Призрачный шанс журавлей
Создатели фильма «The future is wild» очень щедро «посеяли» опустошение в рядах современных нам животных. Так, в серии «Бойцы ледникового периода» указывается, что вымерли от деятельности человека все морские млекопитающие. Если уж человек стал таким безрассудным, что губит большие и разнообразные группы животных, находящиеся на вершине своей эволюции, то что говорить о древних группах живых существ, чей «золотой век» закончился, когда человек ещё даже не появился на Земле? Одна из таких групп — отряд птиц Журавлеобразные (Gruiformes). Журавли не могут выжить при интенсивной «преобразовательно-разрушительной» деятельности человека, т. к. эти птицы сильно подвержены антропогенному влиянию. Они не могут выживать в антропогенном ландшафте, при сильном беспокойстве, при разрушении естественных мест обитания. Если по идее фильма вымерли морские млекопитающие, то журавли должны вымереть с ещё большей степенью вероятности. А нет журавлей — не будет и прекрасной синей птицы с ногами-крыльями.
Есть одна странность и в облике большого синего ветрокрыла. Известно, что его «предки», журавли — выводковые птицы. Их птенец вылупляется из яйца хорошо развитым и быстро покидает гнездо. Он активно учится искать корм и быстро становится самостоятельным. Но в фильме показан сидящий в гнезде птенец (уже большой, оперённый), которому родители приносят корм. Это не соответствует особенностям поведения журавлей и больше напоминает птенцовых птиц: воробьиных, дятлов, сов, хищных птиц и альбатросов. Логичнее предположить, что гнездо большого синего ветрокрыла будет находиться в ущелье, ближе к источникам корма (колониям пауков) и в зоне сильных ветров. Тогда птенец сможет сам искать пищу в колониях серебристых пауков и будет учится летать, используя ущелье как своеобразную аэродинамическую трубу.
Погль — последний из зверей?
В фильме «The future is wild» профессор Stephen Harris выдвинул странную гипотезу о том, что сейчас млекопитающие переживают не лучшие времена и в будущем неизбежно должны почти полностью исчезнуть. Повторите свою мысль ещё раз, Prof. Stephen Harris! Особенно тогда, когда будете травить мышей и крыс в своём подвале, или гонять белок от мусорных бачков. Австралийцы могут всерьёз поспорить с мнением о «деградации» млекопитающих, особенно в отношении мышей и кроликов. Так, в сериале «The Crocodile Hunter» ведущий Стив Ирвин доставал из старого оборудования на ферме живых мышей пригоршнями! А их сородичи в это время живым ковром шныряли под ногами съёмочной группы. Вот и думайте, кто находится в угрожаемом состоянии — мыши, или… люди?
У млекопитающих более великое будущее, нежели показано в фильме. Никак нельзя согласиться со словами профессора Stephen Harris о том, что через 100 миллионов лет млекопитающие окажутся на грани вымирания. Они уже прошли изрядную проверку на выживаемость в течение своей эволюции. Более 120 миллионов лет они были соседями динозавров, но не вымерли, хотя были явно не на первых ролях в экосистемах мезозойской Земли. И даже во время массового вымирания в конце мелового периода они выжили, хотя и с некоторыми потерями (несколько отрядов мезозойских млекопитающих вымерло вместе с динозаврами). Почему они должны деградировать в будущем? Объективных причин этому нет. Конечно, такие млекопитающие, как слоны и другие крупные копытные, крупные хищники вроде тигров и медведей, узкоспециализированные формы вроде муравьедов и панд, обречены на вымирание при изменении условий обитания. Изменения в циркуляции океанских течений могут нанести смертельный удар по популяциям китов (судя по количеству ископаемых остатков, чуть было не вымерших в олигоцене) и ластоногих. Но есть и те, кто выйдет из подобных катастроф с минимальными потерями. У грызунов, рукокрылых и насекомоядных будущее более перспективно, нежели вырождение до паучьего корма; они отличаются быстрой сменой поколений, быстрым распространением благоприятствующих мутаций, быстрым видообразованием. Да и вообще, виды и роды млекопитающих сменяли друг друга удивительно быстро, в то время как, например, динозавры рода игуанодон топтали Землю около 75 миллионов лет (вся кайнозойская эра — около 65 млн лет), а рачку щитню, копошащемуся и сейчас в летних лужах, «стукнуло» около 300 млн лет. Поэтому можно утверждать, что у млекопитающих огромные резервы для адаптации даже при массовых вымираниях видов.
