Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения] — страница 1 из 32

Петр Киле
ОЧАГ СВЕТАСцены из античности и эпохи Возрождения

ПРЕДИСЛОВИЕ

Ренессансные явления в истории России, чему была посвящена первая книга драм «УТРО ДНЕЙ. Сцены из истории Санкт-Петербурга» (СПб, 2002), проступают особенно рельефно, когда классическая древность и эпоха Возрождения в Европе предстают в тех же формах трагедий и комедий, в жанре, который сопутствует великим эпохам расцвета мысли и искусства, отмеченным и величайшими трагическими коллизиями. Отчего же так: греческая веселость, ренессансная жизнерадостность в увлечении жизнью и красотой – и трагические коллизии истории и человеческого духа?

Расцвет искусства и мысли, как ни странно, колеблет устои Афинского государства, освященные старинной верой предков в отеческих богов, с обнаружением смуты в умах, с гонениями на Фидия, Анаксагора, даже на самого Перикла в условиях войны Афин со Спартой и чумы, а вскоре и на Сократа, и мы наблюдаем золотой век Эллады в его классический день, быстро склоняющийся к закату.

Афины, утратив могущество и свободу, сохраняют еще долго первенство в развитии искусства и философии, что всего привлекательнее предстает в творчестве Праксителя и в его взаимоотношениях со знаменитой гетерой Фриной, и основной темой комедии становится красота, прежде всего красота женского тела, и любовь, прежде всего к женщине, а не культ мужского тела и любви к мальчикам, что было характерно для V века до н.э. Мы становимся свидетелями рождения любви в ее современном значении.

Красота Греции вновь воссияла в эпоху Возрождения в Европе. Флоренция конца XV века, Лоренцо Медичи и его окружение из поэтов, мыслителей и художников (Боттичелли, Леонардо да Винчи, Микеланджело). Ренессансные явления в сфере мысли и искусства заключают в себе и моральную рефлексию, что впервые взлелеял Сократ, а в золотой век Флоренции Савонарола, что однако никого не спасает, но всех губит, и эпоха Возрождения, словно лишившись очага света, быстро клонится к закату, что мы наблюдаем и в Испании в судьбе Дон Жуана, предстающего как историческая и ренессансная личность.

Трагические коллизии далеких эпох оказываются удивительно созвучными к тому, что ныне мы все переживаем в России, оценивая события ее истории и культуры за последние два-три века, и прояснивают многое, с тем приходит осознание, что не формы правления, не идеологии и даже не религии, порождающие борьбу партий и войны между народами, имеют подлинную ценность и непреходящее значение, а лишь красота, создания искусства и мысли, высшие достижения человеческого гения. Имеют смысл не могущество, или процветание, оно конечно, а жизнетворчество и творчество по законам красоты, и лишь это вечно.



ОРФЕЙ И ЭВРИДИКАТрагедия

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ОРФЕЙ

ЭВРИДИКА

ЭАГР, фракийский царь

ДОЗОРНЫЙ

МУСЕЙ

ДИОНИС

СИЛЕН

АПОЛЛОН

ХОР МУЗ

НИМФЫ, САТИРЫ, ВАКХАНКИ, ПОСЕЛЯНЕ, СТРАЖНИКИ


Действие происходит во Фракии в V веке до н.э.



ПРОЛОГ

На склоне горы, заросшей лесом, неподалеку от пещеры нимф показывается Дионис, долговязый и неловкий в движеньях, в козьей шкуре, как Силен и сатиры, сопровождающие его с тимпанами и флейтами.


                 ДИОНИС

   (с тирсом, увитым плющом, в руке)     

Дионис я, а может, Вакх, иль Бромий?

В Сицилии бог меда Аристей, -

Других имен, их много, не припомню,

Но суть, поди, одна: я бог вина,

Веселия и тяжкого похмелья,

Как жизнь и смерть соседствуют недаром

У смертных, разумеется; я бог

И то подвержен смерти, с воскрешеньем,

Рожденный дважды, может быть, и трижды,

Доношенный в бедре отца поскольку.

Но бедствиям моим конца не видно,

Как род людской, несчастьями гоним,

Ношусь я по горам; одна отрада -

Мистерии в честь бога, в честь мою,

Что учредил Орфей, любимец Феба,

Не знаю почему, по воле Зевса,

Я думаю, на радость поселянок,

В леса бегущих славить рьяно Вакха,

В безумие впадая от веселья.

