Располагать за стыками резервы и их контратаками уничтожать прорвавшегося противника.
Держать стыки боевых порядков войск под постоянным и личным контролем старших начальников.
Ставка требует от командиров всех степеней исключительного внимания к стыкам, их прочного обеспечения и величайшего упорства в борьбе за них.
По поручению Ставки Верховного Командования
Но несколько позже, посоветовавшись с членом Военного совета дивизионным комиссаром Ворониным и с находившимся в Одессе бывшим командующим Приморской армии Чибисовым, Софронов принял решение, которого начальник штаба от него никак не ожидал: начать свертывание Тираспольского укрепленного района. Для начала решено было полностью разоружить доты южной части укрепрайона. Доты северной части должны были разоружить только частично: в находящихся в глубине обороны оставлялось по одному пулемету, а в расположенных непосредственно на берегу оставлялось полное вооружение.
Такое решение, конечно, было во многом спорным и рискованным при любом варианте развития ситуации. В случае обхода укрепрайона существовал риск не успеть снять и вывезти вооружение из более чем 200 дотов. И в случае оголения УРа румыны могли без особых проблем форсировать Днестр и создать еще один плацдарм наподобие Дубоссарского. На какой из этих вариантов у противника ушло бы больше времени, понять было сложно.
Но в любом случае силы, высвобожденные за счет свертывания УРа, были использованы не самым лучшим образом: вместо создания единого и хорошо вооруженного резерва армии, которым можно было бы надежно прикрыть любое угрожаемое направление, произошло очередное распыление сил и средств.
Снятые пулеметы пошли на усиление 25-й и 1-й кавалерийских дивизий и частично в резерв командующего армией для довооружения вновь создаваемых частей.
Аналогичная судьба постигла и личный состав укрепрайона. Вместо нескольких пулеметных батальонов в конечном итоге был создан лишь небольшой подвижный резерв на случай, если румыны на каком-либо участке начнут форсировать реку.
В помощь Приморской армии в Одесской военно-морской базе срочно комплектовались 2 морских полка. Впрочем, полками они являлись больше по названию и трехбатальонному составу, а по численности были ближе к батальонам: в одном набралось 1300 бойцов, в другом — около 700. Больше пока взять было неоткуда. Одесская военно-морская база, ставшая приобретать самостоятельное значение только в последние предвоенные годы, но численности была значительно скромнее Севастопольской. И кораблей в ней постоянно находилось тоже немного: два эсминца, дивизион канонерских лодок, тральщики, сторожевые и торпедные катера, а также основательно устаревший крейсер «Коминтерн». Поэтому в состав полков зачислили и школу младших командиров, и различные береговые команды, и всех, без кого можно было обойтись на кораблях, батареях и постах связи.
Но вооружить и такие полки оказалось не так просто — винтовки для них собирались по всем подразделениям базы. С остальным снаряжением и вооружением дела обстояли ничуть не лучше, что, впрочем, было в то время типично для всех флотов и баз. Даже в Севастополе, главной базе Черноморского флота, современного автоматического оружия хватило только для вооружения одной бригады.
Поэтому моряков решено было довооружить самодельными, так называемыми «одесскими гранатами». Вместо тротила в них заливалась селитра, перемешанная с древесными опилками. Корпусами подобных гранат часто служили просто консервные банки с припаянными рукоятками. Из-за дефицита металла и отливочных форм в качестве рубашек для таких гранат использовалась 3-мм проволока. Из-за нехватки гранат моряки и получили бутылки с горючей смесью, массовое изготовление которых было тут же налажено кустарным способом.
Но первая партия выпущенных бутылок с горючей смесью оказалась с серьезными дефектами. Для того чтобы быстрее вооружить 1-й морской полк, передаваемые ему бутылки первоначально не имели запальных пробирок с детонирующим составом. Вместо него использовалась вставляемая в горлышко бутылки пакля, смоченная бензином. В результате использования подобных бутылок в полку даже во время тренировок бывали случаи, когда от таких бутылок загоралась не цель, а пытавшиеся метнуть в нее бутылку моряки.
В результате, после вмешательства ВС ЧФ, обком партии принял решение о расконсервации стекольного завода и выпуске на нем 20 тыс. бутылок с запальными пробирками. Предприимчивые политработники не упустили случая козырнуть достигнутым успехом, и на обертках запалов появились надписи: «Товарищ! Запал и бутылка с горючим подготовлены в Одессе. Подожги танк, рвущийся в наш родной город!»
Ни саперных лопаток, ни тем более средств связи первые морские полки не получили. Не имели они и какой бы то ни было артиллерии. Поэтому поступивший в распоряжение армии наиболее многочисленный 1-й полк было решено использовать в качестве резерва для правого фланга армии. А 2-й и вовсе оставить для прикрытия порта.
