— Если честно, то о ланче в «Тореадоре» речь вообще не шла, — признался Клайв. — Утренние заседания затянулись дольше, чем я рассчитывал. А следующая встреча через полчаса. Так что сижу я у себя в офисе, с бутербродом в руке и с газетой перед глазами, тебе же и словечка доброго для меня жаль.
— Хмм… — только и произнесла Анхела.
— Ну что мне теперь прикажешь делать — каяться и посыпать голову пеплом? — скорбно протянул Клайв.
— Предпочтительно на коленях, — сурово отрезала молодая женщина.
— Ммм… — задумался собеседник, — звучит заманчиво. В такой позе прощение вымолить нетрудно… причем самыми разными способами.
Анхела поневоле расхохоталась. А за много километров от нее, в своем роскошно обставленном офисе, Клайв откинулся в кресле и удовлетворенно улыбнулся. Затем ненавязчиво и искусно перевел разговор на темы более повседневные. Спросил, не барахлит ли «шевроле», и что она собирается делать во второй половине дня, и во сколько им нужно выйти, чтобы не опоздать к назначенному часу. Лучший друг Клайва Крис и его прелестная жена Эстрелья пригласили их на празднование первой годовщины своей свадьбы.
Когда трубка снова легла на рычаг, Клайв был на все сто уверен: оплошность, допущенная им поутру, благополучно заглажена и можно расслабиться.
Он извлек бутерброд из целлофановой обертки, повернул газету и устроился в кресле поудобнее, приготовившись насладиться получасовым отдыхом. Надо же набраться сил перед встречей с двумя самонадеянными юнцами, рассчитывающими на финансовую поддержку для своих наполеоновских проектов, притом, что бизнесмены из них — как из козлов концертмейстеры!
Еще пять минут назад Клайв собирался отослать их прочь несолоно хлебавши, на прощание посоветовав записаться на курсы менеджмента и делопроизводства. Но теперь его дурное настроение будто рукой сняло. Пожалуй, рассмотреть их проект и впрямь стоит… Возможно, он, так уж и быть, даже возьмет руководство на себя.
Но тут Клайв перевернул газету — и все его добрые намерения развеялись по ветру. Перед ним красовалась огромная фотография: Ренан Бенавенте собственной персоной на фоне музея современного искусства — величественного здания, некогда служившего арсеналом военной цитадели. Пространная передовица посвящалась предстоящей выставке прославленного живописца.
Но раздосадовала Клайва отнюдь не эта сенсация в мире искусства. В душе его всколыхнулось неприятное подозрение: Анхела не может не знать о приезде Бенавенте, однако же ни словом о нем не обмолвилась!
Что, если она намерена встречаться с художником тайно? По крайней мере один раз на его памяти так уже было.
Да, Анхела оставила Бенавенте и уехала с Клайвом в Барселону, однако бывшие любовники расстались отнюдь не заклятыми врагами. В начале года Клайв и Анхела провели неделю в Лондоне, и лишь по чистой случайности молодой человек узнал, что его возлюбленная — подумать только! — провела с Бенавенте целый день.
«Только не смей приказывать, с кем мне общаться и с кем не общаться! — возмутилась Анхела в ответ на его упреки. — Ренан мне очень дорог, и если тебе это не нравится, так это твоя проблема, а не моя!»
Впечатление было такое, что, вздумай Клайв проявить характер, Анхела уйдет от него, хлопнув дверью. Так что он умолк. Однако впервые в жизни испытал мучительный укол ревности, осознав, что Бенавенте обладает над красавицей некоей непостижимой властью, сопоставимой с его собственной.
Это больно задело Клайва. Кроме того, ему невыносимо было думать, что в кои-то веки он отступил, не стал настаивать на своих правах. А теперь Бенавенте ни с того ни с сего объявился в Барселоне именно тогда, когда Клайв впервые серьезно задумался об отношениях с Анхелой.
Либо Бенавенте умеет читать мысли, либо это еще одно дурное предзнаменование. Как бы то ни было, недоеденный бутерброд остался лежать на столе, а двоим самонадеянным юнцам пришлось иметь дело с Клайвом Риджмонтом, отнюдь не склонным смотреть на мир сквозь розовые очки. Нет, ясности рассудка Клайв вовсе не утратил и готов был признать, что проект начинающих бизнесменов сулит немалые воз-можности, иначе с удовольствием вышвырнул бы визитеров за дверь.
Остаток дня Клайв провел как на иголках. Перед его мысленным взором то и дело возникала мучительная картина: Анхела и Бенавенте, уединившись, бесстыдно предаются любви.
В конце концов, не выдержав, он набрал номер своей городской квартиры. И услышал лишь собственный голос, записанный на автоответчик: дескать, в данный момент никто не может подойти к телефону; пожалуйста, оставьте ваше сообщение. А ведь Анхела говорила, что поедет прямиком домой…
Анхела же тем временем притормозила в тесном переулке в другой, куда менее фешенебельной, части города. Вышла из машины, вставила ключ в замочную скважину. Шагнула внутрь, в узкий холл, и поднялась по лестнице. Деревянные ступени поскрипывали под ногами.