А он, Орфей, все славит Аполлона,

Эрота, Афродиту, Артемиду,

Оставив культ Диониса в забвеньи.

Ему претит безумие вакханок!

Веселье, пляски?

                   СИЛЕН

                               Нет, скорей уродство.

Ведь он поэт; влюбился в Эвридику,

И никого из женщин знать не хочет,

И в красоте одной он видит смысл

И песен, и любви, и мирозданья.

                 ДИОНИС

А что несу я людям, бог вина?

Не мне ли поклонялся он, покуда

Веселью предавался, пел любовь?

Пусть явится с повинной, Эвридику

Приводит на всеобщее веселье!

Иначе с ним я посчитаюсь сам.

Обиженный титанами, ты знаешь,

Обид я не терплю ни от кого

И в гневе я бываю беспощадным.

         (Взмахивает тирсом.)


  Сатиры в страхе бросаются прочь.



АКТ  I

Сцена 1

Высокая лесистая местность, вдали море и город у устья реки. Три женщины в изодранных платьях спускаются на лужайку, с удивлением оглядываясь и преображаясь в юных девушек. Это    музы.


                  1-я  МУЗА

    Скажите, милые подруги,

    Куда нас занесло?

                  2-я  МУЗА

                                     На юг?

    На север? Воздух влажный свеж

    И сладострастьем напоен.

                  3-я  МУЗА

    А с вами что же происходит?

    Вы снова молоды. И я?

    Мои ли это руки? Бедра?

    А ножки - прямо загляденье!

    Наряд лишь наш двусмысленный,

    Как ветошь, рассыпается.

                  1-я  МУЗА

    О, мы здесь не одни. Смотрите!

    Здесь кто-то побросал одежды,

    Как скинули мы ветошь с плеч.

                  2-я  МУЗА

    Не ветошь, туника и пеплос.

    Мы в Грецию попали, видно,

    В края родные после странствий.

                  1-я  МУЗА

    Из рощи голоса... Поют?

    Иль плачут? Не поймешь, а жутко.

    Послушайте! Да здесь шабаш!

                  3-я  МУЗА

    Средь бела дня? О, нет. Здесь праздник.

    Догадываюсь я, какой.

    При звуках флейты там танцуют, -

    То вакханалья в древнем вкусе.

                  1-я  МУЗА

     Мистерия? Непосвященных,

     А мы, пожалуй, таковы,

     Туда не пустят...

                  2-я  МУЗА

                                   Ведьм вакханки

    Поймут и примут в хоровод.

                  1-я  МУЗА

    Мы ведьмы? Нет! В родных краях

    Мы мойры, оры или музы.

    Все дело, с кем сведет судьба.

                  2-я  МУЗА

    А дело-то у нас какое?

                  1-я  МУЗА

    Два полюса у бури грозной,

    Несущей хлад, и глад, и смерть.

    Как Вакха мы за нос водили,

    Теперь черед настал царя.

    Пожалуй, я оденусь в пеплос.

                  2-я  МУЗА

    Но с чем мы явимся к царю?


За кустами вскрики с возгласами "К царю! К царю!"


    Какое эхо! Дважды, трижды...

    И слова вымолвить нельзя.

                  1-я  МУЗА

    То женский голос за кустами.

                  2-я  МУЗА

    А Эхо - женщина, небось.

                  1-я  МУЗА

    Она испуганно уходит.

    Идем за нею. Что за вид?

                 ХОР МУЗ

Под сенью листьев на ветвях дубовых

И где попало на земле в удобных,

Привольных позах женщины сидят,

     Раздетые, и желуди едят.

     Красивых, молодых здесь мало.

Смиренье им, конечно, не пристало.

Здесь немощь и уродство наготы

     Как бы сродни свободе красоты.

Ужели то вакханки? С удивленьем

Смотрю я. Или вслед за исступленьем

     Безумия и пляски круговой

В душе восходит благостный покой.

Сродни любви с ее истомой, бденьем,

С экстазом, мукой, сладостным волненьем.

Сродни и вдохновению, чьих уз

Возносят до небес питомцы муз.

Но вот встревоженная дева разом

Всю стаю всколыхнула, лишь показом

На нас, с упоминанием царя,

И будто вспыхнула кровавая заря.

                    1-я  МУЗА

    Нам лучше скрыться. И скорей.