Еще один полк удалось сформировать на базе подразделений НКВД. Основой для него послужил 26-й погранотряд. Вот тут вопросов с вооружением не возникло, так как органы НКВД проблем с оружием практически не имели.
Также резервом считались отряды народного ополчения и истребительные батальоны. Численность народного ополчения в Одессе постоянно колебалась, так как его отряды формировались по образцу истребительных батальонов, т. е. по иррегулярному принципу. Его бойцы проходили ежедневно 2–3 часа военной подготовки, а затем возвращались к своим обычным обязанностям. Часть из них эвакуировалась вместе с предприятиями или привлекалась к оборонительным работам.
Сами истребительные батальоны, которые по одному формировали все 7 районов Одессы (и еще один был создан из железнодорожников) были величиной более постоянной, так как в них всегда поддерживалась определенная численность. Но бойцы этих батальонов получали только самые элементарные навыки обращения с винтовкой или пулеметом и гранатами. Они не имели никакого снаряжения и должны были являться на сборные пункты по сигналу тревоги. К тому же часть их состава представляли женщины. Реальная боеспособность таких «частей» также была крайне низкой, но тем не менее и они фигурировали в оборонительных планах Приморской армии как резерв на случай вражеских прорывов.
Как адмирал начальником гарнизона стал(27 июля — 5 августа)
27 июля командир Одесской военно-морской базы контр-адмирал Жуков получил телеграмму командующего Черноморским флотом Октябрьского:
«Жукову. Специально предупреждаю Вас. Независимо от положения на сухопутном фронте, вы не должны отходить. Драться за базу до конца. Понимайте это как боевой приказ: победить или умереть, но никакого отхода. Вам отход запрещен. База и корабли флота будут драться до конца. Никакой эвакуации. Приступить к тренировке батарей и кораблей в стрельбе по суше. Привлекайте к строгой ответственности тех, кто собирается сдавать базу… Моряки никогда не отступали, если приказ не отходить».
Сам Октябрьский имел к этой телеграмме довольно опосредованное отношение. Военный совет Черноморского флота накануне получил от наркома военно-морского флота Кузнецова директиву № 378/ш «Об укреплении сухопутной обороны Одессы» аналогичного содержания и телеграмму с приказанием предупредить командира Одесской базы контр-адмирала Жукова, что, независимо от положения на фронте, за Одессу следует драться до последней возможности (одновременно было приказано готовить береговые батареи к стрельбе по сухопутному противнику) и теперь, в свою очередь, доводил их содержание до командования базы.
Телеграмма произвела на командующего базой сильное впечатление. Передавая ее для ознакомления своему начальнику штаба, капитану 1-го ранга Иванову, он сказал:
«Пока не представляю, как одними моряками удержать Одессу. Неделя боев на ближних подступах и на баррикадах — и все будет кончено. Но коль есть прямой приказ, будем биться до последнего.»
Присутствовавший при разговоре заместитель начальника штаба капитан 3-го ранга Деревянко, воспользовавшись, как он вспоминал впоследствии, «правом младшего первым излагать свое мнение», заметил Жукову, что «из телеграммы не вытекает, что на моряков возлагается ответственность за Одессу. Только за базу. И не исключается возможность поворота всей Приморской армии к Одессе, на юго-восток».
Начальник штаба обобщил мысль своего подчиненного более осторожно: «Комфлота поставил нам задачу удерживать базу. Позвольте в рамках этой задачи подготовить вам предложения штаба».
Жуков не возражал, однако смотрел на ситуацию несколько шире своих штабистов:
«Может произойти непредвиденное, и тогда, начав борьбу за базу, мы втянемся в борьбу за город. Комфлота не уверен, что армия отойдет к Одессе. Надо быть готовыми и к худшему. Готовьте предложения по двум вариантам — самостоятельно и совместно с армией».
В результате было решено: кроме разработки двух вариантов плана обороны ВМБ отправить Деревянко в штаб Приморской армии для уточнения обстановки на месте.
Обстановка оказалась тревожной. Части 11-й немецкой и 4-й румынской армий захватили на стыке 9-й и Приморской армий плацдарм у Дубоссар глубиной 5 и шириной по фронту 8 км. Командование Приморской армии настойчиво интересовалось, чем может помочь Одесская военно-морская база стабилизации положения на Днестре.
Первый разговор об этом состоялся у Деревянко с полковником Крыловым, занимавшим в то время должность заместителя начальника оперативного отдела штаба Приморской армии. «Наша 95-я дивизия ведет бои на южном фланге плацдарма. Для ее усиления направляем части. Чем ей может помочь база?» — поинтересовался у Деревянко начальник оперативного отдела и услышал в ответ: «База своей авиацией уже неделю помогает Приморской. Жуков сегодня подтвердил решение поддержать авиацией войска на Днестре. Днем две эскадрильи бомбардировщиков СБ могут сделать три боевых вылета, а ночью две эскадрильи гидросамолетов МБР-2 — один вылет».