— Очухался, — кто-то приподнял его подбородок. Травматург приоткрыл глаза. — Чем это от него несёт?
Травматург постарался не улыбнуться. Сейчас его принимают не то чтобы за бездомного — бомжа, на здешнем языке — но за человека явно за чертой бедности. Костюм подчёркивает впечатление: от Травматурга сейчас не несёт совсем уж помойкой — тогда одежду содрали бы хотя бы из соображений брезгливости — но и розами не пахнет. Запах бедности, если можно так выразиться.
— Дед, похоже, дачник. — Другой голос. Травматург сумел открыть глаза и удержать их открытыми. Чудесно, они нашли внешний паспорт и кошелёк. И прочую мелочь — мусор, по сути — который вполне логично найти в карманах. И, похоже, ранца со снаряжением они не нашли. Великолепно.
— И как дачник сумел пройти мимо охраны? — Третий голос. — Как пролез в хранилище? Брось ты его. Я уже вызвал кого надо, пусть забирают.
— Но ответить придётся. — Владелец второго голоса поднял паспорт Травматурга, прочитал. — «Чертанов Кондратий Степанович», сорок девятого года. Отвечай, дед, как попал в хранилище.
— Где я? — прохрипел Травматург. — Где моя тележка? Где рассада?
Сейчас главное — заставить их рассмеяться. По блеску глаз видно, что охранники попались в ловушку: состав, которым смазаны безделушки в карманах, уже действует. Тут даже Слова можно не применять: хватит и химического оружия.
Они переглянулись — и заржали. Все четверо. Теперь Травматург видел всех четырёх. Для убедительности применим и Слово тоже: ещё по городу идти, безопасность не повредит. Непохоже, что в ближайшие сутки кто-нибудь займётся его, Травматурга, эвакуацией.
— Тележка! — один из охранников никак не мог успокоиться. — Ну дед, ты попал. Даже не врубаешься, насколько попал.
— Куртка, левый верхний карман. — Травматург просто сказал, и охранники умолкли и замерли. А ближайший к нему полез в указанное место, добыл там клочок бумаги, развернул и прочёл вслух:
— «Чукча в чуме чистит чуни. Чистота у чукчи в чуме». Чё?! — и вновь все четверо засмеялись — истерично, взахлёб, не в состоянии успокоиться.
Неважно, что именно за текст. Важна ритмика и количество шипящих. Оптимально, если ещё и смешной — для того, кто уже под «мессингом».
— Афоргомон, — произнёс Травматург одно из имён. Вопреки мнению обывателей, никакой подлинной силы имена Великих Древних уже не хранят: слишком часто ими пользовались посвящённые. Но действовать — действуют.
Охранники умолкли и встали по стойке смирно. Травматург молча протянул скованные руки ближайшему. Можно не гадать, сработало ли — такая гамма чувств на лице. Удивление, страх, подобострастие.
— Владимир Иванович?! Простите, перепутали!
Добыл из кармана ключи от наручников. Торопливо, не попадая ключом в отверстия с первого раза, отомкнул.
— Вольно, — сказал Травматург и поднялся, растирая руки. Успел оглядеться: камеры в помещении есть, но лампочки не горят — Магна и эти тоже вырубила? Однако! — Когда приезжает хозяин?
— Завтра утром, Владимир Иванович. — И вот как их отличить? Толстомордые, перекачанные. Словно клоны. Даже голоса похожи. — Самолёт прибывает в одиннадцать пятнадцать.
— Отлично. Есть время разгрести этот бардак. — Интересно, за кого они меня принимают? Под влиянием «мессинга», которым предусмотрительно покрыто всё, что можно найти в карманах, человек многое домысливает сам. Главное, что для них я сейчас начальник. — Где ещё не работают камеры? — Вопрос на миллион долларов. Простите, рублей. На камерах лучше не появляться.
Третий охранник доложил. Теперь бы ещё план дома найти.
— За мной, в хранилище, — приказал Травматург.
— Там всё ещё газ, Владимир Иванович!
— Противогазы. Вы что, маленькие, всё подсказывать нужно?
…через пять минут они были на месте.
— Это и это, — указал Травматург наугад. — Вынести, не привлекая внимания. Вывезти за пределы города и подорвать. И чтобы никакой полиции.
— Полиция уже едет, — доложил тот, что снял с Травматурга наручники. — Будут минут через десять.
— Тогда действуйте. Хозяину только в сводку попасть не хватало!
…Сейчас они сами придумывают, что такого опасного в тех ящиках, на которые указал Травматург. И замечательно. Через полчаса им всем нужно быть подальше отсюда: последует забытье и крепкий, освежающий сон. Который сотрёт тот участок памяти, где они беседовали с Травматургом. Они, конечно, будут помнить, что с кем-то говорили — но уже не вспомнят, с кем и о чём.
…Травматург, уже отыскавший свой рюкзак (мимикрия действует; охранники его не нашли), секунд пять постоял перед дверцей. То ли заклинило её, то ли что ещё — не открывается. Робот-охранник, который ослепил и ударил током Травматурга, отключен — возможно, Магна успела его вырубить. Но он мог записать появление группы, а, значит…
Ещё через минуту Травматург уже направлялся к запасному выходу. Похож на бомбоубежище. Камеры здесь есть, и некоторые действуют. Но, по словам охранников, вышел из строя сервер, на который всё передаётся. Тот, который стоял в хранилище. Однако не будем полагаться на везение: если запись и ведётся, то будет там фигура в бесформенном балахоне.