                    2-я  МУЗА

    Что это? Сон иль представленье?

                    1-я  МУЗА

     Какая разница? Все дело,

     Как царь воспримет праздник сей,

     Затеянный не нами.

                    3-я  МУЗА

                                          Вакхом!

                    1-я  МУЗА

     Царя застать мы не могли.

     За ним неслись мы что-то долго,

     В печальной стае журавлиной,

     Проваливаясь в бездну лет,

     Где прошлое восходит снова

     И в будущем мы юны вновь.

                    2-я  МУЗА

     Куда бы нас ни занесло,

     Чудесно здесь, и с нами чудо.

     Вакханки мы? Иль оры?

                    1-я  МУЗА

                                                  Музы!

     Мне это больше по душе.

     Но с чем мы явимся к царю?

                    2-я  МУЗА

     Я слышу, женщины за тайну

     Толкуют с криком, среди них

     Супруга и сестра царя,

     И если он о том прознает,

     Им худо будет всем.

                   3-я  МУЗА

                                           А хуже,

     И сын царя здесь веселится,

     Кричат, смеясь, и с плачем тоже.

                   1-я  МУЗА

     Идем. Здесь тайна, может, та,

     С чем мы к царю должны явиться,

     По повелению провидца.

                   3-я  МУЗА

     Так, это Феб нас вызвал срочно

     Из дальних стран иных времен?

                   1-я  МУЗА

     Уж верно, что-то приключилось!


               Уносятся.



Сцена 2

Царский дворец в саду. На вышке маяка на берегу моря дозорный. Музы, одетые, как знатные женщины.


                 1-я  МУЗА

    Весь город обошли мы вместе

    И врозь, а царь неуловим.

    Он всюду только был, ушел;

    Все утро в кузнице трудился,

    Взял даже плату за работу,

    Купил на рынке башмаки.

    Затем он плотничал на верфи

    И на триере вышел в море.

    ДОЗОРНЫЙ

    Ну, что? Сыскали вы царя?

    За ним угнаться невозможно.

                 1-я  МУЗА

    Послушай! Что же делать нам?

              ДОЗОРНЫЙ

    Коль нужно, сам найдет он вас.

    Небось, слыхал уже, что ищут

    Три женщины его, царя.

    У нас не принято такое.

    Вы иноземки иль родня?

    А, может, вы богини?

                 2-я  МУЗА

                                            Что же?

    Царя богини навещают?

              ДОЗОРНЫЙ

    Когда сам царь огонь разводит,

    Весь в увлеченьи мастерством,

    И бог Гефест к нему заглянет;

    Арес слетает на потехи,

    Какие с детства любит царь.

    А что касается богинь,

    Я думаю, к нему Киприда

    Неравнодушна, сам Эрот

    Усердно служит, мальчик резвый...

                3-я  МУЗА

    А Вакх?

               ДОЗОРНЫЙ

                   Все боги им любимы.

     Но в равной мере и по чину.

     Вот плотник с топором идет;

     Спросите, любит ли он Вакха.

                1-я  МУЗА

     Сам царь! Велик он ростом, скор;

     Весь лик его и взор, величья

     Врожденного не спрячешь. Он!


Царь Эагр, явно сконфуженный перед тремя прекрасными женщинами, делает вид, что не замечает их.


                   ЭАГР

           (дозорному)

Что видишь ты на море и на суше?

               ДОЗОРНЫЙ

Даль моря, как и неба, государь,

Светлы и лучезарны, словно боги

Бросают благосклонный взор на мир,

Тебе подвластный...

                   ЭАГР

                                   Эй! Ответа жду.

     ДОЗОРНЫЙ

На склоне гор смятенье поднялось.

Вакханки разделились на две группы;

Одна беснуется, другая спит.

Три женщины, похоже, чужестранки,

Спустились с гор.

                  ЭАГР

                                 Богини, я подумал.

               ДОЗОРНЫЙ

Наверное, вы правы, государь.

Но если из вакханок, не опасны,

Пока все в разуме.

                  ЭАГР

                                   Пусть пройдут в мой сад.

Приму я их сейчас же, как умоюсь.

       (С улыбкой к женщинам.)

Ведь я не зря носил топор с собой.


Музы в саду; к ним выходит царь в том же платье, в каком плотничал; на голове венок из виноградных лоз, в руках тимпан и флейта.


