Петр Киле
ОЧАГ СВЕТАСцены из античности и эпохи Возрождения
ПРЕДИСЛОВИЕ
Ренессансные явления в истории России, чему была посвящена первая книга драм «УТРО ДНЕЙ. Сцены из истории Санкт-Петербурга» (СПб, 2002), проступают особенно рельефно, когда классическая древность и эпоха Возрождения в Европе предстают в тех же формах трагедий и комедий, в жанре, который сопутствует великим эпохам расцвета мысли и искусства, отмеченным и величайшими трагическими коллизиями. Отчего же так: греческая веселость, ренессансная жизнерадостность в увлечении жизнью и красотой – и трагические коллизии истории и человеческого духа?
Расцвет искусства и мысли, как ни странно, колеблет устои Афинского государства, освященные старинной верой предков в отеческих богов, с обнаружением смуты в умах, с гонениями на Фидия, Анаксагора, даже на самого Перикла в условиях войны Афин со Спартой и чумы, а вскоре и на Сократа, и мы наблюдаем золотой век Эллады в его классический день, быстро склоняющийся к закату.
Афины, утратив могущество и свободу, сохраняют еще долго первенство в развитии искусства и философии, что всего привлекательнее предстает в творчестве Праксителя и в его взаимоотношениях со знаменитой гетерой Фриной, и основной темой комедии становится красота, прежде всего красота женского тела, и любовь, прежде всего к женщине, а не культ мужского тела и любви к мальчикам, что было характерно для V века до н.э. Мы становимся свидетелями рождения любви в ее современном значении.
Красота Греции вновь воссияла в эпоху Возрождения в Европе. Флоренция конца XV века, Лоренцо Медичи и его окружение из поэтов, мыслителей и художников (Боттичелли, Леонардо да Винчи, Микеланджело). Ренессансные явления в сфере мысли и искусства заключают в себе и моральную рефлексию, что впервые взлелеял Сократ, а в золотой век Флоренции Савонарола, что однако никого не спасает, но всех губит, и эпоха Возрождения, словно лишившись очага света, быстро клонится к закату, что мы наблюдаем и в Испании в судьбе Дон Жуана, предстающего как историческая и ренессансная личность.
Трагические коллизии далеких эпох оказываются удивительно созвучными к тому, что ныне мы все переживаем в России, оценивая события ее истории и культуры за последние два-три века, и прояснивают многое, с тем приходит осознание, что не формы правления, не идеологии и даже не религии, порождающие борьбу партий и войны между народами, имеют подлинную ценность и непреходящее значение, а лишь красота, создания искусства и мысли, высшие достижения человеческого гения. Имеют смысл не могущество, или процветание, оно конечно, а жизнетворчество и творчество по законам красоты, и лишь это вечно.
ОРФЕЙ И ЭВРИДИКАТрагедия
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ОРФЕЙ
ЭВРИДИКА
ЭАГР, фракийский царь
ДОЗОРНЫЙ
МУСЕЙ
ДИОНИС
СИЛЕН
АПОЛЛОН
ХОР МУЗ
НИМФЫ, САТИРЫ, ВАКХАНКИ, ПОСЕЛЯНЕ, СТРАЖНИКИ
Действие происходит во Фракии в V веке до н.э.
ПРОЛОГ
На склоне горы, заросшей лесом, неподалеку от пещеры нимф показывается Дионис, долговязый и неловкий в движеньях, в козьей шкуре, как Силен и сатиры, сопровождающие его с тимпанами и флейтами.
ДИОНИС
(с тирсом, увитым плющом, в руке)
Дионис я, а может, Вакх, иль Бромий?
В Сицилии бог меда Аристей, -
Других имен, их много, не припомню,
Но суть, поди, одна: я бог вина,
Веселия и тяжкого похмелья,
Как жизнь и смерть соседствуют недаром
У смертных, разумеется; я бог
И то подвержен смерти, с воскрешеньем,
Рожденный дважды, может быть, и трижды,
Доношенный в бедре отца поскольку.
