Он еще не успел переступить порог кабинета, как Гровс начал на него орать. Какого черта полковник приказал отправить 509-ю? Начальник проекта он, Гровс, разве это неясно? Это равносильно неподчинению.
Тиббетс спокойно выслушал ругательства Гровса. Он отлично понимал, почему генерал устраивает ему разнос. Гровс хотел поставить его на место. Об отправке 509-й Тиббетсу следовало сначала доложить ему. Но, когда генерал закончил свою тираду, он сделал именно то, чего Тиббетс от него ожидал: расплылся в улыбке и хлопнул его по плечу.
– Черт возьми, однако вы заставили нас шевелиться, – сказал он. – Теперь нас уже не остановят[25].
Тиббетсу оставалось только надеяться, что генерал прав. Ему просто надоело ждать, пока весь мир сражается.
Обратный отсчет:104 дня24 АПРЕЛЯ 1945 г.АРХИПЕЛАГ ОКИНАВА, ЯПОНИЯ
Стоя на капитанском мостике эсминца ВМС США, Дрейпер Кауфман рассматривал в бинокль море, остров и небо над ним. По направлению к эсминцу мчалась девятиметровая фанерная лодка – неприметное суденышко, одно из тех, на которых ходили американские элитные команды водолазов-подрывников. Сейчас они возвращались с очередного разведывательного задания.
Небо содрогалось от грохота артиллерии: снаряды вылетали в сторону Окинавы и разрывались вдалеке дымными облаками.
Со стороны острова тоже что-то надвигалось. Кауфман перевел взгляд повыше и увидел на горизонте нечто напоминающее стаю птиц. Это приближались волны японской авиации, грозившие захлестнуть американский флот.
– Камикадзе, – пробормотал Кауфман[26].
Он уже успел повоевать в самых жестоких боях на Тихом океане: в сражениях за Сайпан, Гуам, Иводзиму. Он погружался в океан вместе со своими водолазами и взрывал минные заграждения, установленные для уничтожения американцев при высадках на дальние острова, на которых окопались японцы.
Здесь, на Окинаве, бои длились уже почти месяц, и казалось, что конца им не будет. Кауфман ясно понимал: прежние кампании были всего лишь разминкой перед этой. Окинава оказалась чертовски крепким орешком.
Этот холмистый остров, покрытый густым кустарником и деревьями, испещренный окопами и усеянный бункерами, защищали десятки тысяч японцев, полных решимости стоять насмерть. Враг, в рядах которого было немало новобранцев, даже не помышлял о капитуляции.
Сколько времени еще понадобится союзникам, чтобы захватить это богом забытое место? И когда это все-таки случится, победу праздновать все равно будет рано. Во всяком случае, в ближайшее время. Кауфман это прекрасно понимал.
Следующим шагом после Окинавы должно было стать вторжение на внутреннюю территорию Японии. Дата операции еще не была назначена, но военное командование США уже открыто заявляло о ней в газетах, готовя общественное мнение к неизбежным ужасам и кровопролитию.
Неделей раньше генерал Джозеф Стилуэлл, командующий американскими частями в Китае, Бирме и Индии, заявил, что, несмотря на уничтожение всех японcких военно-морских сил на Тихом океане, «враг сильнее, чем в начале войны» и американским частям предстоит столкнуться с «отчаянным сопротивлением»[27].
Армия призывала в свои ряды все больше американцев и готовила их к вторжению. За месяц до своей смерти Рузвельт заявил, что «крупнейшая мобилизация в вооруженные силы»[28] в истории США завершится до конца июня. Призыв коснулся всех: и мужчин старшего возраста, и вышедших в отставку военных, и военнообязанных, «получивших отсрочку», среди которых были ученые, фермеры и даже монахи, – все получали повестки, чтобы армия могла возместить крупные потери в живой силе.
Кауфман был всей душой предан военному флоту и полон решимости служить своей стране. Он умел решать проблемы и всегда оставался оптимистом. Но в тот день, находясь на борту эсминца «Гилмер» и видя, как приближаются самолеты, пилотируемые смертниками-камикадзе, ему предстояло проверить свой оптимизм на прочность.
Кауфман спустился на нижнюю палубу и с улыбкой встретил причаливших к борту водолазов-подрывников.
– Отличная работа! – прокричал он сквозь грохот пушек и треск пулеметов. – Лучше бы мне было нырнуть с вами, чем торчать на этом мостике.
Подчиненные знали, что он говорит буквально. Будучи офицером-практиком, он нередко отправлялся вместе с ними на рискованные задания.
Кауфман привык воспитывать личным примером. Этому он научился у своего отца, тоже морского офицера. Старик Джеймс Кауфман уже дослужился до адмирала, и Дрейпер твердо решил пойти по его стопам.