                 1-я  МУЗА

    Нам предлагают роль вакханок.

                 2-я  МУЗА

    А что? Веселье пробудилось

    Во мне.

                 3-я  МУЗА

                   Царь - жизнелюб, я вижу.

     Он мил и весел, как мальчишка.

          (Про себя, с изумлением.)

     Черты лица знакомы мне -

     Я узнаю его как будто,

     Но в юности его... О, сон!

                   ЭАГР

        (приглядываясь тоже к ней)

     Хотя провел я день в трудах,

     А все же ощущал, что праздник,

     Затеянный на склоне гор,

     Вселяет и в меня тревогу,

     Как в ожидании часов

     И дней веселья в детстве было.

                  1-я  МУЗА

     О царь! А нам ведь говорили,

    Что вакханалий вы терпеть

    Не можете.

                 2-я  МУЗА

                          На вас же глядя,

    Так и несут нас ноги в пляс.


Царь, играя на флейте, скачет, как сатир, а музы, следуя за ним, кружатся, занося ногу вкруг себя.


                   ЭАГР

Нет, празднества, конечно, я люблю.

Дитя, играя, учится всему.

Игра и труд сродни. Как и любовь.

Народ наш юн и дик. Как мало игр

Он знает, кроме похорон и свадеб.

А сельский праздник, милый и убогий,

Дионису в угоду превратил

Орфей, мой сын, в разнузданное действо,

В культ бога, Лиссой одержимого.

Все таинства любви и жизни скрылись;

Одно безумие осталось. Бог

Величья собственного ради страхом,

Безмерным, беспричинным, насылает

На всех безумие: Диониса

Любите одного! Не бога, сына,

Пусть Зевса самого; в леса бегите,

Пляшите, пойте, гневом загораясь,

Как звери, если помешать посмеют.

О, нет! Мне разум дан для жизни новой,

Какой не ведают и сами боги.

Мне труд творца, как детская игра,

Пленителен; он мне дарует вечность.

                 1-я  МУЗА

Чтить бога одного вы не хотите.

А что ж сестра, супруга ваша, сын -

Не с вами заодно?

                   ЭАГР

                                 Боюсь, что так.

Но вы о том откуда все прознали?

Среди вакханок видели вы их?

Ну, да! Дионис знает, как легко

Сбить женщин с толку песнями и плачем.

Но сын с его чудесным даром?!

            (Дозорному.)

                                                         Эй!

Не видишь там царевича? Его же

Ни с кем не спутаешь.

            (Женщинам.)

                                          Он долговяз,

Как я, и гнется, как тростник по ветру.

                  3-я  МУЗА

Ваш сын? Он гнется, как тростник по ветру,

Каким и вы когда-то были, да?

Прекрасны и подвижны, как сатиры...

                    ЭАГР

Когда ты нимфа, я сатиром был -

Когда-то в юности; как сон, я помню

Свидания с тобой в пещере нимф.

                  3-я  МУЗА

               (смутившись)

Как сон? Ну да. Но сны нам только снятся.

               ДОЗОРНЫЙ

Там носится такой, пугая женщин,

Уж верно, в шутку, весело им всем.

Я думал, то сатир, иль сам Дионис.

                    ЭАГР

Дионис там? Иль сын мой? Я обоих

Хотел бы повстречать лицом к лицу.

               ДОЗОРНЫЙ

Опасно, царь! Вакханки выжидают,

Бездельничая мирно, только знака,

Кого бы растерзать, как волчья стая;

А вас они боятся, как огня,

Чтоб тотчас впасть в безумье круговое.

                    ЭАГР

Я буду сам безумным; петь, плясать

Не хуже козлоногих и вакханок;

Когда бог - шут, и я могу им быть.

Вы, женщины, за мной пришли? Идемте!

                  3-я  МУЗА

Постойте! Нужно расспросить мне вас.

Я знаю вас как будто, но откуда?

                  1-я  МУЗА

О Каллиопа! Чем ты смущена?

                  2-я  МУЗА

Иль кем? Эрот достал ее стрелою.

                  3-я  МУЗА

Не смейтесь! Шутки не уместны здесь.

                  1-я  МУЗА

Какая тайна между вами? Царь

Ведь тоже узнает тебя как будто...

                  3-я  МУЗА

Оставьте!

                  1-я  МУЗА

                    Вас одних оставить, да?

Ну, хорошо. Мы здесь пока побродим.