«Травянистое дерево» — сводное дитя бамбука
Врать — так врать! Забористо, красиво, с чувством и настроением! Иначе я просто не могу сказать после окончательного осмысления просмотренной в очередной раз на видеомагнитофоне серии «Шёлковые убийцы» фильма «The future is wild». Что поделаешь, такой уж я въедливый и дотошный зритель. И я в очередной раз вспоминаю русскую пословицу «Не на всякий роток накинешь платок» (то есть, не всякого человека заставишь замолчать силой). Ну, не могу я молчать!!! Сердитый я…
Интересными в плане критики мне показались так называемые «травяные деревья», представленные в фильме как потомки бамбука. И не столько кривизна стволов показалась мне странной (есть сейчас на Земле деревья и более кривые), сколько кривизна логических рассуждений при предположении о существовании такого вида растений в будущем. Судя по всему, «травяное дерево» создавалось по принципу: «а пусть будет именно так, потому что мне это просто очень нравится». Иного объяснения я подобрать не могу, и вот почему. Я решил рассмотреть научную литературу, посвящённую бамбуку, и выяснил удивительные вещи, которых не должно быть при эволюции бамбука в «травяное дерево». Черты биологии «травяного дерева» я взял из фильма, бамбука — из книг. Сравните сами и сделайте выводы:
Если оценить эти признаки с точки зрения примитивности и специализации, то окажется, что «травяное дерево» либо должно не существовать вообще, либо должно не быть потомком бамбука.
Регулярное ежегодное цветение является примитивным признаком, поскольку так размножаются многие современные виды цветковых растений. Хвойные также дают семена каждый год много раз за всю жизнь. Таким образом, однократное цветение является признаком специализированным.
Большинство злаков имеют семена, переносимые животными или ветром. Причём животные переносят семена не только в пищеварительном тракте, но и на своём теле. Бамбук имеет особенности строения плодов, которых нет ни у каких современных злаков даже в остаточном виде. Семена бамбуков имеют либо ореховидные крупные плоды с твёрдым околоплодником, либо ягодовидные плоды с сочной оболочкой. На фоне остальных злаков с мелкими семенами, имеющими шипы, «парашюты» и сухие плёнки околоплодника, эти признаки выглядят специализированными.
Таким образом, чтобы от бамбука произошло «травяное дерево», эволюция должна буквально «пойти вспять», причём сразу два признака должны эволюционировать от специализированных к примитивным! А это противоречит правилу Л. Долло, которое гласит, что:
Утраченные предками признаки не восстанавливаются у потомков при их возврате к образу жизни предков.
Следовательно, «травяное дерево» оказывается лишь плодом воображения, и пищевая цепочка на Австрало-Камчатском плато становится призрачным миражом… Кстати, о пищевых цепочках.
Восьминогие «фермеры»
Ещё одна интересная вещь — сама пищевая цепочка, построенная в фильме. Конечно, очень заманчиво представить себе коварных пауков, которые поработили пушистых маленьких зверюшек с трогательными чёрными глазами и используют их в пищу, как какие-нибудь инопланетяне, колонизировавшие Землю. Но если посчитать, сколько выгод и потерь получится при такой организации питания, выйдет удивительный результат.
Если серебряные пауки питаются исключительно зверьками poggle, то все потери энергии на передвижение и затраты белков на строительство паутины (паучий шёлк по своей природе — протеин, его выработка зависит напрямую от качества питания паука) они должны возмещать только за счёт питания зверьками. Следовательно, пауки должны держать огромное стадо poggle, чтобы прироста зверьков хватало на питание паучьей колонии, но при этом не затрагивалось маточное стадо poggle. В противном случае стадо зверьков будет катастрофически уменьшаться и однажды будет съеден последний зверёк.
