Несколько секунд она продолжала лежать без движений, потом ее веки дрогнули, и Мелинда открыла глаза.
Сэр Гектор испытал немалое облегчение, но ничем это не выказал.
— Вставай, — приказал он. — Иди к себе в спальню и не смей выходить оттуда до завтра. Кормить тебя перестанут, а если будешь продолжать упорствовать, я буду бить тебя снова и снова, до тех пор, пока не сломлю твой норов. В моем доме нет места неповиновению! Ты поняла меня? И не пытайся жаловаться тете, ты не получишь от нее ни капли сочувствия.
Он повернулся к ней спиной, подошел к столику с напитками и, налив изрядную порцию бренди, залпом осушил стакан.
Мелинда, опершись о спинку дивана, с трудом встала на ноги. Медленно перебираясь от дивана к стулу, от стула к столу, она добралась до двери. Двигаясь ощупью, как слепая, девушка пересекла холл и, превозмогая боль во всем теле, шаг за шагом начала подниматься вверх по ступенькам лестницы.
Подъем занял довольно много времени, и каждую секунду она могла снова лишиться чувств. Наконец. Мелинда добралась до своей спальни — маленькой комнатки в самом конце коридора. Девушка заперла дверь на ключ и, совершенно обессилев, рухнула на пол.
Сколько времени она пролежала на полу, Мелинда не знала. Она помнила лишь острую боль от хлыста и нанесенного оскорбления.
Когда сознание вернулось к ней, было уже совсем темно и очень холодно.
Она через силу поднялась и доползла до кровати. В это время в дверь постучали.
— Кто там? — дрожащим от страха голосом спросила Мелинда.
— Это я, мисс, — ответили из-за двери, и она узнала голос Люси, молодой горничной, которая, как всегда, пришла, чтобы разобрать ей постель.
— Все… в порядке, Люси. Я… уже… все… сделала сама, спасибо, — запинаясь, проговорила Мелинда.
— Очень хорошо, мисс.
Она услышала, как шаги девушки затихают в коридоре, и заставила себя зажечь лампу над туалетным столиком. Взглянув в зеркало, она отшатнулась — оттуда на нее смотрело совершенно чужое лицо: осунувшееся, смертельно бледное, с прилипшими к щекам волосами… В окруженных черными тенями ввалившихся глазах застыли страдание и боль. Повернувшись боком, она увидела на плечах кровь, пропитавшую платье.
Превозмогая страдания, Мелинда начала раздеваться. Стараясь не стонать, она сдирала платье и белье, присохшие к кровавым следам хлыста на спине. Не раз она почти теряла сознание, но избавиться от пропитанной кровью одежды было необходимо.
Накинув домашний халат, она опустилась на стул возле туалетного столика и устремила в пустоту невидящий взгляд. Сквозь ускользающее сознание ей явственно слышался голос дяди: «Кормить тебя перестанут… если будешь продолжать упорствовать, я буду бить тебя снова и снова… снова и снова… снова и снова…»
— Я все равно не буду женой полковника Джиллингхема! Не буду! — шептала Мелинда. Ее голос сорвался, и она захлебнулась в рыданиях.
— Папа! Мамочка! Как все… все это м-могло случиться? — всхлипывала девушка. — Мы были так счастливы вместе!.. Жизнь была так… так прекрасна, пока вы… вы оба были живы! Вы никогда не допустили бы, чтобы я так страдала! Папа!.. Мамочка! Где вы?..
И вдруг она поняла, что надо делать, поняла так ясно, словно услышала голос своих бедных родителей.
Думать о том, хорошо это или плохо, девушка не хотела и не могла, она знала только одно — надо действовать. Она вытерла слезы, встала и подошла к гардеробу. Сняв с верхней полки небольшую дорожную сумку, она принялась складывать в нее свои вещи. Мелинда брала только самое необходимое, поскольку прекрасно понимала, что сил у нее слишком мало.
Затем она надела чистое белье и батистовое, цвета лаванды выходное платье с белым кружевным воротником, села перед зеркалом и стала ждать. Часы в холле пробили два. Осмотрев содержимое своего кошелька, Мелинда обнаружила там всего несколько шиллингов — все, что осталось от денег, которые ей давал дядя на мелкие расходы.
Теперь девушка действовала уже так, словно все было обдумано и спланировано заранее. Она открыла бархатную шкатулку, где хранилась бриллиантовая брошка в виде полумесяца. Эту маленькую вещицу подарила Мелинде перед смертью ее бабка, и она была единственным, что осталось у нее от имущества родителей.
Зажав в руке шкатулку, Мелинда выскользнула в коридор. Двигаясь тихо, как призрак, девушка открыла дверь в будуар тетки. В комнате было темно, но она прекрасно знала дорогу. Возле окна стоял секретер, в котором хранились деньги на хозяйство. Девушка открыла нужный ящик и, как и ожидала, обнаружила в нем несколько золотых гиней. Она взяла деньги и положила на их место шкатулку с брошью. Мелинда была совершенно уверена в том, что дядя, обнаружив пропажу денег, обвинит ее в воровстве, но считала, что брошь стоит гораздо дороже, и, продав ее, тетя с лихвой возместит свои убытки.
