В июле 1944 года он и представить себе не мог, что будет работать бок о бок с Рузвельтом. Совершенно точно, что и Рузвельт не помышлял об этом. Как раз тогда он как-то сказал в разговоре:
– Я едва знаю Трумэна. Да, он бывал здесь несколько раз, но не произвел на меня особого впечатления.
Однако у влиятельных лиц правящей партии на его счет имелись другие соображения. Когда они внимательно изучили круг потенциальных кандидатов, оказалось, что у каждого полно «скелетов в шкафу». Чем выгодно отличался на их фоне Трумэн? Откровенно говоря, лидеры демократов просто полагали, что его кандидатура на роль вице-президента меньше других способна навредить Рузвельту на национальных выборах.
Трумэн несколько раз противился попыткам вовлечь его в предвыборную гонку. В конце концов он объяснил причину своего упрямства: согласно платежной ведомости, его жена Бесс получала официальное жалованье в Сенате в размере $4500 в год. Трумэн был уверен – и оказался прав, – что это всплывет, если его внесут кандидатом на пост вице-президента.
Трумэну было всего шесть лет, когда в воскресной школе Индепенденса, штат Миссури, он впервые увидел Элизабет «Бесс» Уоллес. Малыш Гарри был сражен наповал голубоглазой девочкой со светлыми волосами. Ему понадобилось пять лет, чтобы набраться храбрости и впервые заговорить с ней, хотя они вместе ходили уже в четвертый класс.
Бесс была единственной девушкой, за которой ему довелось ухаживать. Когда им было по 20, в отношении Бесс он проявлял такую же настойчивость, как и в любых других своих предприятиях, но, несмотря на это, она отвергла его предложение. И только в 1919 году, когда 35-летний Трумэн вернулся из Франции, с войны, они поженились.
На протяжении всей их совместной жизни он обсуждал с женой большинство вопросов, как личных, так и политических. Бесс даже получила от него прозвище – «Босс». Маргарет, их единственная дочь, рассказывала, что, когда ее отец выступал перед публикой, он всегда смотрел на Бесс, ожидая ее одобрения[35].
Поэтому можно сказать, что она действительно выполняла работу, числясь в штате Сената. Бесс была доверенным советником и главным спичрайтером Трумэна. Она напрямую высказывала мужу все свои соображения. Правда, одной из немногих сфер, где она не могла оказать на него влияния, была его склонность к ругательствам.
Трумэн любил вспоминать историю про то, как в одной из своих речей он несколько раз использовал слово «навоз». Во время этой речи их друг наклонился к Бесс и сказал:
– Думаю, вам стоило бы подсказать Гарри какое-нибудь более пристойное слово.
На что Бесс ответила:
– У меня ушли годы на то, чтобы заставить его говорить «навоз»[36].
Это была хорошая шутка, но Трумэн понимал, что он вряд ли сможет ею отделаться, когда люди узнают, что его жена сидит на сенатском окладе.
Однако опасения оказались напрасными. В день открытия съезда Роберт Ханнеган, председатель Национального комитета Демократической партии, пригласил Трумэна в свои апартаменты в чикагском отеле. Партийные лидеры решили дать ему возможность самому услышать телефонный разговор Ханнегана с Рузвельтом, который в тот момент находился в Сан-Диего.
– Боб, – спросил Рузвельт, – вы уже договорились с тем парнем?
– Нет, – ответил Ханнеган, – он самый упрямый осел в Миссури, с которым я имел дело.
– Отлично. Тогда скажите сенатору, что, если он хочет развалить Демократическую партию в разгар войны, вся ответственность за это ляжет на него, – ответил президент[37].
Трумэн немедленно взял трубку и после того, как выразил свою озабоченность в последний раз, сказал:
– Я всегда выполнял приказы главнокомандующего. Выполню и этот.
Рузвельт тут же словно забыл о новом кандидате. После их вступления в должность в январе 1945 года он ни разу не допустил своего вице-президента к дискуссиям на высшем уровне, особенно в вопросах подготовки и осуществления военных планов Америки в Европе и на Тихом океане.
Но все это осталось в прошлом. Сейчас был полдень 25 апреля, Трумэн сидел в президентском кресле, а в Овальный кабинет к нему вошел министр обороны Стимсон. Он вручил президенту краткую, отпечатанную на машинке докладную записку и подождал, пока Трумэн прочтет ее. Первое же предложение было как удар в лоб. «В течение четырех месяцев мы, вероятно, закончим создание самого грозного оружия в истории человечества – бомбы, способной уничтожить целый город».
В записке говорилось, что разработка оружия ведется в сотрудничестве с Великобританией, но при этом только Соединенные Штаты контролируют все ресурсы, необходимые для его создания и последующего применения. «Ни одна другая страна не сможет достичь этого в ближайшие годы».
Однако далее сообщалось, что, несомненно, через несколько лет у ряда стран, начиная с Советского Союза, появятся необходимые технологии. В самом конце Стимсон делал заключение: «Мир в своем нынешнем состоянии нравственного и технического развития, в конечном счете окажется во власти такого оружия. Другими словами, современная цивилизация может быть полностью уничтожена».
