Между прочим, сам по себе процесс забывания нами чего-либо отнюдь не означает, что данная информация каким-то образом уходит из нервных клеток памяти, в которые она была некогда помещена. Я хочу подчеркнуть, что забывание — это не утрата информации прямым образом, как большинство из нас представляет себе данный процесс. Нет, если взять каждую ячейку-клеточку нашего мозга по отдельности, то всё, что некогда было в неё помещено, тут же и остаётся. Утрачивается другое — некий шаблон нервных связей между целой группой ячеек-клеточек, в которой находится данное воспоминание. Чуть позже вы поймёте это лучше, когда подробнее узнаете весь механизм.
Итак, этот механизм. В основании височных долей нашего мозга имеется чрезвычайно важная извилина — так называемый гиппокамп. (Хотя, конечно, все наши извилины чертовски важны — каждая по-своему.) Эту относительно большую складку серого вещества Большой энциклопедический словарь определяет следующим образом: «Гиппокамп — извилина полушария головного мозга в основании височной доли; входит в состав лимбич. системы; участвует в эмоц. реакциях и механизмах памяти». В этом определении подчёркнута связь между информационным содержанием памяти и эмоциями. И то — крайне важное для нас обстоятельство, на которое я обращаю ваше внимание.
В своих прежних книгах я уже неоднократно касался этого вопроса. Действительно, всякой нашей мысли, связанной с посылом совершить то или иное действие, непременно соответствует какой-то эмоциональный заряд. Иначе говоря, чтобы под влиянием мысли что-то сделать, мы обязательно должны чисто эмоционально (эмоции могут быть самыми разными: от желания, восхищения, жажды что-то заиметь или чего-то добиться до гнева, отторжения, страха, отвращения и т.п.) к этому стремиться (или, напротив, желать этого избегнуть).
Наполеон Бонапарт некогда весьма резонно заметил: «Желание создаёт возможности; отсутствие желания порождает причины». (Причины, разумеется, оправдательные.) Действительно, человеку разумному очень трудно заставить себя совершить что-то такое, чего ему делать не хочется, пусть даже разумом он и понимает, что сделать это необходимо. С другой стороны, мы очень легко совершаем те действия, которые подкреплены сильными эмоциями, даже негативными. Страх, к примеру — а это очень сильная эмоция, — может помочь человеку сотворить нечто экстраординарное. Наверняка, у вас имеются тому собственные примеры. Данное положение вещей некогда побудило меня считать эмоции необходимой энергетической подпиткой наших мыслей.
Теперь же мы пойдём немного дальше. Итак, гиппокамп — нервный центр, тесно связанный с нашими эмоциями, который в то же время принимает решения относительно любой информации, поступающей к нам по сенсорным каналам — занести ли её в ячейки памяти или пропустить, оставить без внимания, не запомнить. Как установлено сегодня учёными, преимущественное право на запоминание получает именно та информация, которая подкреплена эмоциями (чем интенсивнее эмоции, тем это право выше). Вероятно, вы и сами замечали, что события, имеющие для вас ту или иную эмоциональную окраску, запоминаются вами значительно легче и полнее, нежели те, которые такой окраски лишены.
Второй фактор, которому придаётся гиппокампом значение, — то, насколько сочетается новая информация с тем, что нам уже известно. Разумеется, нам проще запомнить ту информацию, которая постоянно находится в сфере наших интересов. При этом гиппокамп следит за тем, чтобы различные данные, находящиеся в нашей сознательной памяти, между собой не конфликтовали. (Именно поэтому, кстати, людям бывает иногда труднее переучиваться, чем научиться чему-то заново.)
В общем, если некое явление (или его аналоги) уже хранится в нашей памяти, то и всё прочее, что с ним связано, тоже получает приоритетное право на запоминание. Потому-то специалисту в определённой области всегда легче усваивать в ней что-то новое, нежели неофиту. Можно сказать, что мы ловим всякую новую информацию сетью, сплетённой из наших прежних воспоминаний.
Теперь о главном принципе нашего запоминания чего бы то ни было. Как полагают учёные, в коре головного мозга — около 10 миллиардов нервных клеточек-ячеек, каждая из которых готова принять информацию того или иного рода. Существует, например, группа нейронов, специализирующихся на запоминании слов, другие клеточки «работают» с нашими зрительными впечатлениями, третьи — с аудиальными, то есть слуховыми и т.д.
С другой стороны, нервные клетки коры головного мозга способны не только принимать и сохранять информацию, но и — что крайне важно — взаимодействовать между собой, обмениваться ею и друг друга дополнять. Любая информация, которую мы получаем по шести сенсорным каналам (всем известные пять сенсоров плюс ещё «контекстуальный» канал, или половинка канала, как мы говорили в «Искусстве восприятия» и других книгах), в случае решения гиппокампа запомнить её, как бы делится на отдельные составляющие, которые и разносятся по группам нервных клеток-ячеек. Всякий раз, когда мы что-либо воспринимаем — пусть это будет некий образ (очертания и цвет, звук, аромат и т.п.), — в коре мозга задействуется какой-то уникальный набор нейронов, нередко весьма большой.