Но бедствиям моим конца не видно,
Как род людской, несчастьями гоним,
Ношусь я по горам; одна отрада -
Мистерии в честь бога, в честь мою,
Что учредил Орфей, любимец Феба,
Не знаю почему, по воле Зевса,
Я думаю, на радость поселянок,
В леса бегущих славить рьяно Вакха,
В безумие впадая от веселья.
А он, Орфей, все славит Аполлона,
Эрота, Афродиту, Артемиду,
Оставив культ Диониса в забвеньи.
Ему претит безумие вакханок!
Веселье, пляски?
СИЛЕН
Нет, скорей уродство.
Ведь он поэт; влюбился в Эвридику,
И никого из женщин знать не хочет,
И в красоте одной он видит смысл
И песен, и любви, и мирозданья.
ДИОНИС
А что несу я людям, бог вина?
Не мне ли поклонялся он, покуда
Веселью предавался, пел любовь?
Пусть явится с повинной, Эвридику
Приводит на всеобщее веселье!
Иначе с ним я посчитаюсь сам.
Обиженный титанами, ты знаешь,
Обид я не терплю ни от кого
И в гневе я бываю беспощадным.
(Взмахивает тирсом.)
Сатиры в страхе бросаются прочь.
АКТ I
Сцена 1
Высокая лесистая местность, вдали море и город у устья реки. Три женщины в изодранных платьях спускаются на лужайку, с удивлением оглядываясь и преображаясь в юных девушек. Это музы.
1-я МУЗА
Скажите, милые подруги,
Куда нас занесло?
2-я МУЗА
На юг?
На север? Воздух влажный свеж
И сладострастьем напоен.
3-я МУЗА
А с вами что же происходит?
Вы снова молоды. И я?
Мои ли это руки? Бедра?
А ножки - прямо загляденье!
Наряд лишь наш двусмысленный,
Как ветошь, рассыпается.
1-я МУЗА
О, мы здесь не одни. Смотрите!
Здесь кто-то побросал одежды,
Как скинули мы ветошь с плеч.
2-я МУЗА
Не ветошь, туника и пеплос.
Мы в Грецию попали, видно,
В края родные после странствий.
1-я МУЗА
Из рощи голоса... Поют?
Иль плачут? Не поймешь, а жутко.
Послушайте! Да здесь шабаш!
3-я МУЗА
Средь бела дня? О, нет. Здесь праздник.
Догадываюсь я, какой.
При звуках флейты там танцуют, -
То вакханалья в древнем вкусе.
1-я МУЗА
Мистерия? Непосвященных,
А мы, пожалуй, таковы,
Туда не пустят...
2-я МУЗА
Ведьм вакханки
Поймут и примут в хоровод.
1-я МУЗА
Мы ведьмы? Нет! В родных краях
Мы мойры, оры или музы.
Все дело, с кем сведет судьба.
2-я МУЗА
А дело-то у нас какое?
1-я МУЗА
Два полюса у бури грозной,
Несущей хлад, и глад, и смерть.
Как Вакха мы за нос водили,
Теперь черед настал царя.
Пожалуй, я оденусь в пеплос.
2-я МУЗА
Но с чем мы явимся к царю?
За кустами вскрики с возгласами "К царю! К царю!"
Какое эхо! Дважды, трижды...
И слова вымолвить нельзя.
1-я МУЗА
То женский голос за кустами.
2-я МУЗА
А Эхо - женщина, небось.
1-я МУЗА
Она испуганно уходит.
Идем за нею. Что за вид?
ХОР МУЗ
Под сенью листьев на ветвях дубовых
И где попало на земле в удобных,
Привольных позах женщины сидят,
Раздетые, и желуди едят.
Красивых, молодых здесь мало.
Смиренье им, конечно, не пристало.
Здесь немощь и уродство наготы
Как бы сродни свободе красоты.
Ужели то вакханки? С удивленьем
Смотрю я. Или вслед за исступленьем
Безумия и пляски круговой
В душе восходит благостный покой.
Сродни любви с ее истомой, бденьем,
С экстазом, мукой, сладостным волненьем.
Сродни и вдохновению, чьих уз
Возносят до небес питомцы муз.
Но вот встревоженная дева разом
Всю стаю всколыхнула, лишь показом
На нас, с упоминанием царя,
И будто вспыхнула кровавая заря.