…Травматург протёр одолженные у охранников ключи и карточки доступа чистящей салфеткой и выбросил всё в мусорный бак. И немедленно направился прочь — сейчас важно побыстрее добраться до Засолья, до тамошнего морга — там ближайшая шлюзовая. Собственно, в Засолье они и намеревались попасть.
Травматург заметил (костюм регистрирует всё вокруг, и камеры заметить невозможно), что парочка бездомных — бомжей, то есть — тут же бросилась к мусорному баку и добыла ключи. Вот и славно, ребята. «Мессинг» испаряется с поверхностей в течение часа. У вас будет время, чтобы придумать увлекательную историю, а потом, внезапно, всё забыть.
Где-то там, в бронированном хранилище позади, сейчас сработали небольшая электромагнитная мина, и термитная «таблетка».
Док возился почти четыре часа. Его не подкалывали: Травматург уникален, он нарасхват — Контора часто прибегает к его способностям, когда нужно быстро добраться до некоторых Помещений. А всем прочим может потребоваться уйма времени, чтобы открыть коридор в заранее заданное место; открыть случайный коридор — это недолго, максимум — десять попыток. Но сейчас нужно вполне конкретное Помещение.
— Чисто, — доложил Док, не отводя от прохода взгляда. — Можно идти.
Магна и Лаки, основная ударная сила, шли — ползли — первыми.
— По всему верхнему ярусу горит свет, — сообщила Магна. — Солнечный режим, предельная яркость.
Если бы можно было переглянуться, все бы переглянулись.
— Мимики, — заключил Профессор. — Или теневики.
Из этих двух лучше мимики, подумал он. Их как минимум невозможно незаметно пронести с собой, в складках одежды, в трещинах на подошве обуви. Мы-то не пронесём в любом случае, но…
— Не чувствую людей, — заключила Лаки. — Нет движущихся объектов.
— Нет электромагнитной активности, не считая освещения, — добавила Магна. — Генераторы работают штатно. Запускаю зонды.
Зонд похож на привычный всем квадрокоптер — с ладонь величиной. Единственное необычное в нём — что в сложенном виде он не крупнее плитки шоколада, да и похож именно на такую плитку — на вид прямоугольный брусок. Уже через минуту четверо таких разведчиков облетели верхний ярус, снимая картинку в недоступных человеческому зрению диапазонах.
— Внизу на полу кто-то есть, — доложила Магна. — Вижу семь тел, на вид человеческие, тёплые, дыхание не регистрируется.
Всё-таки мимики. Может быть, что-то ещё, но вероятнее всего — мимики. Откуда? В Хранилищах их не держат. Мимик — слишком беспокойный экспонат, он не обучен стоять не шевелясь, ничем не интересоваться.
— Выходим, выход на стопор, — распорядился Профессор. — Магна, расставь светильники. Действуем по инструкции одиннадцать-семь.
Иными словами — продвигаться вниз ярус за ярусом, брать пробы возможной органики. Ультрафиолет губителен для тканей мимиков; если интенсивность излучения нарастает медленно (как на поверхности Земли, перед рассветом), мимик успеет покрыться защитной «скорлупой». В таком состоянии его относительно легко найти и очень просто уничтожить. Если мимик «окаменел», стоя на грунте, то вначале стоит убедиться, не пустил ли он «корни» — не начал ли отступать вглубь, спасаясь от опасного излучения. Мимик трансформирует все белковые соединения в свои ткани, но, по счастью, это не очень быстрый процесс — а в процессе ассимиляции мимик не прибегает к мимикрии. Слизистую чёрную массу с характерным «болотным» запахом легко обнаружить, а фрагменты мимика массой менее двадцати грамм неспособны к ассимиляции.
Понятно, в общем, почему солнечный режим по всему верхнему ярусу. Если бы люди сами умели вызывать турбулентность — было бы понятно, откуда она взялась: в режиме турбулентности нижние дверцы все односторонние: коридор можно открыть только извне. Лучше защиты не придумать: пока в Помещении турбулентность, там не выживет даже мимик.
Через час они обошли три из четырёх ярусов. Теперь солнечный режим работает на каждом, а во взятых пробах не нашлось никакой органики — ни земной, ни известной Конторе инопланетной.
Всё это время семь тел — мимиков? — лежали, не двигаясь, не дыша и не издавая звуков. К этому моменту группа уже достаточно укрепила пути отступления, чтобы исследовать вблизи. Не самим, конечно — пока роботы не соберут все необходимые сведения, люди и близко не подойдут.
В штатной ситуации группа уступила бы место чистильщикам — у тех и оборудование серьёзнее, и опыта больше. Однако сейчас рассчитывать можно только на свои силы. Очень не хватает Травматурга: случись что, и придётся спасаться в укрытии, а то и вовсе в ближайшей комнате с экспонатами.
— Готова брать пробы, — доложила Магна. Профессор проверил, что пути к отступлению есть, и дал добро.
Две из семи фигур поднялись — неспешно, текуче. Что уже странно: ультрафиолет с ярусов попадает и на пол шлюзовой камеры — а чтобы двигаться, мимик должен сбросить «скорлупу».