Как страшно распорядилась судьба. Как иронично. Хотела другого, получи! Теперь все по-другому. Ужасно.
Витя давно ушел к себе. Из-за двери еще некоторое время совсем уже по-мужски раздавался его баритон. Наверное, девушке своей звонил. Потом он сходил в душ, и, наконец, щелкнул выключателем в своей комнате. Из-под его двери пропала золотистая полоска света.
Юля лежала в постели. Мысли нещадно крутились вокруг ее детей. Хотя, как теперь называть второго? Ведь она отказалась от него. По закону она больше не его мать.
Она отказалась от своего сына. Эта мысль билась в мозгу как подстреленная птица. Юля нащупала в темноте свой телефон. Несколько касаний пальцем экрана и перед глазами появилось фото. То самое… На нем ее несчастный малыш спал, выпростав из пеленки крохотный кулачок. Маленькая ручка частично закрывала изуродованную верхнюю губу и ребенок казался почти нормальным.
Юля шарила взглядом по светлому ежику волосиков, по еще припухлым поле родов щечкам.
Она отказалась от своего ребенка! Захотелось завыть. Заорать. Заплакать. Но место этого пришлось удовлетвориться жалким хныканьем в подушку. Не хватало еще испугать Витю или соседе, не дай Бог.
Она еще не спала, когда домой вернулся Саша. Он скинул в прихожей обувь и верхнюю одежду, запнулся о Юлины туфли и смачно выругался. «Снова пьян…», – горько подумала Юля.
Муж прошел в кухню, достал из холодильника графин с компотом и хлопнул дверцей. Даже из соседней комнаты Юля слышала, как Саша делает глотки. Утолив жажду, Морозов двинулся к их спальне. Звякнула приглушенно пряжка ремня. Сашины брюки повисли на спинке стула, стукнув пряжкой об пол.
Морозов забрался в кровать.
– Юлька, родная моя. Дома, наконец-то…– Саша подполз поближе и притянул жену к себе за талию. Муж зарылся лицом в ее волосы.
– Ты пахнешь больницей. Юлька, я так соскучился… – Его руки казались холодными. Жаркий шепот прямо в ухо обдал лицо Юли запахом перегара и соленых огурцов. Юля выбралась из объятий мужа и сдвинулась к краю кровати, сжавшись в комок.
– Ты чего, Юль? – Саша сделал вторую попытку обнять жену.
– Не надо, Саш… – полушепотом простонала Юля.
Разочарованно цокнул языком за ее спиной муж, отворачиваясь к стенке.
Прода от 02.10.2017, 14:16
Утро облегчения не принесло. Опухшие от слез глаза неприятно резала белизна нового натяжного потолка. Ремонт в спальне они сделали совсем недавно. Подгадывали к рождению сына. Симпатичный беленький комодик для детских вещичек, который они выбрали вместе с Сашей, идеально подходил к обстановке комнаты. Юля слушала размеренное сопение мужа, уставившись на отраженное на глянцевой поверхности потолка детской кроватки.
Грудь чуть ли не разрывало пришедшее молоко. Зачем оно пришло? Для кого? Организм не знает о том, что ему больше некого кормить. Юля чувствовала себя раздавленной и морально и физически. Все тело ныло. Наверное, поднимается температура из-за переполненной груди.
Спать не хочется. Лежать рядом с мужем тоже.
Юля встала. На кухне было лучше. По крайней мере, никто не храпит. Минут через пять аромат свежесваренного кофе перебил запах вчерашнего перегара, заполонившего всю квартиру.
– Доброе утро, жена. Кофе сделаешь мне?
Юля молча кивнула, отставила свою чашку и встала за туркой.
Саша опустился на табуретку и шумно зевнул. Юля занялась кофе. Три ложки на порцию. Саша всегда пьет крепкий. И две ложки сахара, как он любит.
– Почему ты вчера за мной не приехал? – Юля кусала губы, вспоминая вчерашний ужасный день.
– Ой, Юль, я ж телефон дома забыл.
– А где ты был?
– У Васильченко.
– У прапора вашего?
– Ага. Его все-таки выперли на пенсию по выслуге.
– Праздновать звал?
– Нет, – усмехнулся Саша. – Скорей топить печаль в той сивухе, которую его мать называет домашним вином. Клофелин она туда вбухивает что ли? Вырубило меня так, только к ночи глаза продрать смог.
– Понятно… – Юлин голос дрогнул. – А я отправила тебе сообщение, что меня выписывают.
– Я же тебе сказал, что телефон дома забыл.
– Оказывается, так много народу выписывается каждый день. Настоящий конвейер. Даже двойняшки были один раз… – Юля оглянулась на мужа и помешала варящийся напиток. – Я ждала тебя там два часа.
– А сообразить, что если ответа на сообщение нет, значит ждать бессмысленно, ты не могла?
– Мы с тобой накануне разговаривали по телефону и я говорила тебе, что меня могут выписать. Всех женщин забирали мужья.
– Я объяснил уже, почему не смог.
– Ты мог хотя бы извиниться.
– Ну, извини! – Саша развел руками и резко встал из-за стола. – Знаешь, мне тоже не сладко, а ты продолжаешь думать только о себе!
– Саша, а кофе? – крикнула Юля уже вдогонку мужу.
– Сама пей! – рявкнул Морозов уже из глубины квартиры. – И детскую кроватку убери из комнаты! Не могу ее видеть!
Хлопнула, закрывшаяся за полковником, дверь в ванную. Юля устало опустилась за стол.
