— Я ничего не отрицаю! — наконец сел обратно в кресло следователь. — Тем более, что сигналы о том, что там не все так уж благополучно, мы получаем постоянно. Контрабанда! В том числе и оружия для террористов!
— Вы возьметесь за это? Я готов заплатить! — перешел сразу к делу доктор.
— Заплатить? Мне? Иван! Ты меня обидеть вздумал?! — нахмурился следователь. — Твоя жена Лидочка, была мне как дочь, а Настенька — все равно что внучка! Я когда узнал об этом горе, всю ночь рыдал. Но я тебе этого не говорил! Конечно, я займусь этим. Но позже. Сейчас Обер-полицмейстер меня завалил делами так, что я иногда ночую в кабинете. Но через несколько недель я освобожусь, возьму отпуск и сам туда поеду. Никому другому это деликатное дело поручить нельзя!
— Спасибо, Казимир Христофорович. У меня камень с души упал.
— Вот и хорошо! Эту улику оставь тут. Я подумаю, что с ней можно сделать! И позволь дать тебе совет. Я ведь тоже вдовец, и прошел этот страшный момент.
— Слушаю с благодарностью.
— Займись работой. Любой! Это единственное, что сможет отвлечь тебя от горя, — посоветовал ему старый друг.
— А у меня больше ничего в этой жизни и не осталось, — с глубокой печалью ответил ему доктор. — Кроме работы.
На том они и расстались.
Смирнов с головой ушел в прием своих пациентов, причем работал без выходных и по десять часов в день. Но боль не отпускала его, хотя и чуть притупилась.
За несколько дней до взрыва на лекции, к нему зашел Грановский и сказал, что через несколько дней уезжает в городок, где сгорела дача, и пообещал держать Смирнова в курсе всех дел. Доктор в свою очередь сообщил ему о соседке купчихе, которую нанял присмотреть за участком. Тот пообещал навестить и расспросить ее.
И вот сейчас, по странному стечению обстоятельств, доктор сам оказался на больничной койке, чудом избежав гибели. Он уже стал серьёзно задумываться, а не был ли этот взрыв на демонстрации — вовсе не гневом природы, а попыткой убить его самого. Чтобы участок, где была сгоревшая дача, вообще остался бесхозным. Но он быстро отогнал эту мысль.
Смирнов шел на поправку. Три раза в день к нему приходили из его дома и приносили ему домашнюю еду. А в день выписки принесли и его новую одежду, потому как его старая, в которой он был на лекции, превратилась в лохмотья.
Одевшись и поблагодарив своего врача и медсестру, доктор, в сопровождении своего слуги, покинул эту юдоль печали и страданий, которой является любая больница.
Отпустив слугу, он сказал, что пройдется пешком, потому что соскучился по прогулкам пока лежал на больничной койке.
Стояла середина осени. Было тепло, но не жарко. Дул легкий освежающий ветерок. Падали с деревьев желтые листья. Природа медленно, но неуклонно готовилась к зимней спячке.
Неспешным и даже порой медленным шагом Смирнов шел к себе домой. Неожиданно, все вокруг мгновенно изменилась. Вместо яркого дня, как будто наступила ночь. Перед ним та же улица, на которой горели фонари. Две призрачные фигуры людей отчаянно жестикулировали явно о чем-то споря. Нет. Их даже людьми не наречешь. Какие-то резко очерченные контуры человеческих тел. Одно очертание иссиня-черного цвета, а другое — молочного. Все происходило в полной тишине.
В мгновение ока чёрная фигура ударила, чем-то похожим на нож, белую фигуру. Потом еще раз, и еще. Светлая фигура согнулась и упала на мостовую. Черная же стала озираться по сторонам, а потом быстро сунула нож в щель между кирпичной стеной и водосточной трубой. Через несколько секунд стало понятно почему. Из темноты выскочили полицейские и принялись крутить руки черной фигуре.
— Посторонись, барин! — Смирнов почувствовал толчок в спину и все видение исчезло. Проходящий мимо мужчина, неся на плече ковер, толкнул его так, что Смирнов был вынужден сделать шаг вперед. Очнувшись, он в недоумении осмотрелся вокруг.
Снова освещенный скупыми лучами солнца день. Будто и не было ничего.
Глава 3. Что это было?
Смирнов растерянно посмотрел по сторонам. В его голову стали лезть разные нехорошие мысли. И первой из них была та, что у него начались посттравматические галлюцинации, ввиду сотрясения мозга. Его взгляд упал на то место, где он стоял, когда эти видения появились. Это место сразу привлекло его внимание. На мостовой зияло огромное бурое пятно. Именно на нем он и стоял, когда его толкнул человек несущий ковер.
Доктор присел, и, несмотря на недоуменные взгляды немногочисленных прохожих, стал изучать это пятно. Только он собрался вытащит носовой платок и потереть это пятно, как услышал над собой басовитый голос:
— Господин, с Вами все хорошо?
Подняв голову, Смирнов увидел здоровенную фигуру городового.
В начале двадцатого века в Российской империи, для патрулирования улиц городов, использовались полицейские, известные как городовые. Они носили характерную форму и были вполне себе заметны и отличительны на улицах. Помимо городовых, в городах также присутствовала полиция, подчинявшаяся полицмейстеру. А еще жандармы, выполнявшие специальные функции, включая политический сыск.