Затем при положительном решении гиппокампа наш мозг просто сохраняет схему этих связей. То, что мы привыкли считать собственными воспоминаниями, относительно легко нам доступными, суть просто некие устойчивые связи нервных клеток в коре нашего мозга. Устойчивые, конечно, в известной степени, поскольку они могут слабнуть и утрачиваться (если данное воспоминание нами не используется), и это автоматически приводит к тому, что информация нами забывается.
В общем, мы можем представить себе схему «работы» сознательной памяти следующем образом: в жизненном процессе мы непрерывно получаем информацию по различным сенсорным каналам, причём основная её часть нами моментально забывается, поскольку гиппокамп её пропускает, не фиксируя той или иной схемы связей нейронов из различных отделов коры. Однако в отдельных случаях командная извилина решает (с нашей сознательной волей её решение напрямую не связано) сохранить ту или иную схему связей нейронов. И у человека появляется какое-то воспоминание, или, если опять воспользоваться компьютерной терминологией, электронный адрес в определённый файл-воспоминание.
Таким образом, наша сознательная долгосрочная память — это мириады нейронов коры головного мозга, каждый из которых несёт какой-то смысловой фрагмент, соответствующий его специализации. И мы в итоге можем вспомнить свою первую любовь, или последнюю ссору с женой, — в зависимости от того, какая связь нейронов активизирована в данный момент.
Вот почему наша память не похожа на склад, в который мы можем сваливать любую информацию, как, предположим, на компьютерный «винчестер», и сохранять её там. Если продолжить «компьютерную» аналогию, то принцип работы нашей сознательной памяти можно скорее отнести к разряду аналоговых, нежели цифровых. В общем, сознательная память более походит на живой экран, на котором могут всплывать какие-то картины, но никак не на склад, или свалку информации.
И потому, когда вы просто пытаетесь напрячь свои «извилины» (а вместо оных напрягаются некоторые группы мышц), силясь припомнить что-то такое, что, кажется, где-то совсем близко, но — вот досада! — ускользает от вас раз за разом, вы совершаете нечто обратное тому, что от вас требуется. Для того чтобы что-то припомнить, существуют специальные психотехники, основанные на ассоциативном принципе, а также на методе самокодирования, о которых я неоднократно рассказывал. (Одну простую технику вспоминания чего-то рассмотрим и в этой книге — в главе о стихии «Воздух».)
Итак, учёные знают, что сознательная память — штука очень и очень непростая, в основе которой нервные связи нейронов, или — попросту — наши ассоциативные цепочки. Кто-то произносит слово «роза», и в вашей памяти может всплыть весьма сложный набор характеристик этого цветка — нежный цвет, изысканная форма, возможно, «колючесть», или же тонкий аромат цветка, — и одновременно в вашей памяти может проявиться ещё ряд воспоминаний (они не придут в голову никому другому, кроме вас!), связанных с событиями и явлениями, увы, не всегда приятными и полезными для вас.
Интересно и другое: примерно тем же образом формируются и наши подсознательные воспоминания, — например, так называемые инграммы, с которыми непримиримо борется дианетика. (Инграмма: (от лат. engram — след на клетке) — «умственный образ — картинка, который содержит запись момента физической боли, бессознательности и реальной или воображаемой угрозы выживанию. Это запись в реактивном уме, запись чего-то, что действительно случилось с личностью в прошлом, и что включало в себя боль и бессознательное состояние; они оба записаны в умственном образе... Инграмма по определению должна содержать столкновение или повреждение в качестве части содержания. Инграмма — это полная запись, вплоть до малейшей точной подробности, каждого восприятия, присутствовавшего в момент частичной или полной бессознательности».)
Могу с уверенностью утверждать, что практически все мистические традиции стремятся тем или иным способом (и все они схожи между собой) избавиться от этих неблагих компонентов подсознательной памяти; от них происходят почти все наши расстройства — соматические, психические, душевные.
Рассмотренный механизм запоминания (забывания) привёл некоторых учёных к предположению о том, что переход какой-то информации из сознания в подсознание — а это творится с нами постоянно — есть не более чем разрушение какой-то схемы связей нейронов, которое имеет место, когда человек находится в обычном состоянии сознания. Причём в некоторых изменённых состояниях эта схема может восстанавливаться (на то время, пока человек в этих состояниях остаётся).
Кстати, многие школы буддизма Махаяны приняли для себя приблизительно эту же самую модель человеческой памяти. Только роль координатора, «распихивающего» информацию по нервным клеткам-ячейкам, по буддийским представлениям, выполняет не гиппокамп, а гипофиз. По-моему, разница не велика.