— Магия? Какая еще?
— Обычная. Амулеты, чары?
— Не смеши. Это же дикость, мракобесие и невежество. Хотя, с точки зрения этнографии — обычаев, традиций — она интересна.
У Ольги нервно дернулся глаз. Она задумчиво обхватила подбородок и вспомнила разговор с Гэривэллом. Он считал людей великими, говорил, что они превзойдут оборотней в магии. Не-е-т, не в магии! Они просто сочтут их сказками, перестанут верить и забудут. И все! Стоп. А как же подсознательное благоговение и подчинение? Отключаешь артефакт и…
Ольгины глаза увлеченно сверкнули. Пальцы сами подвинули переключатель.
— Ну? Ничего не ощущаешь?
— Нет. Странная ты, — Энн покачала головой и похвалила. — Это хорошо. Все увлеченные люди не от мира сего.
Ольга молчала, продолжая буравить соседку глазами.
— И теперь ничего? Благоговения передо мной не испытываешь?
— Чего?
Энн снова покатилась со смеху.
— Веселишь меня или эксперимент проводишь? Отличный эксперимент! Поделишься результатами?
— Поделюсь, — Ольга выдохнула, как перед погружением в воду. — Слушай…
Она говорила долго.
И про оборотней. И про магию. Про модные нынче артефакты, о которых даже парикмахерша знает, о…
Но Энн опять все испортила. Поставила очередной шах и мат в их словесной игре.
— Я не знаю ни одного человека, который бы видел оборотня в его животной ипостаси. Об оборотнях говорят, о них мечтают пустоголовые розовые девочки, шушукаются в лавках хозяюшки, но…
— А ведь точно!
Ольга наконец-то сообразила — взглянула на свою, оборотневую, жизнь с человечьей стороны. Она ведь всю жизнь пользовалась мощными мороками, прикрытиями, амулетами — как могла, отводила глаза. И, конечно, никакой оборотень не перекидывался на виду у людей. А если перекидывался, то недоразумение опять же исправлялось с помощью магии — тот же морок. А если все совсем плохо — безжалостное стирание памяти. Вот оборотни и стали мифом. Городской легендой. Цветком папоротника, о котором все мечтают, но никто его не видел…
Пока Ольга думала, Энн решила поверить ей. Старания соседки по каюте выглядели слишком честными. Да и зачем так странно врать? Энн решила принять Ольгин рассказ, как есть.
— И какой ты оборотень? Волчица?
— Нет! Не волчица, слава небу.
— Ладно, можешь не уточнять. А почему тебя волчица так возмутила?
— Я не люблю волков. Они властные, жестокие. Безжалостные убийцы. Берут все, что им захочется. Агрессивные собственники. Девушки для них, просто игрушки… — Ольга говорила не о всех волках. Конкретно о тех, кого знала лично и с кем имела счеты. Эдриан!
— О чем ты? — удивилась Энн. — Волки вовсе не такие. Они мирные, умеют сдерживать агрессию. Тех, кто ведет себя жестоко — выгоняют. Так появляются волки-одиночки. Ни один волк не посмеет прикоснуться к волчице без ее на то желания. У них в стае обычно равноправие, а то и вовсе матриархат. Я долго изучала волков у северной Серогорской границы. Ты мне уж поверь. Жестокость и властность… Это про людей. Не про волков.
— Так мы ведь и есть отчасти люди, — пораженно добавила Ольга.
— Вот я и смотрю, — как-то разочарованно резюмировала Энн, — что вы и от волков взяли самое плохое… и от людей, — она не хотела озвучивать последние слова, но они вырвались сами. И Энн извинилась. — Прости.
— Да нет, — вздохнула Ольга. — Ты все правильно сейчас сказала.
***
В чемодане Энн было много прекрасных книг.
Ольга листала огромный альбом по искусству и мифологии мира. Со страниц смотрели невиданные твари. Одна — похожая на пятнистого коня с пастью до ушей — звалась левкротой. Выдержка из старинного текста под изображением гласила: «Живет левкрота в Саванне; в темноте зовет людей по именам и тех, кто, попавшись на эту уловку, выходит из дому, пожирает, заглатывая целиком».
— О, это про твоего Билла! — перегнулась через стол Энн и пояснила. — В старину левкротами называли пятнистых гиен и придумывали про них много всякой всячины.
Значит, левкрота. Ольга ласково погладила изображение. Гэривэлл, пожалуйста, останься жив. Найдись на другой стороне тьмы…
Цагн-цагн-цагн — стучал, разгоняясь, винт за окном. И Ольга спросила:
— Кто такой Цагн, ты случайно не знаешь?
— Цагн? Дай подумать, — Энн задумчиво помешала ложечкой чай. — Это основное божество бушмини. Создатель мира — демиург. Он бродит по свету в образе старика вместе со своим внуком-мангустом и зятем… забыла, как зовется существо из радуги… Квамманга!. А еще, он, как ты, оборотень. Богомол, кажется…
Если бы Энн только знала, в какую точку попала этим своим «как ты»! Ольга даже вздрогнула. И расспрашивать больше не стала.
За окном повисла ночь. Рассыпалась звездным покрывалом. Под брюхом цеппелина лежало черное зеркало — воды пролива. Ольга вгляделась в них и увидела отражение льва. Того самого, что пугал ее с детских лет.
— Энн, а зачем ты едешь в Саванну? — спросила, желая отвлечься от тревожных мыслей.