1-я МУЗА
Нам лучше скрыться. И скорей.
2-я МУЗА
Что это? Сон иль представленье?
1-я МУЗА
Какая разница? Все дело,
Как царь воспримет праздник сей,
Затеянный не нами.
3-я МУЗА
Вакхом!
1-я МУЗА
Царя застать мы не могли.
За ним неслись мы что-то долго,
В печальной стае журавлиной,
Проваливаясь в бездну лет,
Где прошлое восходит снова
И в будущем мы юны вновь.
2-я МУЗА
Куда бы нас ни занесло,
Чудесно здесь, и с нами чудо.
Вакханки мы? Иль оры?
1-я МУЗА
Музы!
Мне это больше по душе.
Но с чем мы явимся к царю?
2-я МУЗА
Я слышу, женщины за тайну
Толкуют с криком, среди них
Супруга и сестра царя,
И если он о том прознает,
Им худо будет всем.
3-я МУЗА
А хуже,
И сын царя здесь веселится,
Кричат, смеясь, и с плачем тоже.
1-я МУЗА
Идем. Здесь тайна, может, та,
С чем мы к царю должны явиться,
По повелению провидца.
3-я МУЗА
Так, это Феб нас вызвал срочно
Из дальних стран иных времен?
1-я МУЗА
Уж верно, что-то приключилось!
Уносятся.
Сцена 2
Царский дворец в саду. На вышке маяка на берегу моря дозорный. Музы, одетые, как знатные женщины.
1-я МУЗА
Весь город обошли мы вместе
И врозь, а царь неуловим.
Он всюду только был, ушел;
Все утро в кузнице трудился,
Взял даже плату за работу,
Купил на рынке башмаки.
Затем он плотничал на верфи
И на триере вышел в море.
ДОЗОРНЫЙ
Ну, что? Сыскали вы царя?
За ним угнаться невозможно.
1-я МУЗА
Послушай! Что же делать нам?
ДОЗОРНЫЙ
Коль нужно, сам найдет он вас.
Небось, слыхал уже, что ищут
Три женщины его, царя.
У нас не принято такое.
Вы иноземки иль родня?
А, может, вы богини?
2-я МУЗА
Что же?
Царя богини навещают?
ДОЗОРНЫЙ
Когда сам царь огонь разводит,
Весь в увлеченьи мастерством,
И бог Гефест к нему заглянет;
Арес слетает на потехи,
Какие с детства любит царь.
А что касается богинь,
Я думаю, к нему Киприда
Неравнодушна, сам Эрот
Усердно служит, мальчик резвый...
3-я МУЗА
А Вакх?
ДОЗОРНЫЙ
Все боги им любимы.
Но в равной мере и по чину.
Вот плотник с топором идет;
Спросите, любит ли он Вакха.
1-я МУЗА
Сам царь! Велик он ростом, скор;
Весь лик его и взор, величья
Врожденного не спрячешь. Он!
Царь Эагр, явно сконфуженный перед тремя прекрасными женщинами, делает вид, что не замечает их.
ЭАГР
(дозорному)
Что видишь ты на море и на суше?
ДОЗОРНЫЙ
Даль моря, как и неба, государь,
Светлы и лучезарны, словно боги
Бросают благосклонный взор на мир,
Тебе подвластный...
ЭАГР
Эй! Ответа жду.
ДОЗОРНЫЙ
На склоне гор смятенье поднялось.
Вакханки разделились на две группы;
Одна беснуется, другая спит.
Три женщины, похоже, чужестранки,
Спустились с гор.
ЭАГР
Богини, я подумал.
ДОЗОРНЫЙ
Наверное, вы правы, государь.
Но если из вакханок, не опасны,
Пока все в разуме.
ЭАГР
Пусть пройдут в мой сад.
Приму я их сейчас же, как умоюсь.
(С улыбкой к женщинам.)
Ведь я не зря носил топор с собой.
Музы в саду; к ним выходит царь в том же платье, в каком плотничал; на голове венок из виноградных лоз, в руках тимпан и флейта.
1-я МУЗА
Нам предлагают роль вакханок.
2-я МУЗА
А что? Веселье пробудилось
Во мне.