Пока Трумэн читал, через боковой вход по подземным коридорам в Белый дом провели генерал-майора армии Лесли Гровса. Он вошел в Овальный кабинет сразу, как только президент закончил читать докладную записку. В Пентагоне тщательно подготовили эту встречу. Если бы репортеры увидели Стимсона и Гровса, входящими вместе, это бы породило волну домыслов.
Уже в момент своего рождения в 1867 году Генри Стимсон был обречен стать представителем истеблишмента Восточного побережья. Выпускник Академии Филлипса в Эндовере, Йеля и Школы права Гарвардского университета, он стал военным министром еще при президенте Уильяме Говарде Тафте. В 1929 году Герберт Гувер назначил его государственным секретарем. Именно на этом посту он закрыл подразделение госдепартамента, занимавшееся дешифровкой дипломатической корреспонденции, произнеся свою знаменитую фразу: «Джентльмены не читают чужих писем».
В 1940 году он снова возглавил военное ведомство, а через год узнал о разработке атомной бомбы. В рамках Манхэттенского проекта Стимсону было поручено организовать так называемый комитет S-1.
Человеку, который сейчас вводил Трумэна в курс дела, еще не так давно, в июне 1943 года, приходилось держаться от него подальше. Тогда комитет Трумэна разнюхал кое-что и начал задавать лишние вопросы насчет оборонного проекта в городе Паско, штат Вашингтон. Стимсону пришлось лично позвонить сенатору Трумэну.
– Я хорошо осведомлен по этому вопросу. Во всем мире есть только два или три человека, которые вообще о нем знают… Все это часть очень важного секретного проекта.
Трумэн сразу уловил суть дела.
– Я понял ситуацию, господин министр. Можете больше ничего не говорить. Если вы лично заверяете, мне этого достаточно.
Теперь, в возрасте 77 лет, Стимсон выглядел уже не таким крепким, как когда-то. Будучи единственным республиканцем в кабинете Рузвельта, он, как казалось, органичнее бы смотрелся в XIX веке, нежели в двадцатом. Щегольские усы, прямой пробор посередине, хронометр на золотой цепочке в кармашке жилета. Несмотря на все свои почетные титулы и значимый пост, он предпочитал, чтобы к нему обращались не иначе как «полковник Стимсон» – в память о днях службы артиллерийским офицером во Франции во время Первой мировой войны[38]. Однако при этом никто не считал его пережитком прошлого. Стимсон продолжал оставаться весьма уважаемым и влиятельным человеком в Вашингтоне.
Генерал Гровс, находившийся здесь же, в Овальном кабинете, возглавил Манхэттенский проект в 1942 году, на этапе производства. Это был подходящий человек для такой работы. При росте 183 см он весил свыше 110 кг и выглядел довольно внушительно. Усы щеточкой дополняли его устрашающий вид. Гровс исполнял обязанности, опираясь на свои «природные качества, которые вы можете называть склонностью к деспотизму, властолюбием, наглостью, самонадеянностью или как вам заблагорассудится, но именно они позволили держать все под жестким контролем»[39].
Семья Гровса эмигрировала в Америку за восемь поколений до его рождения. Питер Гровс, его прапрадед, принимал участие в Американской революции. Свои ранние годы Лесли Гровс провел на военных базах, мотаясь по всей стране вместе с отцом, армейским капелланом. Он закончил Военную академию в Вест-Пойнте четвертым по успеваемости среди сокурсников.
Гровс делал карьеру в Корпусе военных инженеров армии США и уже курировал до этого один крупный проект – строительство Пентагона в 1941–1942 гг. На тот момент это было крупнейшее офисное здание в мире, которое обошлось бюджету в $31 млн. Здание покрывало собой более 13 гектаров земли, площадь его помещений составляла 557 тыс. кв. м, а две парковки вмещали до 8 тыс. автомобилей.
Люди, работавшие под началом Гровса, описывали его как человека безжалостного. Один из его инженеров сказал, что при общении с ним «в мозгу будто включался сигнал тревоги»[40]. Он отдавал приказы даже офицерам более старшим по чину. Некоторые называли его хулиганом, но он смог заставить военное министерство построить новую штаб-квартиру менее чем за полтора года.
Однако Пентагон, несмотря на свои размеры, померк на фоне Манхэттенского проекта. Создание атомной бомбы оказалось дьявольски сложным процессом. Прежде всего страна должна была научиться производить ядерное топливо. Затем Гровсу предстояло выяснить, как безопасно запустить процесс деления атомного ядра и вызвать цепную реакцию в нужный момент и в нужном месте. И все это требовалось провернуть в условиях полной секретности.
К апрелю 1945 года над проектом работали более 125 тыс. мужчин и женщин по всей территории Соединенных Штатов. Гровсу пришлось следить за тем, чтобы ни малейшего намека на столь масштабное предприятие не просочилось за его пределы. Информацию следовало держать в тайне и от широкой публики, и от множества любителей сплетен среди военных.