– Мам, вы чего кричите с утра? – вырос в дверях взъерошенный Витя. – Из-за вчерашнего? Из-за того, что папа не приехал за тобой?
Юля без сил уронила голову на руки.
– Ты плачешь что ли? – сын присел перед ней на корточки и заглянул в лицо. – Ну, не переживай ты так. Отец, конечно, дал вчера маху, но ведь он все равно тебя любит. Ну, ошибся он. Прости его, а?
Нет, она не плакала. Может слез больше не осталось, а может быть, наконец, заледенело что-то в душе, принося нечувствительность к боли. Она даже не обиделась. Потерла ладонями лицо и подняла на старшего сына абсолютно сухие, пусть и воспаленные немного глаза.
– Ты завтракать будешь?
Детскую кроватку она выкинуть почему-то не смогла. Сняла с нее комплект постельного белья, упаковала в пакет одеяльца. Сообразила даже, как разобрать злополучный предмет мебели и теперь раздумывала, стоя на балконе, в какой же угол ее пристроить.
Саша отсиделся в ванной около получаса, помылся, потом собрался и куда-то ушел. Молча. Юля проводила его взглядом. Еще надеялась, вдруг он остановится, обернется и скажет что-то хорошее. И исчезнет отчужденность. И, если не перестанет болеть так сильно то место в душе, которое было отведено маленькому ребенку, которого она оставила одного, то хотя бы ее не будет больше воротить от всего мира.
Но Саша обиженно пошуршал в коридоре ветровкой и ушел в довольно ощутимо похолодавший за ночь август.
Витя тоже ушел. Как же, девушка ждет все таки. Условились встретиться.
Гостей Юля не ждала, и звонок в дверь стал для нее полной неожиданностью. За дверью стояла Лидия Павловна.
Свекровь шагнула в квартиру и тут же вручила Юле сверток, пахнущий корицей и яблоками.
– Здравствуй, Юлечка! Что ж ты не сказала, что выписываешься? Я бы еще вчера приехала бы навестить тебя.
Значит, почти две недели, пока Юля была в роддоме, времени на посещение невестки не нашлось, а вчера вдруг могло найтись.
Юля порадовалась тому, что не позвонила Лидии Павловне. Только всевидящего ока свекрови ей вчера не хватало для полного личного апокалипсиса. И общаться с почтенной мамой мужа никакого желания не было.
Но одно дело – отбрехаться, когда звонят и напрашиваются в гости, а совсем другое – выпроводить достопочтенную свекровь, когда та стоит прямо перед тобой в дверях.
– Ставь чай, Юля. Я пирог испекла. Для тебя, между прочим. Хотела побаловать, – свекровь аккуратно поставила на обувную полку свои изящные босоножки и прошелестела мимо Юли шелковой юбкой в сторону кухни.
Беседа как-то не клеилась. Лидия Павловна что-то спрашивала, Юля что-то отвечала односложно. Почти через силу. Очень старалась быть вежливой, но внимание уплывало мимо попыток удержать нить разговора и честно слушать о том, как старалась свекровь, стряпая эту шарлотку, как трудно ей было найти свежие перепелиные яйца для нее, как она устала взбивая тесто миксером, как замучилась следить за правильной температурой в духовке при выпекании… И все ради нее, ради любимой и единственной невестки, так потратилась и потрудилась. Могла бы и вообще не приходить, Юля бы не обиделась.
– Юлечка, ты знаешь, мне сегодня Саша звонил. Сказал, что с тобой происходит что-то неладное.
– Это Саша просил Вас прийти?
– А почему ты недовольна? Он за тебя переживает.
– Нет, я довольна, – усмехнулась.
– Саша, между прочим, примерный муж. Не всем так повезло. Не курит, деньги зарабатывает, карьера хорошая. Больших успехов добьется. А то, что выпивает в последнее время, так оно и понятно, учитывая, что случилось с тобой.
– Со мной? – Юля опешила.
– Да. Родить второго ребенка, это было твое желание. Тебе было мало Вити. Я ведь предупреждала тебя, что рожать нужно было раньше. Нет, вы же, современные мамочки, умные, сами все знаете. Дотянула до последнего, вот и получила. И самой плохо, и Сашенька в раздрае. Хорошо, хоть Витю пожалели и не сказали. Травма мальчику была бы на всю жизнь.
Лидия Павловна умела вести беседу так, как ей было нужно. Она умело обходила Юлины попытки сменить тему и уйти от болезненной темы, безжалостно возвращая разговор к «главному». Свекровь говорила, а Юля чувствовала себя приставленным к стене для расстрела изменником Родине. Кругом виновата. В том, что хотела ребенка, в том, что не уговорила Сашу родить второго раньше, в том, что протянула, в том, что не прошла обследование должным образом. И где только нашла таких бездарных врачей, которые не увидели такой кошмар?!!
Юля перестала спорить и сопротивляться. Зачем? Все равно бесполезно. Невозможно переспорить автоматчика, поливающего огнем вражескую армию. Молча слушала воспитательную лекцию собеседницы, отмечая красивую вышивку на шелковой блузке, безупречный маникюр на пожилых руках, хорошо окрашенные волосы. Явно в салоне делали.
Юля всегда знала и никогда раньше не возражала, что Саша добавляет ощутимый довесок к доходу матери. Лидия Павловна, проработавшая всю жизнь на авиастроительном заводе и дослужившаяся там до довольно высокой должности, имела неплохую пенсию. Теперь же тот факт, что на еженедельный маникюр для матери у Саши деньги есть, а для больного сына – нет, вдруг больно резанул по сердцу.