В поисках выхода он прошел по длинному коридору и попал в какую-то большую комнату без окон, обставленную дорогой мебелью. Другого выхода из комнаты не было.
Урусов вернулся назад. Снова прошел по темному коридору мимо двери на лестницу, ведущую к его бывшей камере. В другом конце коридора в темноте он нашел металлическую массивную дверь. К счастью, она была не заперта. Отворив ее, Евгений Николаевич оказался в холле большого особняка. От дневного света резало глаза. Но через несколько минут генерал уже смог оглядеться, оценить обстановку. Он искал телефон. Но, к своему удивлению, нигде в доме его не обнаружил. Внимательно через окно осмотрев большой двор, он не увидел там ничего подозрительного. Вроде никого. А значит, до свободы осталось несколько шагов. Нужно было лишь преодолеть расстояние от дома до калитки. Урусов страшно волновался. А что, если все-таки есть охрана?
Но раздумывать было некогда. Да и выбора у него не оставалось. Проверив на всякий случай пистолет, он очень тихо, почти на цыпочках, опасливо оглядываясь вокруг, прошел по тропинке к калитке в высоченном заборе. Отодвинул тяжелый засов. Ну вот и спасение…
Треск, прозвучавший в вечерней тишине, как выстрел, застал генерала Урусова врасплох. От неожиданности и напряжения у бывшего пленника чуть не разорвалось сердце. От волнения он весь покрылся холодным потом и только тут сообразил, что шум наделала большая птица, сорвавшаяся с сухой сосновой ветки.
«Ну прямо как в фильме ужасов, — невольно подумал про себя Урусов и, облегченно вздохнув, шагнул за ворота, аккуратно затворив за собой калитку. — Интересно, где находится этот дом… — Вокруг, насколько хватало глаз, тянулся то ли парк, то ли лес. — И что же это такое? Где я нахожусь?» Везли его сюда не так долго. И хоть у генерала тогда была надвинута на глаза шерстяная шапочка, он запомнил, что они не могли тогда уехать дальше пяти- или десятикилометровой зоны от Московской кольцевой. А возможно, и вообще были где-нибудь в пределах Москвы: может, даже на Лосином острове. Урусов обернулся. Дом за высоким дощатым забором, который две недели служил ему тюрьмой и который генерал сейчас благополучно покинул, со стороны леса казался похожим на старенькую дачу и никак не тянул на шикарный особняк. Черт знает что! Ладно, сейчас не время забивать себе башку всякой ерундой. В любой момент сюда могли нагрянуть охранники, поэтому надо спешить. И он энергичным шагом по прямой направился на юг, наугад, лишь бы подальше от места своего заточения.
Минут через сорок, изрядно умаявшись от ходьбы после стольких дней сидения взаперти, Евгений Николаевич увидел за деревьями кирпичное сооружение, с виду похожее на заброшенную фабрику. Не раздумывая, он пошел прямиком туда. Обходя огражденную территорию, вышел к проходной. Рядом располагалось обветшалое здание с табличкой «Администрация», где в небольшой комнатушке за покосившимся фанерным столом сидел голый по пояс парень лет тридцати, с фиолетовой наколкой в виде русалки на плече, и оживленно беседовал по телефону, пересыпая свою речь отборной бранью.
— …Значит, так, Игорек, подвалим к вечеру с тремя фурами, выгребем на хер товары, а потом перегоним сюда, ко мне, И п…ц. — Увидев вошедшего, одетого в грязную, затертую одежду, парень скривился и, прикрыв трубку рукой, грубо рявкнул: — Хули ты сюда без стука входишь, дядя? Ты в каком детдоме воспитывался, козел?
Но Евгений Николаевич не смутился. Он подошел к столу и, ввинтив холодный взгляд в грубияна с наколкой, невозмутимо положил палец на рычаг телефонного аппарата.
— Позже договоришь. И за козла ответишь позже, — сказал как отрезал Урусов. — А сейчас набери-ка ноль-два.
Хозяин кабинета просто оторопел от такой наглости. Но во взгляде и в голосе давно не бритого мужика в замызганном мятом пиджаке и брюках было что-то такое непреодолимо властное, что он не посмел ослушаться. Пухлый волосатый палец сам ткнулся в две кнопки.
Евгений Николаевич выудил трубку из его потной ладони и поднес к уху.
— Дайте мне центральную, шесть-двадцать семь! — привычно выдохнул он, услышав голос дежурной телефонистки. — Говорит генерал-полковник Урусов.
В считаные секунды на другом конце провода раздался знакомый басок полковника Черемных.
— Слушаю! Евгений Николаевич, вы? Где вы? Что с вами стряслось? Мы уж тут все с ног сбились…
— Я, Гриша, я! — хмуро отозвался Урусов. — Я сейчас нахожусь… э-э-э… — Он грозно уставился на полуодетого парня. — Что это за место?
— Загорянка. Фабрика «Стройспецдетали», — промямлил тот, ничего не понимая.
— …В Загорянке, возле Москвы. Тут есть фабричка какая-то со стороны леса. «Стройспецдетали» называется. Знаешь? Хорошо, молодец. Я тут сижу в комнате администрации. Быстро присылай сюда спецгруппу, Гриша! Если есть кто из оперуправления поблизости на линии, вызывай их, пусть срочно едут сюда ко мне. Понял? Потом все расскажу! — пресек он сердобольную попытку подчиненного узнать, где он пропадал так долго.