3-я МУЗА
Царь - жизнелюб, я вижу.
Он мил и весел, как мальчишка.
(Про себя, с изумлением.)
Черты лица знакомы мне -
Я узнаю его как будто,
Но в юности его... О, сон!
ЭАГР
(приглядываясь тоже к ней)
Хотя провел я день в трудах,
А все же ощущал, что праздник,
Затеянный на склоне гор,
Вселяет и в меня тревогу,
Как в ожидании часов
И дней веселья в детстве было.
1-я МУЗА
О царь! А нам ведь говорили,
Что вакханалий вы терпеть
Не можете.
2-я МУЗА
На вас же глядя,
Так и несут нас ноги в пляс.
Царь, играя на флейте, скачет, как сатир, а музы, следуя за ним, кружатся, занося ногу вкруг себя.
ЭАГР
Нет, празднества, конечно, я люблю.
Дитя, играя, учится всему.
Игра и труд сродни. Как и любовь.
Народ наш юн и дик. Как мало игр
Он знает, кроме похорон и свадеб.
А сельский праздник, милый и убогий,
Дионису в угоду превратил
Орфей, мой сын, в разнузданное действо,
В культ бога, Лиссой одержимого.
Все таинства любви и жизни скрылись;
Одно безумие осталось. Бог
Величья собственного ради страхом,
Безмерным, беспричинным, насылает
На всех безумие: Диониса
Любите одного! Не бога, сына,
Пусть Зевса самого; в леса бегите,
Пляшите, пойте, гневом загораясь,
Как звери, если помешать посмеют.
О, нет! Мне разум дан для жизни новой,
Какой не ведают и сами боги.
Мне труд творца, как детская игра,
Пленителен; он мне дарует вечность.
1-я МУЗА
Чтить бога одного вы не хотите.
А что ж сестра, супруга ваша, сын -
Не с вами заодно?
ЭАГР
Боюсь, что так.
Но вы о том откуда все прознали?
Среди вакханок видели вы их?
Ну, да! Дионис знает, как легко
Сбить женщин с толку песнями и плачем.
Но сын с его чудесным даром?!
(Дозорному.)
Эй!
Не видишь там царевича? Его же
Ни с кем не спутаешь.
(Женщинам.)
Он долговяз,
Как я, и гнется, как тростник по ветру.
3-я МУЗА
Ваш сын? Он гнется, как тростник по ветру,
Каким и вы когда-то были, да?
Прекрасны и подвижны, как сатиры...
ЭАГР
Когда ты нимфа, я сатиром был -
Когда-то в юности; как сон, я помню
Свидания с тобой в пещере нимф.
3-я МУЗА
(смутившись)
Как сон? Ну да. Но сны нам только снятся.
ДОЗОРНЫЙ
Там носится такой, пугая женщин,
Уж верно, в шутку, весело им всем.
Я думал, то сатир, иль сам Дионис.
ЭАГР
Дионис там? Иль сын мой? Я обоих
Хотел бы повстречать лицом к лицу.
ДОЗОРНЫЙ
Опасно, царь! Вакханки выжидают,
Бездельничая мирно, только знака,
Кого бы растерзать, как волчья стая;
А вас они боятся, как огня,
Чтоб тотчас впасть в безумье круговое.
ЭАГР
Я буду сам безумным; петь, плясать
Не хуже козлоногих и вакханок;
Когда бог - шут, и я могу им быть.
Вы, женщины, за мной пришли? Идемте!
3-я МУЗА
Постойте! Нужно расспросить мне вас.
Я знаю вас как будто, но откуда?
1-я МУЗА
О Каллиопа! Чем ты смущена?
2-я МУЗА
Иль кем? Эрот достал ее стрелою.
3-я МУЗА
Не смейтесь! Шутки не уместны здесь.
1-я МУЗА
Какая тайна между вами? Царь
Ведь тоже узнает тебя как будто...
3-я МУЗА
Оставьте!
1-я МУЗА
Вас одних оставить, да?
Ну, хорошо. Мы здесь пока побродим.
Музы, посмеиваясь, удаляются в глубь сада.
Сцена 3
Там же. Царь Эагр приводит Каллиопу в беседку.