Она миновала несколько офисов, на владельцев которых Клайв с высоты своего положения главы огромной корпорации посмотрел бы с нескрываемым презрением. Кое-кто из здешних обитателей улыбался ей как старой знакомой; большинство же вежливо кивали и отворачивались. Анхелу это устраивало. Здесь было ее тайное убежище. Часть жизни, над которой Клайв не властен.
На верхней площадке обнаружилась одна-единственная дверь. Анхела вновь повернула ключ в замке. Вошла, тщательно заперла за собою дверь и, оглядевшись по сторонам, не сдержала счастливой улыбки.
2
Входя в роскошные апартаменты, принадлежащие Клайву, Анхела всегда испытывала несказанное удовольствие. Вот и сейчас она помедлила на пороге, в тысячный раз вбирая взглядом подробности обстановки, так непохожей на ту, другую, тайную квартирку.
Апартаменты занимали весь последний этаж современного многоквартирного дома. Рай для дизайнера, да и только! — восхитилась Анхела. Все детали продуманы, каждая мелочь — неотъемлемая часть гармоничного целого.
К просторному светлому холлу примыкали комнаты, изысканно меблированные. Были здесь залы, используемые только для приемов, и менее величественные уютные жилые помещения. Четыре спальни, отделанные в пастельных тонах, создавали как бы единый ансамбль. Кухня воплощала в себе ожившую мечту самой, что ни на есть взыскательной домохозяйки.
От своих предков, известных коллекционеров предметов искусства, Клайв унаследовал художественное чутье и способность распознать шедевр в непримечательной на первый взгляд вещи. Каждое его приобретение вызывало у друзей и знакомых «белую» зависть. И точно так же, как в меблировке, Клайв дерзко сочетал старое и новое, не смущаясь вешал работы молодых, никому не известных художников рядом с потемневшими полотнами старых мастеров. И общее впечатление создавалось просто изумительное.
Некогда стоять тут да пялиться на картины! — одернула себя Анхела. Она изрядно припозднилась и знала это. Время сегодня пролетело как-то незаметно.
Может, еще удастся создать впечатление, будто она провела здесь не один час, собираясь на вечеринку. Риск — благородное дело, усмехнулась Анхела, направляясь прямиком в спальню.
Однако все ее старания пропали даром. Клайва все не было и не было. Анхела, уже полностью одетая, начала не на шутку волноваться, когда в замке наконец повернулся ключ.
— Ты опоздал, — упрекнула она.
— Знаю, — отрезал Клайв и прошел в спальню, даже не взглянув на молодую женщину.
Чуть заметно хмурясь, Анхела последовала за ним.
— Неудачный день? — полюбопытствовала она.
— И день, и все прочее, — прорычал Клайв.
— Настолько неудачный, что мне и улыбки не перепадет, не говоря уж о поцелуе? — мягко поддразнила Анхела, но лицо ее было серьезно. После всех тех усилий, которые Клайв приложил нынче утром, чтобы реабилитировать себя в глазах любимой, теперешняя его вспышка вызывала недоумение и тревогу.
Тем временем он швырнул пиджак на кровать и постоял минуту, расправляя плечи и словно пытаясь стряхнуть с них некое непосильное бремя. Под бледно-голубой рубашкой перекатывались бугры мускулов. Анхела почувствовала, что в крови разливается знакомое тепло… Как же ей хотелось подойти к любимому и размять напрягшиеся мышцы!
Но вот Клайв вздохнул, обернулся — и молодая женщина похолодела. Зеленые глаза полыхали едва сдерживаемым гневом, лицо побледнело, чеканные черты обозначились резче. Клайв мрачно оглядел Анхелу с головы до ног, поджал губы и снова отвернулся.
В голове ее зазвенели предупреждающие колокольчики.
— В чем дело? — резко осведомилась она.
— Ни в чем, — отрезал он и глухо выдохнув, добавил: — Дай мне десять минут на то, чтобы привести себя в порядок, и мы поговорим.
— Ловлю тебя на слове, — кивнула она.
Анхеле нечасто доводилось наблюдать проявление темных сторон характера Клайва, но она уже поняла: в такие минуты лучше его не провоцировать, а подождать, пока он успокоится. Господи, что же стряслось? — тревожно гадала Анхела, выходя из спальни. Неприятная встреча? Биржевой крах?
Десяти минут оказалось недостаточно. Но вот наконец Клайв вышел из спальни, с волосами, все еще влажными после душа, нетерпеливо поддергивая манжеты. Было очевидно, что настроение его не улучшилось.
— Вот, держи. Может, взбодришься, — предложила ему Анхела бокал виски с содовой.
— Некогда, — отрезал Клайв. — Кроме того, я за рулем. — И, повернувшись к зеркалу, принялся завязывать галстук.
Анхела с замирающим сердцем поняла: дурное настроение любимого вызвано отнюдь не неприятностями на работе. Клайв злится на нее.
— Ну хорошо, — объявила она, отставляя бокал. В конце концов, если уж назревает скандал, то следует выяснить отношения прямо здесь, дома, а не в гостях. — Что я такого, по-твоему, натворила?
— Я разве тебя в чем-то упрекаю? — Клайв в последний раз взглянул на себя в зеркало: галстук завязан идеально, смокинг сидит безупречно, рубашка ослепляет белизной. — Если ты готова, то пора идти…