Мелинда вышла из будуара, плотно затворила за собой дверь и пробралась назад в свою спальню. У нее страшно болела спина, но обращать внимание на боль не было времени. Если она хотела исчезнуть, сделать это нужно было немедленно. Девушка спрятала деньги в кошелек, огляделась и погасила лампу.
— Папа! Мамочка! — прошептала она. — Помогите мне! Мне страшно уходить, но еще больше я боюсь остаться! Помогите мне!
Она замолчала и прислушалась, словно ожидала ответа. Но в полной тишине раздавалось только мерное тиканье часов в холле, напоминавшее о том, что время уходит. Мелинда взяла сумку и с величайшей осторожностью стала спускаться по лестнице к задней двери.
2
На небе сияла луна, и добраться до ворот, выходящих на дорогу, не составляло труда. Они были заперты, но калитка возле сторожки, по счастью, оказалась открытой.
Потихоньку, чтобы не разбудить сторожа, Мелинда проскользнула в калитку и пошла вдоль пыльной извилистой дороги. Идти было трудно. Сумка оттягивала ей руку, все тело болело, но девушку подгоняла мысль о том, что ее могут поймать. Она представляла себе перекошенное от злобы лицо дяди и ясно понимала, что прощения не будет и обратная дорога для нее закрыта.
Сильнее боли подгоняло воспоминание о предложении полковника Джиллингхема. Мелинда видела его всего несколько раз за обедом, причем они даже ни разу толком не разговаривали, и было совершенно невозможно объяснить, почему, находясь рядом с полковником, она неизменно испытывала такое же чувство страха и брезгливости, как если бы ей пришлось стоять возле корзины с ядовитыми змеями.
Светало. Скоро должно было взойти солнце. Тогда ей, возможно, удастся остановить какую-нибудь машину до Леминстера, а там она сядет на лондонский поезд. Можно было добраться и автобусом — они ходили чаще, да и стоили гораздо дешевле — но в автобусе ее будет проще перехватить, и такой вариант девушка отвергла.
Она почувствовала, что ей просто необходимо немного передохнуть, и присела на камень возле дороги. Обувь, платье и сумку покрывал толстый слой дорожной пыли, и Мелинда подумала, что если в таком виде попадет в Лондон, то ее примут за бродягу.
Послышалось цоканье копыт. Мелинда в ужасе вскочила, но, увидев на дороге простую деревенскую телегу, немного успокоилась. Это была повозка старого Дженкинса, фермера из соседней деревушки. Телегой правил его сын Джим, которого она не раз встречала во время прогулок верхом.
Поравнявшись с Мелиндой, повозка остановилась.
— Привет, мисс Мелинда! — сказал Джим. — Раненько вы встали.
— Доброе утро, Джим! Куда ты едешь? — спросила Мелинда.
— По вторникам я всегда езжу на рынок в Леминстер.
Мелинда с облегчением вздохнула.
— Джим, пожалуйста, возьми меня с собой!
— Я с удовольствием подвезу вас, но только моя повозка совсем не подходящий транспорт для молодой леди.
Вступать с ним в дискуссию не было времени. Мелинда забросила сумку в повозку и, поставив ногу на колесо, взобралась на сиденье. Ехать на любом рыдване было куда лучше, чем идти пешком.
— Спасибо тебе, Джим, — сказала она с таким жаром, что парень уставился на нее с удивлением.
— Не стоит благодарности, мисс… Но что скажет хозяин, когда узнает об этом?
— Очень надеюсь, что не узнает, — ответила Мелинда. — Я не могу тебе всего объяснить, Джим, но давай, пожалуйста, побыстрее доедем до Леминстера.
— Мы будем там как раз к открытию рынка, — пообещал Джим.
Когда они доехали до Леминстера, было всего пять часов утра. Джим предложил довезти ее до станции, но Мелинда, зная, что это довольно далеко от рынка, решительно отказалась.
— Спасибо, Джим! — сказала она, пожав ему на прощание руку. — Я страшно благодарна тебе за помощь и очень надеюсь, что твой благородный поступок тебе не повредит.
— Вряд ли, мисс, — сказал он в ответ. — Что ж, желаю удачи.
Экспресс до Лондона прибывал в Леминстер в шесть часов утра, и до его прибытия оставался почти целый час. Мелинда зашла в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок, затем, почувствовав голод, купила в лавке возле вокзала пару свежих булочек. Она страшно нервничала: что, если поезд опоздает или не придет совсем? Что, если ее увидит кто-нибудь из знакомых дяди?.. Девушка с опаской поглядывала на дверь зала ожидания, но никто так и не вошел.
Наконец, пришел поезд. Мелинда вошла в вагон и заняла место в углу, возле окна. Поезд тронулся, и девушка вздохнула с облегчением. Она сделала это! Поезд везет ее в Лондон, и полковник Джиллингхем остался позади!
Мелинда закрыла глаза и попыталась обдумать все, что ей следует сделать по приезде в Лондон. Сначала необходимо найти какое-нибудь недорогое жилье, а затем — отправиться в бюро и подыскать себе работу: что-нибудь вроде домашней учительницы или гувернантки. Конечно, не все будет так просто, будут трудности и огорчения, но Мелинда твердо верила, что Бог не оставит ее.
Колеса стучали по рельсам, локомотив изредка сигналил, а пассажиры занимали друг друга разговорами или смотрели в окно, погрузившись в собственные мысли. Неожиданно поезд замедлил ход, а потом и вовсе остановился.