«Мы пропали!» – отрешенно подумал он.
На них надвигалась первая шеренга – не меньше десяти тварей…
…Блондин повернулся к очередному врагу. Монстры друг за другим попытались достать его неуклюжими ударами дубин.
Один удар Парсифаль отбил щитом, другой принял мечом, затем подался всем весом вперед. Будь песиголовцы посообразительнее, они бы отошли назад, и настал бы конец тевтону, но…
Сделав небольшой шаг, дабы перенести центр тяжести на ногу, он резко раздвинул руки в разные стороны, а затем вернул их обратно. Твари были слабее его, а потому их палицы оказались в стороне, тогда как перед их дубинами были меч и щит Парсифаля. Два подряд точных удара и два новых трупа…
…Окинув павших монстров равнодушным взглядом, Файервинд прошептала слова, автоматически всплывшие в памяти, и в ее руке появилась узкая полоска красноватого сияния, по форме напоминающего меч.
Песиголовцы остановились и что‑то презрительно пролаяли – должно быть, что их, великих и непобедимых, не удастся запугать каким‑то фонариком. Вся их шайка дружно зашлась противным гавкающим хохотом.
Не меняясь в лице, ведьма сделала несколько взмахов, вычертив в воздухе багряные восьмерки. Через несколько секунд на землю посыпался буквально град отвратительных голов, из обезглавленных тел ударили фонтаны зеленой крови.
Чаровница продолжала мерно размахивать магическим клинком, отчего на землю перед нею падали все новые кровоточащие части тел песиголовцев, ежоидов и прочих страшилищ.
Навье замерло в замешательстве – еще бы, ведь три десятка из их братии валялись мертвыми, расплываясь в слизь. Правильно оценив ситуацию, песиголовцы спешно попытались ретироваться, но было уже поздно – Меч Молнии разил без промаха.
Навстречу колдунье выкатился громадный сгорбленный человекопес белого цвета.
В его единственном глазу помимо злобы светилось и еще что‑то, похожее на зачатки разума.
Пожалуй, с этим можно было бы поработать…
– Гавейн, Парсифаль, помогите, – обратилась к рыцарям Файервинд. – Попробуем этого вот красавчика поймать…
И начала готовить заклятие, связывающее разум монстра.
И тварь словно почуяла что‑то. Грозно зарычав, она вперила око прямо ведьме в глаза. И ведьма увидела…
Вот бедно одетая девочка лет десяти собирает грибы в лесу неподалеку от своего дома, стоящего посреди елового бора.
Предательски хрустнул сучок, ребенок оборачивается на звук, и становится слышно прерывистое дыхание девочки и ее гулкое сердцебиение, отдающее эхом в сознании. Она подходит ближе к источнику шума… Рывок, и огромный, покрытый бурой шерстью зверь проламывается сквозь еловые лапы и набрасывается на девочку, успевшую только широко раскрыть свои большие синие глаза с длинными ресницами, прежде чем теплая кровь заструилась по груди человека‑волка. Мощные лапы рвали обмякшее тельце, ломая кости, раздирая сухожилия и мышцы, вырывая куски кровавой плоти…
Вот стражник у ворот – видимо, у ворот Искоростеня.
Налетевший из молочно‑сизого тумана зверь вонзил когти в податливое тело очередной жертвы, одним движением лап содрал кожу с лица часового, оголив череп, ставший чудовищной кровавой маской с двумя огромными бельмами. Крик немыслимой боли потонул в булькающем хрюканье, так и не сорвавшись с уст бьющегося в агонии человека, когда оборотень вырвал его трахею. Когти раздирали тело стража, клыки впивались в плоть – не голод, но нечто иное заставляло ужасное создание убивать жертвы. Оно было ВРАГОМ любого из живущих в этом мире.
«Мерзкие… мерзкие…» – вертелось в мозгу у мета‑морфа.
И ничего больше – злоба, отвращение и… и все…
– Пленных не берем! – сказала Файервинд и сделала выпад в сторону страшилища.
Бой закипел с новой силой.
Осмысленно отдавая себе отчет в том, что нельзя дальше ступать ни шагу, магичка все же ощущала, что у нее нет возможности противиться силе, толкающей ее вперед по этому опасному пути.
Держаться!
Просто крик, потонувший в безмолвии…
Зная, что удар последует неминуемо и будет страшней предыдущего, все же дерешься…
Держаться!
Годы учебы, годы схваток – за дело хозяев и просто ради спасения жизни – все было ради этого момента.
И словно подарок от неизвестного друга: приток новой силы – чистой, непонятной и, казалось, неиссякаемый.
Почувствовав, что ее кто‑то дергает за рукав, ведьма резко развернулась, призывая Силу. Но предметом беспокойства, к ее немалому удивлению, оказался Парсифаль.
– Госпожа, госпожа, не тратьте силы! Вы же говорили, обещали.
Остудив ярость, ведьма позволила ученику утащить себя обратно под прикрытие, не забыв при этом погасить лезвие.
Они отступили обратно в палаты.
Едва за ними закрылись двери, горожане тут же принялись заваливать вход досками и бревнами.
Усталые дружинники поднялись на второй этаж.
Крики, стоны раненых, плач детей, женские стенания и молитвы священников и парочки волхвов…
«Еще на пару атак нас хватит, – отрешенно подумала ведьма. – Потом твари или перережут отряд прямо на площади, или ворвутся сюда».
