— Кажется, простыл в воде, — с улыбкой сообщил я Прудникову.
— Вызвали полицию? — насторожился Прудников.
— Михаил Кожемяко сейчас в доме, — объяснил я. — Он поговорит с девушкой, как только целитель разрешит. У нее на голове большая ссадина. Возможно, ее кто-то ударил, и она видела нападавшего.
Прудников подался вперед.
— Я должен с ней поговорить! — потребовал он. — Впустите меня!
— Зачем? — удивился я. — Извольте объяснить ваш интерес.
— Я расследую гибель другой девушки, — неохотно сказал Прудников. — Она тоже утонула в реке. Если вы не впустите меня, я подам жалобу полицмейстеру. Вы препятствуете расследованию!
Миша Кожемяко через окно слышал наш разговор с Прудниковым и послал мне зов:
— Саша, впусти его, — попросил он. — Иначе он, и в самом деле, побежит жаловаться полицмейстеру. А полицмейстер не одобрит нашу ссору.
— Понял, — ответил я.
И повернулся к Прудникову.
— Разумеется, у меня и в мыслях не было чинить помехи правосудию. Я впущу вас в дом. Но только вас, без вашей свиты. Можете захватить с собой своего помощника.
С этими словами я открыл калитку.
— Степан Богданович, это может быть опасно, — быстро сказал помощник. — А вдруг они…
Не договорив, он зыркнул на меня из-под очков. Потом наклонился к уху Прудникова и что-то зашептал.
— Не говорите ерунды, господин Голубцов, — оборвал его Прудников. — Впрочем, осторожность не помешает. Останьтесь здесь и наблюдайте за домом. Если со мной что-то случится, вызывайте подкрепление.
Удержаться от смеха было очень трудно. Я и не удержался, чем вызвал еще большее недовольство Прудникова.
— Скажите, ваши люди осмотрели берега реки и Шепчущий мост? — спросил я, провожая Прудникова к дому.
— И очень тщательно, господин Тайновидец, — заверил меня Прудников. — Мы знаем свое дело.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся я. — В таком случае, вы должны были найти плащ и сапоги.
Следователь изумленно уставился на меня.
— Откуда вы знаете? Снова эта ваша магия? Мы предполагаем, что преступник хотел надругаться над жертвой. Он сорвал с себя плащ, сбросил сапоги и…
— А сапоги-то чем могли ему помешать? — удивился я. — Впрочем, вы ошибаетесь. Это мои вещи. Я снял их перед тем, как броситься с моста за девушкой. Буду очень благодарен, если вы их мне вернете.
— Не раньше, чем закончится следствие, — недовольно ответил Прудников. — Сейчас это вещественные доказательства.
— Доказательства чего? — удивился я. — Моей вины?
Я пристально посмотрел в глаза Прудникова. К чести Степана Богдановича, он выдержал мой взгляд. И даже выпятил грудь, чтобы казаться значительнее.
— Я буду вести следствие по всем правилам, господин Тайновидец, — заявил он. — И не потерплю помех с вашей стороны. Я прекрасно знаю, что ваш род очень влиятелен. Но это не повод мешать полиции делать ее работу!
— Конечно, — улыбнулся я. — Но, может быть, вам не помешает моя помощь?
— Не помешает, — язвительно согласился Прудников. — Буду весьма признателен, если вы расскажете мне во всех подробностях, что случилось сегодня утром. Ни в какой другой помощи я не нуждаюсь.
— Как знаете, — согласился я.
Степан Богданович рвался в комнату спасенной девушки. Но я настойчиво проводил его наверх, в кухню.
— С девушкой вы поговорите только, когда позволит целитель.
В ответ на вежливое приветствие Миши Степан Богданович только фыркнул и отвернулся к окну. Наверное, проверял полицейские посты. Или не хотел, чтобы мы видели, как он расстроен.
— Хотите кофе? — предложил я.
— Нет, — коротко отказался Прудников.
Игнат растерянно переводил взгляд с меня на рассерженного следователя.
— Ты можешь пока отдохнуть, — сказал я Игнату. — Завтракать будем позже.
— А где этот садовник Люцерн? — вспомнил Прудников. — Он ведь тоже свидетель. Я должен с ним поговорить.
— Где-то в парке, — улыбнулся я. — Если хотите, можете его поискать.
— Непременно. Хотя вы, господин Тайновидец, должны были знать, что его показания потребуются полиции. Могли бы и задержать его.
В кухне повисла тягостная тишина, и я ощутил короткий магический импульс. Дом был явно недоволен поведением Прудникова.
Но тут на лестнице послышались шаги. Это поднимался Иван Горчаков.
— Еще один ваш приятель! — саркастически заметил Прудников при виде Ивана.
— Девушка пришла в сознание, — не обращая на него внимания, сказал Иван. — Но она ничего не помнит.
— Я так и знал! — торжествующе воскликнул следователь. — Пропустите меня!
Он шагнул к лестнице, но я загородил ему дорогу.
— Как это ничего не помнит? — спросил я Ивана, вежливо придерживая следователя.
— Совершенно ничего. Она даже не знает, как ее зовут. Сильное магическое воздействие. Оно едва не уничтожило ее магический дар и стерло память.
— Магическое воздействие? — нахмурился я.
А ведь верно. В тот момент, когда нас накрыла волна, я тоже ощутил сильный магический удар. Именно тогда девушка потеряла сознание.