Однако, хотя он и был сыном адмирала, его армейская карьера была мало похожа на приятное путешествие. Кауфмана приняли в академию Военно-морских сил США, но по окончании учебы в 1933 году из-за слабого зрения не допустили к офицерской службе. Вместо этого ему пришлось работать в нью-йоркской пароходной компании. После того как в сентябре 1939 года Германия вторглась в Польшу, Европу охватила война. К весне 1940 года Франция и Англия отчаянно пытались остановить нацистский блицкриг. И Кауфман тоже хотел выполнять свой долг. Поэтому он бросил работу и вступил в Американский добровольческий корпус скорой помощи во Франции. Этот поступок шокировал его семью. Родные переживали за безопасность Дрейпера. Он так объяснил им свое решение в письме: «Я думаю, бывают времена, когда за некоторые вещи нужно драться, даже если в этот момент кажется, что это не в твоих личных интересах». Но вскоре после прибытия во Францию Кауфман оказался в плену у немцев. Спустя несколько недель Франция пала.
Кауфман был американцем, и немцы решили отпустить его, но с условием, что он отправится домой. Если же попадется снова, то будет отвечать по законам военного времени. Кауфман пересек испанскую границу и сразу отправился в Англию. Эскадры самолетов люфтваффе каждую ночь бомбили Лондон. Рушились дома; целые кварталы были охвачены пожарами. Великобритания оставалась единственной страной в Европе, которая все еще противостояла Гитлеру. Вместе с тысячами британцев Кауфман слушал по радио пламенные речи премьер-министра Черчилля, которые давали народу надежду в момент отчаяния.
Дрейпер Кауфман и не подумал уехать домой. Он записался в Королевский военно-морской добровольческий резерв и научился обезвреживать мины. В этом деле он добился таких успехов, что вскоре стал старшим офицером по разминированию. В ноябре 1941 года адмирал Честер Нимиц попросил Кауфмана создать школу разминирования для ВМС США. И вот спустя почти десятилетие после окончания Военно-морской академии Кауфман наконец стал офицером флота.
Об атаке на Пёрл-Харбор он узнал, набирая рекрутов для школы разминирования. Пришлось ускориться. Вербовка кадров, выстраивание учебного процесса, руководство школой в пригороде Вашингтона – время настало беспокойное. Дни он проводил в кабинетах и учебных классах, а если выдавался свободный вечер, то делил его с Пегги Такерман, лучшей подругой своей младшей сестры. Они были знакомы не первый год, поэтому и сыграли свадьбу, прежде чем он отправился с группой своих учеников на базу в Форт-Пирс во Флориде, где его люди могли бы тренироваться в условиях Атлантического океана.
Именно там были сформированы команды водолазов-подрывников. Сначала Кауфман обучал их обезвреживать бомбы и мины на суше, после чего отправлял в море. Конечной целью было обезвреживание искусственных заграждений и мин, которые топили боевые корабли и десантные суда, доставлявшие войска к месту сражения.
Опыт Кауфмана привлек внимание адмирала Ричмонда Тернера, командующего морским десантом на Тихом океане. Удары с моря стали важнейшей частью стратегии США в войне против Японии. Американские военные разработали тактику «прыжков по островам», захватывая один за другим ключевые острова и укрепляясь на них, пока основная территория Японии не оказалась в пределах досягаемости бомбардировщиков. Прочно удерживаемые острова американцы обходили вдоль береговой линии в поисках слабых мест обороны противника.
В ходе боев возникли проблемы. Хотя наступления планировались до мельчайших деталей, десантные операции оставались рискованными. После продолжительных обстрелов врага с линкоров и авианосцев наступала очередь десантных судов, которые доставляли войска и боевую технику. Они выдвигались в нескольких километрах от берега и шли тщательно рассчитанными эшелонами к намеченным точкам высадки. По мере приближения к берегу, особенно на мелководье, десантным командам приходилось не только выдерживать встречный огонь, но и преодолевать естественные и искусственные препятствия: рифы, деревянные сваи, заградительные мины и фугасы.
Первые десантные операции обошлись американцам в тысячи жизней. Офицеры понятия не имели, какая на месте высадки глубина и есть ли на мелководье заграждения. Стало ясно, что здесь необходима разведка. Каким-то образом нужно было исследовать дно на подходах к берегу, чтобы устранять или обходить подводные препятствия.
Здесь-то и вступал в игру элитный отряд водолазов-подрывников Кауфмана.
Подводники-новобранцы проходили изнурительную тренировочную программу, включавшую шесть недель физических испытаний. Первая, «адская», неделя была самой тяжелой – семь дней непрерывных физических нагрузок с короткими перерывами на сон и еду. Их униформа во время заданий больше походила на пляжный наряд: плавки, защитные очки и ласты, которые, кроме прочего, защищали ступни от ядовитых кораллов. К рукам и ногам крепились ножи, взрывные комплекты и специальные пластины с водостойкими карандашами для создания подробных карт под водой. Они покрывали тела жирной голубовато-серой краской на алюминиевой основе для маскировки и защиты от холодной воды. «Чтобы стать "амфибиями", нам требовалась хорошая физическая форма, ясный ум и боевой дух. Иначе бы мы просто не выдержали этот курс. Ведь мы воевали как есть, голышом», – вспоминал старшина электриков Гарольд Ледиен