Если учесть, что только примерно 0,1 часть съеденных питательных веществ уходит на прирост (ну, ладно, у пауков меньше, они ведь холоднокровные животные), следует сделать вывод, что прирост колонии poggle должен быть примерно в десять раз большим, чем прирост колонии пауков. Сюда надо присчитать потери пауков от поедания их большими птицами ветрокрылами, потери паутины, которую рвут ветры и охотящиеся птицы и которую надо восстанавливать. Поскольку прироста паучьей колонии, потерь на разрывы паутины и хищничество птиц, эффективности усвоения пауками мяса poggle нельзя подсчитать непосредственно в силу того, что эти виды ещё не появились (учитывая замечание по поводу биологии бамбука, могу с чистой совестью сказать, что они вообще не появятся), условно примем эффективность усвоения (направленную на непосредственный прирост биомассы тел) пауками белков poggle за 10 % (это средний показатель для современных экосистем). Следовательно, при равном темпе прироста биомассы пауков и зверьков биомасса пушистой паучьей скотинки должна превышать в десять раз биомассу восьминогих «пастухов».
В особенно трудные условия пауков ставит сезонность появления корма для poggle — летающих семян. Следовательно, за несколько летних недель пауки должны накопить семян, чтобы кормить ими зверьков целый год! То есть, если принять время плодоношения «травяных деревьев» за два месяца (для простоты расчёта), учесть, что плодоношение некоторое время нарастает, а в конце сезона некоторое время идёт на спад, то следует сказать, что в разгар сезона плодоношения деревьев каждый день пауки должны запасать корма примерно на неделю! В русском языке есть пословица: «Летний день год кормит». Для пауков она должна выполняться в полной мере.
Учитывая суровые условия высокогорья, на Австрало-Камчатском плато, скорее всего, будет произрастать не очень много «травяных деревьев». Поэтому колонии серебряных пауков должны размещаться не столь часто, как показано в фильме. В противном случае они будут конкурировать друг с другом за пищу для своих питомцев. И количество гигантских синих птиц будет достаточно невелико, а их расселение будет похоже на расселение современных орлов в Европе: при широком ареале плотность поселения вида не будет превышать одной пары на несколько сотен квадратных километров.
Но вернёмся к нашим паукам и их домашней скотине. Конечно, зимой пауки скорее всего впадут в спячку, а вот зверьки poggle могут бодрствовать благодаря своей теплокровности круглый год. И вполне реальна ситуация, что они могут уйти от пауков, если те заготовили мало семян.
А теперь давайте возьмём для расчётов какие-то конкретные цифры и займёмся арифметикой.
Представим, что вес зверька poggle — 100 граммов (как у золотистого, или сирийского хомячка). Тогда более крупный, покрытый тяжёлым панцирем серебряный паук будет весить, предположим, 300 граммов в среднем (молодь меньше, королева-матка крупнее). Представим себе численность колонии пауков в 500 особей. Тогда их биомасса будет равна:
0,3 (кг) · 500 (шт.) = 150 килограммов.
Исходя из предыдущих рассуждений, можно высчитать, что за год колония таких пауков съест 1500 кг мяса зверьков poggle. Учитывая, что съедобная часть зверька будет составлять около 50 % его массы, паукам следует забить и использовать в пищу 3 тонны зверьков poggle (в пересчёте на живой вес). Если предположить, что за год поголовье poggle хотя бы удваивается (с учётом всех потерь на экстремальные условия, болезни, стрессы, хищников, каннибализм, затоптанных детёнышей, плохих родителей и просто сбежавших и погибших зверьков), то пауки должны постоянно содержать ещё и маточную колонию зверьков poggle массой 3 тонны! Поскольку poggle — мелкий прожорливый теплокровный зверёк с энергичным обменом веществ, он пожирает и портит огромное количество корма: за день количество, примерно равное собственному весу (кто держал хомячка или мышь, знает, насколько они прожорливы и расточительны). То есть за день колония зверьков, полностью зависящая от пауков, должна съедать 3 тонны семян. Следовательно, за год эта колония слопает около 1100 тонн семян! Если летом зверьки могут ради разнообразия пощипать травы и съедают меньше корма, то зимой на холоде их аппетит резко возрастает, поэтому можно считать, что в среднем за год такое количество зерна и будет съедено (или испорчено, став непригодным в пищу).
