Это явление эмоциональной заторможенности у детей, отлученных от матери и помещенных в детское учреждение, еще в 20-е годы нашего века советские психологи назвали «госпитализмом». Что становится причиной «госпитализма»? Резкий дефицит общения со взрослыми.
В семье 75% времени бодрствования младенец общается с людьми и активно играет; лишь 25% этого времени приходится на пассивное слежение за окружающими и на бездействие. В детских учреждениях это соотношение почти обратное[4].
Поразительные данные были получены в результате сравнительного исследования воспитания и развития младенцев в разных культурах. Так, в Уганде мать постоянно носит младенца на себе и дает ему грудь по первому его требованию. Здесь бросается в глаза невероятно быстрое развитие ребенка, намного более интенсивное, чем в Европе. Трехмесячным он уже может несколько минут сидеть без опоры, в шесть месяцев встает с опорой на что-либо или кого-либо, в девять начинает ходить и вскоре лепетать. Однако! Около восемнадцати месяцев от роду ребенка отнимают от матери, практически лишают эмоционального контакта с ней. И он теряет темп развития, перестает опережать европейских детей, а затем начинает отставать от них в развитии [5].
Почему же младенцу необходимы для нормального развития интенсивное общение со взрослыми, их ласки, слова, смысла которых он, казалось бы, не понимает? Очевидно, потому, что он не остается пассивным объектом ласкового внимания. Эмоциональность отношения взрослого пробуждает в младенце ответные реакции, которые мы сегодня еще довольно плохо себе представляем. Но можно с уверенностью говорить о том, что в ответ на эмоционально окрашенные обращения к ребенку у него развиваются соответствующие отклики, происходит первоначальное превращение природных задатков в человеческие способности — к эмоциональному контакту, к со-радованию и со-печалованию.
По мнению известного американского психофизиолога Нила Миллера, дефицит родительского тепла в раннем детстве ведет не только к снижению интеллекта и аномалиям социального поведения, но и к повышенной уязвимости, сильному нервному напряжению, агрессивности. Ретроспективное изучение 102 правонарушителей-рецидивистов в возрасте пятнадцати—восемнадцати лет, проведенное в одной из английских исправительных школ, показало, что тревога, возникшая в раннем детстве вследствие дефицита общения с родителями, предопределила склонность детей отвечать асоциальным образом на последующие события в их жизни [6].
Некоторые данные свидетельствуют о том, что дефицит общения с родителями может стать одной из причин происхождения шизофрении у юношей и взрослых.
Казалось бы, все ясно: чем больше ласки и любви, тем лучше! Однако целая серия исследований привела ученых к совершенно иному выводу[7]. Выяснилось: когда родительская любовь проявляется преувеличенным образом, когда с ребенка не спускают глаз, то результат бывает тоже плохой. В этом случае у ребенка тоже не формируются механизмы, позволяющие осуществлять эмоциональный контакт. Нередко случается, что у такого ребенка, когда он вырастает, не складываются отношения с людьми. Появляются такие черты личности, как холодность чувств и эгоцентризм.
Общение — важнейшая детерминанта эмоциональных состояний человека. Весь спектр человеческих эмоций возникает и развивается в условиях общения людей. Общение всегда определенным образом эмоционально окрашено — от нежности до ненависти. Благодаря этому в процессе общения люди передают друг другу не только какой-то текст, но и эмоциональный подтекст. Этот подтекст может усиливать смысл текста, ослаблять его, противоречить ему. В результате вокруг общающихся людей возникает своеобразное «эмоциональное облако» — аура (от греч. aura — дуновение ветерка), которое и делает общение лицом к лицу столь желанным и необходимым. Уже в разговоре по телефону насыщенность ауры значительно снижается. Не случайно даже самую длинную телефонную беседу мы обычно заканчиваем словами: «Надо бы увидеться!»
В подростковом и раннем юношеском возрастах особая роль эмоциональной функции общения проявляется в двух аспектах: в приобретении опыта эмоциональных отношений с людьми и в развитии эмоционального восприятия окружающей действительности.
В науке установлено, что те школьники, которые испытывали дефицит общения и в связи с этим не смогли успешно решить свои детские или подростковые конфликты (связанные, в частности, и с половым созреванием), когда вырастают и становятся родителями, часто оказываются неспособными установить тесную эмоциональную связь со своим ребенком.
Так называемые лонгитюдные (длительные) исследования жизненного пути одних и тех же людей с младенчества до зрелого возраста, проведенные за рубежом, показали, что эмоционально теплые, способные к интимной коммуникации мужчины в восьмилетием возрасте имели относительно устойчивую дружбу с другими мальчиками; среди их товарищей по играм были также девочки. Напротив, мужчины, которые держат людей на расстоянии и избегают тесных человеческих контактов, уже в младших классах не умели дружить с мальчиками и реже играли с девочками.