ЭАГР
О, дева юная! Тебя я знаю?
Я узнаю черты, улыбку, взгляд,
Божественно прекрасные и ныне,
Когда я ощущаю убыль сил.
Но где тебя я видел? Как все было?
Или приснился сон весенний мне,
Который помнил я всегда, но смутно?
КАЛЛИОПА
Мы в юности твоей встречались, верно.
ЭАГР
Старею я, в трудах изнемогая,
А милая по-прежнему юна,
Цветет благоуханно, как весна.
Когда ты муза, о, поведай, муза!
А я, воспомня, буду молод снова.
Пусть счастье юности мне снится вновь!
КАЛЛИОПА
Поведать мне нетрудно, помню все.
Но обещай, Эагр, хранить все в тайне,
Как я хранила до сих пор свой стыд,
И счастие, и горе смертных женщин.
ЭАГР
Когда здесь тайна, обещаю я
Хранить ее, как посвященный, свято.
КАЛЛИОПА
Всевластна Афродита, с ней Эрот,
Послушный воле матери мальчишка;
Они чинят без устали разбой.
ЭАГР
Разбой? Угодный смертным и богам?
КАЛЛИОПА
И ты смеешься вслед Киприде, сладко
Смеющейся, смех любящей богине,
Влекущей всех к любви - богов и смертных,
Не делая различья между ними,
Когда различье есть - на горе многим,
На стыд и муки, даже на погибель.
ЭАГР
Любовь и счастье нам несут погибель?
КАЛЛИОПА
Ты знаешь, участь смертных такова.
ЭАГР
Увы! А ты, я вижу, из богинь?
КАЛЛИОПА
Нас, девять муз, сестер, от Мнемозины
Рожденных Зевсом; Фебу служим мы
В его заботах об искусствах смертных,
Что восприял от Прометея он.
ЭАГР
Но как судьба свела меня с тобой?
КАЛЛИОПА
Когда нас девять девушек беспечных,
Поющих в хороводе Мусагета,
Танцующих охотно для богов
И смертных под кифару Аполлона
На празднествах и на Пифийских играх,
Мы рады все и каждая влюбиться,
Как девушки и юноши на играх...
ЭАГР
На играх, вспомнил, я тебя увидел!
КАЛЛИОПА
Я увенчала лаврами тебя,
Прекрасного, как бог, и засмеялась,
Истому счастья предвкушая страстно,
И ты забыл свою победу, тоже
Уставясь на меня, влюбленный тотчас, -
И мы забылись, праздник многошумный,
Как море к ночи, стих, и мы умчались
На колеснице вслед за солнцем в горы.
ЭАГР
Сошли на луг мы у пещеры нимф,
И ты предстала предо мной впервые,
Какая есть, в блестящих одеяньях,
Как пламя, лучезарных, красотою
Превосходя всех женщин. О, богиня!
(Воспроизводя воспоминанье.)
Кто б ты и ни была, ты из блаженных, -
В испуге, счастлив, я затрепетал, -
Афина, иль Фемида, Афродита?
Или из Ор? Харит? Иль нимфа ты?
Из тех, что населяют лес и реки,
И горы? Здесь я жертвенник воздвигну,
Чтоб жертвы приносить тебе отныне.
А ты, богиня, будь же благосклонна,
Даруй ты мне потомков славных, жизнь,
Исполненную счастьем бытия.
КАЛЛИОПА
С улыбкой Афродиты я сказала:
"О, славный юноша! Я не богиня.
И смерти я подвержена, как ты.
Из Хора муз(мы их изображаем
На празднестве) я подошла к тебе
С венком, подвигнута стрелой Эрота.
Возьмешь ли в жены ты меня, Эагр?"
ЭАГР
"Да, всеконечно! Пусть я слишком молод,
Чтобы жениться, - отвечал, я помню. -
Поженимся мы в тайне до поры".
КАЛЛИОПА
"Признаюсь, как ни стыдно, пусть все в тайне, -
Я отвечала, - будет между нами,
Когда тебе еще жениться рано,
А время самое любить и грезить
О подвигах, о славе и бессмертьи".