— У меня много проектов, — вдохновенно ответила соседка. — В Саванне столько всего неизученного — фантастические животные, удивительные культуры. Я, как тот ослик, что никак не мог разорваться между двумя одинаково прекрасными кучками с сеном и помер с голоду! — Она вновь рассмеялась. — Кстати, одолжишь мне для исследований своего Билла? Пойми, ему придется интегрироваться в дикую среду. У самца есть шансы прибиться к какому-нибудь клану, ты не переживай. Невероятно интересно будет понаблюдать за процессом. У меня есть пара радио-ошейников и небольшая портативная станция.
Энн вытянула из-под сиденья один из чемоданов, открыла его и продемонстрировала комплект приспособлений в картонной коробке. Ольга отметила для себя, что магии там не чувствовалось никакой.
— Оно самое?
— Да. Столько денег за это все отвалила… — Энн озвучила сумму, которая оказалась внушительной даже по Ольгиным меркам, а ведь она никогда ни в чем не нуждалась. Мантидай жили безбедно. — А ты? Отпустишь на волю свою гиену и что? Могу взять тебя к себе в ассистентки.
— Спасибо, но у меня есть дела и помимо устройства судьбы Билла.
— Особые оборотневые?
— Именно такие. А для начала мне нужно будет отыскать… своих, — честно призналась Ольга.
— О! Когда отыщешь, передай им привет от меня, и скажи, что я в них почти уже поверила.
Часть 2. Белая ведьма
Они покинули цеппелин.
Первое, что поразило Ольгу, — это земля. Красная земля! В Гандвании не такая. Черная, бурая, серая, но не красная, как кровь.
Второе — баобабы! Такие огромные и разные. Могучие, вечные, неубиваемые! Животные выели из них куски, люди выдолбили в них дупла, а они все равно росли и цвели невероятными цветами. Нежные, белые соцветья с чувственными сердцевинками свешивались на тонких нитях с могучих ветвей.
— Говорят, боги разгневались на баобаб за любопытство и швырнули его в землю как попало. С тех пор он растет корнем вверх, — пояснила сведущая в местных легендах Энн.
Ольга ничего не знала о местных легендах. Ей было жарко и тревожно.
Стоило им покинуть борт цеппелина на стареньком тесном аэровокзале, как они остались одни. Остальные пассажиры разъехались кто куда. Кто на рейсовых дилижансах, кто на собственных экипажах. Был даже паровой автобус-аэроэкспрес, что шел до ближайшей столицы, но Ольга и Энн в него не сели.
Энн сказала, что палаточный лагерь ее исследовательского центра находится недалеко от привокзальной деревушки. Можно дойти пешком или нанять повозку в деревне. Это будет дешевле, ведь непосредственно вблизи аэровокзала цены задраны до небес.
Они побрели по красной дороге в красной пыли. Дружно тащили чемоданы Энн.
Крошечный городишко рос в паре миль впереди, а вокруг расстилалась равнина. По ней шли стада. Ольга никогда не видела столько диких животных. Зебры и гну двигались серо-полосатой рекой, изредка между ними мелькали другие животные — Ольга не успевала их разглядеть. Птицам в небесах не было числа.
Городская стена поднялась за рощей акаций.
Странно, но эти раскидистые, похожие на зонтик растения совершенно не давали тени. За ними в стене открывался проход. Он вел на маленькую площадь, что раскрывалась веером улочек.
Стоило чужестранкам появиться в городе, он будто вымер.
Энн нахмурилась, задумчиво почесала затылок:
— Что это с ними? Обычно гостеприимные.
На самом деле люди рядом были. Они прятались за окнами домов, за прилавками цветастых лавочек, в переулках и дверных проемах.
— Гадаван-кура.
— Гадаван-кура!
Шепот доносился отовсюду.
— Гадаван-кура-мзунгу…
Энн догадалась в чем дело.
Она внимательно оглядела Ольгу и Билла — маскирующая краска частично осыпалась с его шкуры, открыв миру пятнистую суть.
— Они боятся тебя. Для них ты — гадаван-кура. Так зовут людей, что ходят с ручными гиенами.
— А вон та женщина, что прячется за занавеской, сказала еще какое-то слово… Ольга хотела указать пальцем направление, но Энн быстро схватила ее руку и пригнула к земле.
— Нет-нет! Только не показывай на них пальцем!
— Почему? — Ольгу испугала резкость спутницы, но она тут же исправилась — догадалась. — Ой, конечно! Это же неприлично…
— А для них еще и смертельно, — скептически пояснила Энн. — «Мзунгу». Та женщина сказала «мзунгу» — белокожая. Для них ты — «гадаван-кура-мзунгу» — белая ведьма. По их поверьям — очень опасное и могущественное существо. Если укажешь на человека пальцем — тот умрет.
— Ой, — Ольга взволнованно сжала руку в кулак, так, чтобы ни один палец наружу не торчал. — И что мне теперь делать? Как себя вести?
— Расслабься. И ни на кого ни чем не показывай, — улыбнулась Энн.
***
Какое-то время они боялись, но потом успокоились и начали проявлять интерес. Подходить. Спрашивать что-то на незнакомом языке.
Люди.
Подошли, окружили плотным кольцом, с мольбой протянули руки. С безопасного расстояния стали просить. Все громче и настойчивее. Несколько женщин принесли грудных младенцев и потрясали ими в воздухе.