Учитывая, что это количество семян должно быть запасено за 2 летних месяца, получаем нормы дневной выработки для колонии пауков:
1100: 60 = 18,34 тонны семян в день.
Если предположить, что в колонии из 500 пауков 300 рабочих (весом 300 граммов каждый), получаем дневную норму выработки для одного паука:
18,34: 300 = 61,13 кг семян в день!
Сможет ли он так работать? Думаю, при таких темпах работы обновление колонии должно проходить быстрее, чем за год! От работы, как известно, кони дохнут-с! Если учесть также малые размеры летающих семян «травяных деревьев», то окажется, что затраты энергии на перенос семян от паутины до расщелины в скалах будут больше, чем энергия, получаемая пауком от зверька poggle, откормленного этими семенами. После таких расчётов можно, конечно, возненавидеть математику, но по всем расчётам получается именно такая картина.
Учитывая зимнюю бескормицу и крупный размер пауков, вероятным представляется и нападение зверьков poggle на спящих пауков — грызуны охотно едят и пищу животного происхождения, в том числе насекомых и пауков. Поэтому грозные восьминогие поработители глазастых пушистиков рискуют сами угодить к ним на обед зимой.
Интересно прозвучала в книге мысль о связи пауков и зверьков poggle на уровне гормонов. Гормоны — это штука хорошая и нужная. Но боюсь, что в том виде, как она представлена создателями фильма и книги, она просто не существует. В фильме доктор Летиция Авилес пытается представить зрителям, что эта связь реальна, но сама же признаёт, что пауки будущего не могут изменить свою физиологию и по-прежнему остаются практически теми же пауками, которых мы знаем сегодня. Но возникает два вопроса, на которые я хотел бы найти ответ:
Будут ли гормоны позвоночного животного действовать на паука так же, как на позвоночное? Между пауками и позвоночными животными — колоссальная эволюционная пропасть: их предки разошлись ещё в докембрии, когда животные разделились на первичноротых (к которым относятся членистоногие (в том числе пауки)) и вторичноротых (к которым относятся позвоночные). А гормоны — сложные вещества преимущественно белковой природы, отличающиеся некоторой специфичностью. Учитывая колоссальную разницу в физиологии паука и млекопитающего, я могу утверждать, что гормон млекопитающих не окажет должного действия на паука (половые гормоны зверей не заставят пауков размножаться). Кроме того, такая важная часть жизненного цикла, как размножение, должна как можно меньше зависеть от толь тонкого взаимодействия с другими видами. Поэтому формирование в процессе эволюции такой зависимости я считаю нереальным.
Будут ли гормоны действовать, если их кушать? Врач, проводя лечение гормональными препаратами, делает пациенту инъекции непосредственно в кровь и ткани. А что будет с гормонами, попадающими в тело через желудок? Думаю, то же самое, что и с другими белками: они будут переварены и не окажут никакого действия. Желудочный сок сразу расщепит их и нарушит структуру молекулы, от которой в значительной степени зависит действие вещества белковой природы. Пауки не изобрели шприц и не умеют делать сыворотку крови poggle для инъекции паучихе-матке, чтобы она могла давать потомство.
Право же, после таких выкладок мне проще представить, как серебряные пауки ловят в паутину и пожирают огромных синих птиц, а маленькие зверьки poggle живут свободными от паучьего ига под корнями «травяных деревьев» где-нибудь в тёплых долинах. А вот что будет делать синяя птица на плато — ума не приложу: нечем её туда заманить.
Вот такие мысли навеяла мне эта серия красивого, но во многом очень далёкого от науки фильма… Думаю, я изложил их достаточно ясно и доступно для понимания. Если построить рейтинг нереальности, то эта серия фильма и глава книги просто переплюнут все остальные, вместе взятые.