             Музы, посмеиваясь, удаляются в глубь сада.



Сцена 3

Там же. Царь Эагр приводит  Каллиопу  в беседку.


                  ЭАГР

О, дева юная! Тебя я знаю?

Я узнаю черты, улыбку, взгляд,

Божественно прекрасные и ныне,

Когда я ощущаю убыль сил.

Но где тебя я видел? Как все было?

Или приснился сон весенний мне,

Который помнил я всегда, но смутно?

               КАЛЛИОПА

Мы в юности твоей встречались, верно.

                  ЭАГР

Старею я, в трудах изнемогая,

А милая по-прежнему юна,

Цветет благоуханно, как весна.

Когда ты муза, о, поведай, муза!

А я, воспомня, буду молод снова.

Пусть счастье юности мне снится вновь!

               КАЛЛИОПА

Поведать мне нетрудно, помню все.

Но обещай, Эагр, хранить все в тайне,

Как я хранила до сих пор свой стыд,

И счастие, и горе смертных женщин.

                   ЭАГР

Когда здесь тайна, обещаю я

Хранить ее, как посвященный, свято.

               КАЛЛИОПА

Всевластна Афродита, с ней Эрот,

Послушный воле матери мальчишка;

Они чинят без устали разбой.

                    ЭАГР

Разбой? Угодный смертным и богам?

               КАЛЛИОПА

И ты смеешься вслед Киприде, сладко

Смеющейся, смех любящей богине,

Влекущей всех к любви - богов и смертных,

Не делая различья между ними,

Когда различье есть - на горе многим,

На стыд и муки, даже на погибель.

                    ЭАГР

Любовь и счастье нам несут погибель?

               КАЛЛИОПА

Ты знаешь, участь смертных такова.

                    ЭАГР

Увы! А ты, я вижу, из богинь?

               КАЛЛИОПА

Нас, девять муз, сестер, от Мнемозины

Рожденных Зевсом; Фебу служим мы

В его заботах об искусствах смертных,

Что восприял от Прометея он.

                    ЭАГР

Но как судьба свела меня с тобой?

               КАЛЛИОПА

Когда нас девять девушек беспечных,

Поющих в хороводе Мусагета,

Танцующих охотно для богов

И смертных под кифару Аполлона

На празднествах и на Пифийских играх,

Мы рады все и каждая влюбиться,

Как девушки и юноши на играх...

                    ЭАГР

На играх, вспомнил, я тебя увидел!

               КАЛЛИОПА

Я увенчала лаврами тебя,

Прекрасного, как бог, и засмеялась,

Истому счастья предвкушая страстно,

И ты забыл свою победу, тоже

Уставясь на меня, влюбленный тотчас, -

И мы забылись, праздник многошумный,

Как море к ночи, стих, и мы умчались

На колеснице вслед за солнцем в горы.

                    ЭАГР

Сошли на луг мы у пещеры нимф,

И ты предстала предо мной впервые,

Какая есть, в блестящих одеяньях,

Как пламя, лучезарных, красотою

Превосходя всех женщин. О, богиня!

             (Воспроизводя воспоминанье.)

Кто б ты и ни была, ты из блаженных, -

В испуге, счастлив, я затрепетал, -

Афина, иль Фемида, Афродита?

Или из Ор? Харит? Иль нимфа ты?

Из тех, что населяют лес и реки,

И горы? Здесь я жертвенник воздвигну,

Чтоб жертвы приносить тебе отныне.

А ты, богиня, будь же благосклонна,

Даруй ты мне потомков славных, жизнь,

Исполненную счастьем бытия.

               КАЛЛИОПА

С улыбкой Афродиты я сказала:

"О, славный юноша! Я не богиня.

И смерти я подвержена, как ты.

Из Хора муз(мы их изображаем

На празднестве) я подошла к тебе

С венком, подвигнута стрелой Эрота.

Возьмешь ли в жены ты меня, Эагр?"

                    ЭАГР

"Да, всеконечно! Пусть я слишком молод,

Чтобы жениться, - отвечал, я помню. -

Поженимся мы в тайне до поры".

                КАЛЛИОПА

"Признаюсь, как ни стыдно, пусть все в тайне, -

Я отвечала, - будет между нами,

Когда тебе еще жениться рано,

А время самое любить и грезить

О подвигах, о славе и бессмертьи".