По нашим данным, те, кто в ранней юности имел друзей, впоследствии либо сохраняют с ними близкие отношения, либо ищут и находят новых друзей, а также сравнительно легко решают проблему создания семьи. Те же, кто в юности друзей не имел, как правило, не находят их и в дальнейшей жизни и испытывают трудности в общении.
Глубокий эмоциональный контакт, который является непременным атрибутом дружеского общения, формирует своеобразный эмоциональный механизм, позволяющий затем не только осуществлять аналогичные контакты, но и активно искать их. При отсутствии дружеского общения этот механизм, видимо, не возникает, ибо общая, присущая в принципе всем людям потребность в эмоциональном контакте не находит своей реализации. В результате, становясь взрослым, человек не ищет подобных контактов или не может их поддерживать.
Таким образом, отношение к друзьям, которое формируется у школьника, по своему значению выходит далеко за рамки частных отношений именно с тем или иным сверстником, с той или иной группой. Н. К. Крупская мудро обращала внимание на важность этих отношений, считая, что они вырабатывают у ребенка ту черту, которую она называла «общественным инстинктом». «Общественный инстинкт, — писала она, — это сочувствие другим людям и умение понимать их... При надлежащих условиях этот общественный инстинкт переносится потом с узкого круга товарищей на широкий круг людей вообще. Живое ощущение своей духовной солидарности с окружающими людьми есть великое благо и великая сила»[8].
Функция общения в развитии у ребенка эмоционального восприятия окружающей действительности проявляется двояко.
С одной стороны, содержание, эмоциональная глубина общения, тот «обмен» эмоциями, который при этом происходит, влияют на то, как воспринимает школьник все окружающее, на глубину и окрашенность его эмоций. Например, родительские ласки влияют на формирование у ребенка эмоционально положительного отношения к людям. Позднее ту же роль играет дружеское общение со сверстниками.
Помимо этого общение со сверстниками оказывается очень важным для психосексуального развития вообще, в частности — эмоционального восприятия сферы сексуальных отношений. Разговоры с приятелями, друзьями (часто довольно грубые) помогают ребенку, подростку, юноше адаптироваться к тем изменениям, которые происходят в его организме и физическом облике, освоить и изжить в определенной мере те волнующие переживания, которые связаны с пробуждающейся сексуальностью. Невозможность выразить свои эмоциональные переживания, связанные с психосексуальным развитием, нередко приводит к тяжелым душевным переживаниям и травмам, особенно в старшем подростковом и раннем юношеском возрастах.
С подобной ситуацией столкнулся герой американского писателя Торнтона Уайлдера Теофил Норт. Родители его подопечного шестнадцатилетнего Чарльза Фенвика были весьма травмированы холодностью, снобизмом, эгоцентризмом своего сына, не понимая их истоков и не зная, как себя вести с сыном. Норт довольно быстро обнаружил, что причина — в изоляции от сверстников. Это лишило Чарльза источника важнейших аспектов социального опыта, исказило его эмоциональное восприятие окружающей жизни вследствие фиксированности на неизжитых переживаниях, связанных с той сферой, которую другие мальчики познают и изживают, именно общаясь друг с другом. Проявлялось это даже в неадекватной для его возраста реакции на весьма безобидные слова, которые вызывали у него ассоциации сексуального характера. Так, когда Теофил Норт случайно употребил в беседе название музыкального инструмента — пикколо, Чарльз совершенно неожиданно отреагировал крайним смущением. Это и позволило Норту обнаружить причину трудностей и найти способ их преодоления: «...Для маленького мальчика слово «пикколо», благодаря простому созвучию, полно волнующе-жутких и восхитительных ассоциаций с «запретным» — с тем, о чем не говорят вслух; а всякое «запретное» слово стоит в ряду слов, гораздо более разрушительных, чем «пикколо». Чарльз Фенвик в шестнадцать лет переживал фазу, из которой он должен был вырасти к двенадцати. Ну, конечно! Всю жизнь он занимался с преподавателями; он не общался с мальчиками своего возраста, которые «вентилируют» эти запретные вопросы при помощи смешков, шепота, грубых шуток и выкриков. В данной области его развитие было замедленным»[9].
С другой стороны, роль общения в формировании эмоционального отношения ребенка к окружающей жизни проявляется опосредованно — в уединении. Уединение — это, как правило, эмоциональное переживание того, что происходит в реальном общении, в реальной жизни. Поэтому если подросток или старшеклассник избега