Парень с наколкой, сидевший напротив Урусова и слышавший всю эту речь, был ни жив ни мертв. Он ситуацию понял так, что спецгруппу этот странный генерал вызвал для того, чтобы обшмонать их фабрику, совсем недавно приватизированную и лихо, без всяких официальных документов торгующую рубероидом, фанерой, вагонкой и всякой другой дребеденью.
Представив себе, как вся эта теневая деятельность будет обнаружена спецурой, парень, являвшийся одним из совладельцев, испытал неописуемый страх.
Но неожиданный высокий гость не обращал пока на фабричного администратора никакого внимания. Поговорив с полковником Черемных, Евгений Николаевич наконец-то немного успокоился. Он снова оказался в привычной для себя роли начальника, чьи приказы мгновенно исполняются подчиненными. Теперь лишь бы его не хватились на той даче и не проследили за маршрутом передвижения. Хотя это маловероятно. Да и не дастся он им в руки так легко второй раз. Все-таки «тэ-тэшник», имеющийся у него, был не просто игрушкой, а вполне реальным грозным оружием. Как прибудет опергруппа, надо будет сразу же наведаться на эту гребаную дачу и разобраться с ее хозяином и домочадцами. Он их, этих уродов вонючих, размажет по стенке, всех по тюрягам пересажает. Они еще помянут тот день, когда связались с ним, генералом Урусовым. Евгений Николаевич почувствовал, как кровь закипела в жилах от нахлынувшего гнева. Ну погодите, скоты, вы еще проклянете тот день, когда мама вас родила…
— Это самое… товарищ генерал… — заикаясь от волнения, подал голос фабричный администратор, спешно напяливая на себя рубашку и пиджак. — Вы присядьте, присядьте… — Парень ретиво вскочил с единственного стула и придвинул его Урусову. Тот кивнул и молча плюхнулся на сиденье. И тут ощутил, как он утомился физически и душевно за эти две недели.
Через полтора часа Евгений Николаевич, приведя себя в порядок и переодевшись, уже сидел в своем служебном кабинете и пил душистый земляничный чай, который ему заварила секретарша Даша.
Первым делом он доложился заместителю министра о возвращении на рабочее место и кратко рассказал о своих злоключениях. Подавно выработанному для себя правилу не обременять никого — и тем более вышестоящее начальство — своими проблемами Евгений Николаевич уклончиво сообщил, что его похитили, скорее всего, с целью получения выкупа. Кто? Сейчас будем разбираться. Мои ребята займутся делом вплотную. Думается, похитители, узнав, какой большой чин оказался у них в руках, сами сдрейфили и поторопились от него избавиться. Вот так он и очутился один на свободе, в подмосковном лесу, вблизи Загорянки.
Также он не стал сообщать начальству, что отправил опергруппу к этой самой злополучной дачке с заданием обыскать ее, забрать прикрытого в подвале охранника и организовать там засаду. Заместитель министра внимательно выслушал генерала Урусова, поздравил со счастливым возвращением… И не стал вдаваться в подробности этого странного дела.
— Отдыхайте, Евгений Николаевич, набирайтесь сил. Советую вам взять внеочередной отпуск и поехать подлечиться.
— Да уж, это точно, подлечиться мне бы не помешало, Иван Павлович, — поддакнул Урусов и поблагодарил за заботу.
Следующий звонок генерал Урусов сделал по городскому телефону.
— Закир! — жестко бросил Евгений Николаевич в трубку. — Здравствуй, дорогой. Узнал меня? Ну, слава аллаху. Сейчас у нас… — он взглянул на настенные часы, — два тридцать. Мне надо с тобой срочно увидеться! И не на явке, а прямо здесь, на Мытной. Жду тебя в Министерстве внутренних дел в шестнадцать ноль-ноль. Пропуск на тебя будет готов. Ты меня понял, Буттаев? — повысил он голос, когда дагестанский авторитет попытался что-то возразить. — Или, может быть, ты предпочитаешь прибыть ко мне по повестке и под конвоем? Я это тебе с удовольствием могу устроить! — И бросил трубку, не желая ничего слушать.
Закир Большой появился в кабинете генерал-полковника Урусова ровно в шестнадцать. Не потому, что он побоялся ослушаться грозного приказа ментовского начальника, а просто в силу врожденной пунктуальности. Раз назначена стрелка на четыре ровно — значит, надо прибыть вовремя.
В белом льняном костюме от Гуччи, с аккуратно уложенными черными с проседью волосами, Закир был похож на влиятельного дона сицилийской мафии или, по меньшей мере, на голливудского продюсера, привыкшего распоряжаться сотнями миллионов долларов и общаться с мировыми знаменитостями.
Евгений Николаевич мельком взглянул на своего гостя и кивком головы пригласил занять кресло перед его массивным дубовым столом.
— Полагаю, тебе известно, — начал Урусов без приветствия, — что наш общий друг, прозываемый Варягом, две недели назад совершил покушение на генерала МВД, похитив его и посадив под замок? Полагаю также, что и тебе было заранее известно о его планах.
— Нет, генерал, мне об этом ничего не было известно, — поджав губы, заметил Закир. Он откинулся на спинку кресла и спокойно устремил прямой взгляд в глаза Урусов