                   ЭАГР

Была там хижина охотничья,

Разубранная шкурами медведя,

И льва, и рыси, мною умерщвленных.

Я там устроил ложе из плащей,

И мы воссели рядом на закате;

В сияющих лучах я снял с тебя,

С прекраснейшего тела украшенья -

Застежки, пряжки золотые, кольца,

Браслеты, ожерелья...

              КАЛЛИОПА

                                        Да, я помню.

Зачем ты это делаешь сейчас?

                    ЭАГР

             (отступая от нее)

Затем я пояс распустил твой милый,

Совлек сияющие светом вещи,

И воссияло тело юной девы,

Как воплощение самой любви,

Стыдливо нежной и счастливой в страсти,

В порывах и изгибах сладострастных, -

И, смертный, я познал любовь бессмертной,

И мукам счастья не было конца;

Все ночи жизни - до восхода солнца,

Когда и впрямь предстала ты богиней,

Уж уходя, из света вся, как солнце.

               КАЛЛИОПА

Ведь тайну от самих себя не скрыть.

                     ЭАГР

В великом страхе я просил тебя:

"Я знал, что ты богиня, ты сказала

Неправду мне, кто ты; не допусти,

Чтоб я, еще живой, лишился силы.

Ведь силы смертный навсегда теряет,

Коли с богиней он разделит ложе!"

              КАЛЛИОПА

Не смертному в том горе, счастье кратко,

Как жизнь и радости все человека.

А горе мне, от смертного зачала

Я сына, Афродите в утешенье,

Что не одною с нею то случилось.

                   ЭАГР

У нас есть сын? Где он?

              КАЛЛИОПА

            У нимф он рос.

Я не могла заботиться о сыне,

Сокрыв о тайном браке от сестер,

И знать не знаю о его судьбе.

Прости же легкомысленную деву,

О, царь Эагр!

                    ЭАГР

                         Ты не могла иначе,

Я знаю, поступить. Утешься! Может,

Был найден он и ты его узнаешь.

Недаром наша встреча на исходе

Уж дней моих, как в юности была.

               КАЛЛИОПА

Был найден он? И рос в твоей семье?

И не его ль зовут Орфей, чья лира

Чарует всех - и смертных, и богов?

                    ЭАГР

Поэтов много, сын один у нас,

Любимец муз, и ты его не знаешь?

               КАЛЛИОПА

Мы снимся им, не видя их самих,

Как девы привлекают всех улыбкой,

И поступью, и станом, - удаляясь

И глаз не поднимая, - кто их видит,

Тот счастлив, вдохновен, исходит песней,

Как соловей неведомо о ком.

                   ЭАГР

Орфей - мой сын, в том не было сомнений,

И я признал в найденыше его,

Не зная лишь о матери ребенка.

Я думал, это сын от поселянки.

               КАЛЛИОПА

Ты жил в ту пору с ней, когда влюбился

В меня?

                    ЭАГР

               Не жил, а забывался просто,

А счастьем одарила ты меня.

               КАЛЛИОПА

О, да, конечно! Сон прекрасный снился

О шалостях с богиней в шалаше.

Так, наш поэт, быть может, не мой сын?

А царский сын от бедной поселянки?

                    ЭАГР

А дар?

               КАЛЛИОПА

             А дар от Феба. Где Орфей?

Когда увижу я его? Он здесь?

Боюсь узнать его, да при подругах;

И снова униженье, как при родах,

Я испытаю, и его боюсь.

Ведь он уж взрослый юноша, каким

Тебя, Эагр, я помню и люблю.

                   ЭАГР

Меня ты любишь?

               КАЛЛИОПА

                                  Не тебя, о царь,

А юношу, влюбленного в меня,

Каким тебя узнать не удается.

                   ЭАГР

Состарился уж слишком?

               КАЛЛИОПА

                                               Да, боюсь.

                   ЭАГР

А старость недостойна уж любви?

               КАЛЛИОПА

Речь не о том, мой старый муж.

                   ЭАГР

                                                          Смеется,

Как юность легкомысленная. Боги!

А старость, немощь, смерть - удел лишь смертных.

Что это значит? Почему? Зачем?

            (Хватается за тирс.)

Орфей живет в скитаньях здесь и там,

Повсюду, где душа его блуждает

И носится, как птица вслед за песней.


Царь в сопровождении муз и стражников уходит в горы.



АКТ  II