— Значит, она одаренная?
— Без сомнений, — ответил Иван.
— Пропустите немедленно! — потребовал Прудников. — Иначе я предъявлю вам обвинение в преступном сговоре. Очень удобно — жертва потеряла память в результате воздействия магии! А откуда взялось это воздействие, позвольте вас спросить?
Он в упор уставился на меня.
— Умелому магу, господин Воронцов, вполне по силам провернуть такую штуку! Хочу напомнить, что именно ваши вещи мы нашли на мосту. Вы говорите, что прыгнули за девушкой, чтобы спасти ее. А кто может это подтвердить?
— Степан Богданович, что вы говорите? — попытался образумить его Миша.
Но Прудников быстро развернулся. Он был похож на лисицу, которую загнали в угол собаки.
— Помолчите, господин Кожемяко! — голос его звенел от напряжения. — Я немедленно иду к пострадавшей. Один! И я вытащу из нее все, что она знает. Если потребуется, я увезу ее в полицейское управление, там-то она заговорит! А если вы вздумаете мне помешать, я сообщу об этом прямо господину полицмейстеру.
Словно в ответ на крик Прудникова воздух в комнате ощутимо сгустился. Угрожающим басом загудела невидимая струна, но этот звук слышал только я.
— Он просто идиот, — беззвучно сказал я дому. — Неприятный, но не опасный. Не нужно его убивать.
— С дороги! — громко потребовал Прудников.
— Вы очень смелый человек, Степан Богданович, — улыбнулся я. — Не боитесь бросить обвинения в лицо такому монстру, как я.
— Саша, это всего лишь версия, — быстро сказал Миша Кожемяко. — Степан Богданович не обвинял тебя прямо.
— Да, это версия, — упрямо подтвердил Прудников. — И я ее проверю.
Я посторонился, пропуская Прудникова.
— Что ж, прошу. Идите, мы подождем здесь.
— Имейте в виду, я запрещаю увозить пострадавшую куда-либо, кроме госпиталя! — вмешался Горчаков.
— Разберусь без вас! — через плечо бросил следователь, проворно спускаясь по лестнице.
Он скрылся из вида. Затем внизу громко хлопнула дверь, и наступила тишина.
Я подождал несколько секунд и получил подтверждающий сигнал от дома.
— Все в порядке, — улыбнулся я Мише, который с тревогой смотрел на меня. — Теперь он нам не помешает. Идем, нужно расспросить девушку.
Глава 3
— Так-то он человек неплохой, — сказал Миша, имея в виду Прудникова. — Чересчур дотошный, но в нашей работе это хорошо. Неудача с делом Кляева его подкосила. Боится еще раз оплошать. Полицмейстер грозился разжаловать его в городовые.
— Миша, а ты уверен, что Прудников станет тебе сочувствовать, если раскроет дело первым? — поинтересовался я.
— Это вряд ли, — задумался Миша.
— Вот именно, — кивнул я. — Идем.
Мы спустились на первый этаж, и я постучал в дверь гостевой комнаты:
— Сударыня, разрешите войти?
— Входите! — отозвался женский голос.
Я толкнул дверь и жестом пригласил Мишу войти первым. Надеялся, что его полицейский мундир успокоит девушку.
— А где Степан Богданович? — удивился Миша, недоуменно оглядывая комнату.
— Наверное, ошибся дверью, — усмехнулся я. — Немудрено. У меня очень старый дом, и здесь очень много комнат.
Это была наша с домом месть Прудникову за его хамство и глупость. Пусть побродит в одиночестве по комнатам, подумает над своим поведением.
Девушка лежала в постели, натянув одеяло до подбородка и настороженно смотрела на нас. Ее усыпанные веснушками щеки уже порозовели, на лбу белела свежая повязка. Рыжие кудри были убраны в хвост и перевязаны обрывком бинта.
Дрова в камине прогорели, но в комнате было тепло.
— Доброе утро, — улыбнулся я. — Разрешите представиться. Граф Александр Васильевич Воронцов. Еще меня иногда называют Тайновидцем. Вы сейчас находитесь у меня в гостях. Это полицейский следователь Михаил Кожемяко, он расследует ваше дело. Господина целителя вы уже знаете. Он рассказал вам, что с вами случилось?
— Да.
Девушка кивнула и с любопытством уставилась на меня. Она была очень молода. Смущенный взгляд и веснушки только усиливали это впечатление.
— Господин Тайновидец? — задумчиво спросила она, словно пробуя незнакомые слова на вкус. — Кажется, я что-то слышала, но не могу вспомнить… Это вы меня спасли?
Я с улыбкой развел руками.
— Так уж получилось. Видимо, течение сначала затянуло вас под мост, а потом вынесло — как раз вовремя, чтобы я вас заметил.
— Благодарю вас, ваше сиятельство, — серьезно ответила девушка.
— Как вы себя чувствуете? — спросил я.
— Уже лучше. Только голова немного болит.
— Сотрясения нет, — вполголоса заметил Иван. — Удар пришелся вскользь.
— Вы разрешите мне присесть? — спросил я.
Дождался ее кивка и опустился на стул, не придвигая его слишком близко к кровати.
— Когда я доплыл до вас, вы были в сознании, — сказал я. — И сказали, что кто-то ударил вас по голове. Вы помните это?
Девушка едва заметно покачала головой.