— Спасибо, у меня после определенных трагичных событий, связанных с недавним взрывом в институте голова иногда кружится, — поднялся на ноги доктор.
— Так может Вам извозчика подозвать? — участливо спросил служивый.
— Нет, спасибо! Уже прошло! А Вы не подскажете, что это за пятно такое? Мне как врачу кажется, что оно похоже больше на кровь!
— Ваша правда, — с уважением произнес городовой, — третьего дня зарезали тут ночью беднягу. Жил он в этом доме, и загулял в ресторации. Извозчик довез его почти до дома, а тот видать решил проветриться немного променадом. Ну а Штырь — известный местный бандит — его, видимо, хотел, ограбить. Тот стал сопротивляться, вот он его и зарезал, насмерть. Мы его над мертвым и еще теплым телом сразу и скрутили лиходея! Да только вот незадача, выпустить душегуба скоро должны.
— Это как такое возможно? — удивился Смирнов. — Неужели адвокаты, это крапивное семя, его сумели отмазать?
Крапивным семенем — таким презрительным прозвищем называли подьячих и приказных, а затем чиновников-взяточников и адвокатов.
— Истинная Ваша правда! — горячо одобрил его слова полицейский. — Сколько они нам крови портят, словами приличными не передать. Вяжешь варнака чуть ли не с поличным, потом появляется адвокатишка, и все! Он уже на свободе гуляет и над тобою смеется! Руки иногда просто опускаются. Но тут другое дело.
— И какое же? — с интересом спросил доктор.
— Нож мы не нашли, — с досадой ответил городовой, — а без ножа, как докажешь? Человек убитый ничего не скажет уже. А этот душегуб ржет и говорит, что не он его убил вовсе!
— Что же он говорит?
— А то, что видел драку. Кто-то, мол, зарезал потерпевшего и убежал! Вместе с ножом! А он только подбежал помочь упавшему. Каково, а?! Этот разбойник, да чтобы кому-то помог! У нас в участке смеялись все: и арестованные, и служащие! — сокрушался служивый. — А полицмейстер грозится нас наказать, что нож этот проклятый не нашли.
— А если Вы нож найдете, значит его можно будет посадить?
— Можно, — вздохнул полицейский, — только еще нужно будет доказать, что это его, Штыря этого нож.
— Скажите, — снова спросил Смирнов, — а у вас в участке дактилоскопию уже делают?
— Что делают? — не понял его собеседник.
— Отпечатки пальцев снимают? — пояснил доктор. Он знал, так как интересовался всеми новинками, что в России отпечатки пальцев стали использовать в полиции с начала двадцатого века. Изначально, в одна тысяча девятьсот шестом году, дактилоскопия была введена для фиксации видимых отпечатков на гладких поверхностях. А в тысяча девятьсот восьмом году её использование стало обязательным во всех уголовно-полицейских отделениях Российской Империи.
— А-а это… это делают! — отмахнулся городовой. — Что толку-то! Ножа же нету.
— Вы знаете, было мне видение на этом пятне крови… — прямо сказал Смирнов.
— Да-а видать крепко Вас, господин, приложило! — сочувственно произнес полицейский, поглядывая на своего собеседника. — Вот у нас в участке Петрович служит. На японской воевал и его контузило, снарядом с шимозой. Так вот ему постоянно что-то мерещится, особливо если примет пол-литра водочки!
— После пол-литра и без всякой контузии мерещится белки и зайцы по углам будут, — отрезал доктор.
— Не серчайте, господин, — извинился городовой, — я любой помощи сейчас рад. Так что Вы видели?
— Я видел, как кто-то бросил нож во-от в эту щель, — и Смирнов повел его к водосточной трубе. Полицейский осмотрел ее и крякнул: — Как мы эту щель-то проглядели? — потом подумал и сам же добавил: — А потому и проглядели, что ее снаружи-то не видно совсем. Тут нужно этот кусок трубы оторвать, иначе ничего и не увидим.
— Это что вы тут делать собрались? — раздался грозный голос сзади. Они обернулись и увидели сурового дворника с метлой в руках.
— Кузьмич, — обратился он к городовому, — я ведь не посмотрю, что ты тут городовой, я генералу пожалуюсь! Что вы тут удумали? Трубу водосточную отрывать! А кто ее на место ставить будет? Лучше бы убивцев ловили, чем имущество портить!
— Успокойся! — строго сказал полицейский. — Я при исполнении. Господин говорит, что там может быть нож, которым третьего дня Штырь тут вашего жильца укокошил! Не найдем орудие убийства, так его отпустят! А ежели он тебя удумает порешить следующим?
— А господин откуда это знает? Сразу видно, что он из благородных и явно Штырю не товарищ! — с подозрением заметил строгий дворник.
— Он этот, как его… — задумался служивый, — спиритист! Во! Он духов видит! Желание найти нож стимулировало его фантазию сильнее лучших сортов опиума.
— А если не будет там никакого ножа? Кто за ремонт заплатит? — не отставал вредный повелитель метелки.
— Тогда я заплачу Вам пять рублей, — стал терять терпение Смирнов. Он бы и больше заплатил, чтобы узнать, было ли это видение верным.