ЭАГР
Была там хижина охотничья,
Разубранная шкурами медведя,
И льва, и рыси, мною умерщвленных.
Я там устроил ложе из плащей,
И мы воссели рядом на закате;
В сияющих лучах я снял с тебя,
С прекраснейшего тела украшенья -
Застежки, пряжки золотые, кольца,
Браслеты, ожерелья...
КАЛЛИОПА
Да, я помню.
Зачем ты это делаешь сейчас?
ЭАГР
(отступая от нее)
Затем я пояс распустил твой милый,
Совлек сияющие светом вещи,
И воссияло тело юной девы,
Как воплощение самой любви,
Стыдливо нежной и счастливой в страсти,
В порывах и изгибах сладострастных, -
И, смертный, я познал любовь бессмертной,
И мукам счастья не было конца;
Все ночи жизни - до восхода солнца,
Когда и впрямь предстала ты богиней,
Уж уходя, из света вся, как солнце.
КАЛЛИОПА
Ведь тайну от самих себя не скрыть.
ЭАГР
В великом страхе я просил тебя:
"Я знал, что ты богиня, ты сказала
Неправду мне, кто ты; не допусти,
Чтоб я, еще живой, лишился силы.
Ведь силы смертный навсегда теряет,
Коли с богиней он разделит ложе!"
КАЛЛИОПА
Не смертному в том горе, счастье кратко,
Как жизнь и радости все человека.
А горе мне, от смертного зачала
Я сына, Афродите в утешенье,
Что не одною с нею то случилось.
ЭАГР
У нас есть сын? Где он?
КАЛЛИОПА
У нимф он рос.
Я не могла заботиться о сыне,
Сокрыв о тайном браке от сестер,
И знать не знаю о его судьбе.
Прости же легкомысленную деву,
О, царь Эагр!
ЭАГР
Ты не могла иначе,
Я знаю, поступить. Утешься! Может,
Был найден он и ты его узнаешь.
Недаром наша встреча на исходе
Уж дней моих, как в юности была.
КАЛЛИОПА
Был найден он? И рос в твоей семье?
И не его ль зовут Орфей, чья лира
Чарует всех - и смертных, и богов?
ЭАГР
Поэтов много, сын один у нас,
Любимец муз, и ты его не знаешь?
КАЛЛИОПА
Мы снимся им, не видя их самих,
Как девы привлекают всех улыбкой,
И поступью, и станом, - удаляясь
И глаз не поднимая, - кто их видит,
Тот счастлив, вдохновен, исходит песней,
Как соловей неведомо о ком.
ЭАГР
Орфей - мой сын, в том не было сомнений,
И я признал в найденыше его,
Не зная лишь о матери ребенка.
Я думал, это сын от поселянки.
КАЛЛИОПА
Ты жил в ту пору с ней, когда влюбился
В меня?
ЭАГР
Не жил, а забывался просто,
А счастьем одарила ты меня.
КАЛЛИОПА
О, да, конечно! Сон прекрасный снился
О шалостях с богиней в шалаше.
Так, наш поэт, быть может, не мой сын?
А царский сын от бедной поселянки?
ЭАГР
А дар?
КАЛЛИОПА
А дар от Феба. Где Орфей?
Когда увижу я его? Он здесь?
Боюсь узнать его, да при подругах;
И снова униженье, как при родах,
Я испытаю, и его боюсь.
Ведь он уж взрослый юноша, каким
Тебя, Эагр, я помню и люблю.
ЭАГР
Меня ты любишь?
КАЛЛИОПА
Не тебя, о царь,
А юношу, влюбленного в меня,
Каким тебя узнать не удается.
ЭАГР
Состарился уж слишком?
КАЛЛИОПА
Да, боюсь.
ЭАГР
А старость недостойна уж любви?
КАЛЛИОПА
Речь не о том, мой старый муж.
ЭАГР
Смеется,
Как юность легкомысленная. Боги!
А старость, немощь, смерть - удел лишь смертных.
Что это значит? Почему? Зачем?
(Хватается за тирс.)
Орфей живет в скитаньях здесь и там,
Повсюду, где душа его блуждает
И носится, как птица вслед за песней.
Царь в сопровождении муз и стражников уходит в горы.