Уже знала, что будет делать дальше.
Схватив в охапку Гавейна, а если повезет – и Парсифаля, она покинет обреченный город. Или, плюнув хоть единожды на доводы разума, ограничиться одним лишь блондином? Ну сколько можно стараться ради других? Не пора ли и о себе, о собственном счастье подумать?
Порталы не могут открывать даже лучшие маги ти‑уд, а Старых Троп тут нет. Так что ей придется просто улететь, истратив остатки заряда в Амулете Силы.
А потом надо будет связаться с Мар‑Гаддоном, с египетскими жрецами, с шаманами Африки и Аунако, с чародеями Чжунго и Вендии… Да хоть с мудрецами Шамбалы!!
И закрыть проход темным тварям!
Странное ощущение полета собственного тела в пространстве и времени совсем не занимало Орландину, хотя и было неприятным. Вдруг холодный освежающий ветерок пахнул прямо ей в лицо, и амазонка приземлилась на кучу хлама, сваленного в углу какого‑то обширного темного помещения.
Пока ее глаза привыкали к сумеркам, Орландина беспрестанно водила мечом вокруг себя. Даже тени тут могли представлять опасность. Судя по всему, за стенами шел бой – выли псы, квакающе завывали неведомые создания, слышались удары дубин, лязг стали и крики о помощи.
– Тише ты, спрячь железку! – возникший словно ниоткуда Вареникс положил руку на плечо девушке.
– Ой, кто тут?! – взвизгнул испуганный голос.
В дальнем углу что‑то зашевелилось.
И вот перед вновь прибывшими предстали обитатели подвала.
Мужчина средних лет с младенцем на руках, несколько испуганных старушек и два дровосека – высокий и худой и низенький толстячок.
При виде странной парочки – воительницы и явного представителя «нечистой силы» – они растерянно захлопали глазами.
– Кто вы и как здесь оказались? – строго вопросила разведчица. – Вообще, что творится в вашем… богоспасаемом городе?
Мужчина покачал ребенка на руках, унимая его, и тихо ответил:
– То промысл богов.
– Объясни все немедленно и подробно! – приказала Орландина.
Мужчина, утерев навернувшиеся на глаза слезы, заговорил.
Звали его Выпуш и был он ювелиром – правда, не самым богатым в Искоростене.
Этим утром они с женой отправились к лекарю – у долгожданной дочки Улиты разболелся животик. Не пожалев денег, направились к самому лучшему из живших в городе, мастеру Абу‑Кабару. На улицах вроде было все спокойно.
Но стоило им лишь отдать деньги служителю лекаря, как в дом ворвались эти ужасные псоголовые твари и принялись грызть и рвать всех, кто попадался на пути.
Последнее, что видел Выпуш, – двое навьих, куда‑то тащивших истошно кричавшую жену. А сам он, схватив ребенка, убежал через окно.
– Нас сюда привел глас Божий. Этот старый храм богини Макоши с недавних пор опустел, но я слышал, что тут есть подземный ход, идущий за стены города. Мы искали его, когда вы появились, и покинем с дочерью город, и всеблагие не оставят нас!
Где‑то совсем рядом завыл пес, потом в дверь кто‑то поскребся.
– Мешкать нельзя, – сообщил Вареникс, неодобрительно глядя на молящегося у разрушенного алтаря мужчину. – Нужно пробиваться к своим!
– А ты знаешь куда? – поинтересовалась амазонка.
– Да уж чую! Эй, уважаемые, – обратился лесной князь к остальным, – кто пойдет с нами? А то ведь учуют людей создания мерзкие, не ровен час – доберутся до вас!
С ними пошел мужчина с младенцем и один из дровосеков. Прочие решили остаться в надежде на защиту старой святыни и на крепость дверей.
Эти двери и захлопнулись за спиной Орландины, после чего небольшой отряд двинулся вперед.
Они шли странным извилистым путем, повинуясь интуиции Вареникса. То прямыми улицами, перешагивая через трупы людей и туши нечисти, прямо на глазах растекавшиеся зеленой жижей; то сворачивали в неприметные узкие щели между домами; перебирались через заборы и плетни. Пару раз спутники пытались было возражать, но Орландина выразительно показывала кулак, и те предпочитали держать свое мнение при себе. Сама же амазонка придерживалась старого военного правила – в тяжелой ситуации лучше следовать за более старым и опытным.
Мерзкие твари, к счастью, почти не попадались.
Лишь однажды им пришлось остановиться на перекрестке, пропуская марширующую в ногу шеренгу огромных полосатых жуков с красными брюшками и длинными кривыми жвалами. Да еще в глубине грязного и кривого переулка они узрели забавную сцену – несколько мохнатых и рогатых обезьян размеренно били бревном в двери давно покинутой винной лавки.
Правда, уже недалеко от цели из чьего‑то сада прямо перед ними выскочил песиголовец – обожженный и покрытый ранами. Он был, видать, слишком изнурен, чтобы прожить подольше. И пока поднимал когтистую лапу, целясь в горло амазонке, та быстро опустила свой меч и, развернув лезвие, воткнула его в противника – страшилище с хрипом повалилось на землю.
Затем они вышли на площадь. И остановились. Прямо перед ними шагах в ста с небольшим возвышались белокаменные палаты, на стенах и в окнах которых поблескивала броня княжеских дружинников.