станции, кого заинтересовало прибытие гостей, невысокий, с борцовской шеей и мощными плечами, подобно большинству обитателей – в комбинезоне свободного покроя, и представился как гравитационный физик Кристофер Корнблат, директор с громадным нежеланием убрал с экрана предмет своей страсти, оставив несколько окошек с обзорными видами нейтрального свойства. Кратову показалось, что помещение погрузилось во мрак, и понадобилось несколько минут, прежде чем глаза привыкли к обычному освещению.
Татор, возвышаясь над тесным окружением, с благожелательной иронией отвечал на вопросы, задаваемые непривычно приглушенными, поотвыкшими от напряжения связок голосами. Похоже, внимание аудитории пришлось ему по вкусу. Белоцветов ему с живостью пособлял, фонтанируя цитатами из классиков, а Мадон тихонько страдал, не имея возможности удрать. Все было хорошо. Воспользовавшись ситуацией, Кратов укрылся в углу, слегка потеснив доктора Кларка на его диванчике.
– У вас ведь есть некая генеральная цель, сэр, – прозорливо заметил доктор Кларк. – И это не «Тетра». Не станете же вы тащиться через чертову прорву световых лет лишь затем, чтобы прогуляться по пустотелой, всеми забытой жестянке. Я прав?
– Безусловно, – согласился Кратов. – «Тетра» – промежуточный финиш, и не первый. Мы направляемся в шаровое скопление Триаконта-Дипластерия. Слыхали?
– Никогда, – произнес доктор Кларк с сомнением. – Такое существует? А ведь я немало полетал со стариной Крайтоном, и с астронимикой[24] у меня было неплохо.
– Это искусственное новообразование, – пояснил Кратов. – Астрархи создавали его почти сто лет. Тридцать две звезды, шестьдесят четыре планеты. Какая-то заумная космогоническая головоломка.
Доктор Кларк вскинул брови.
– Зачем? – спросил он.
– Полагаю, у них был заказчик, – пожал плечами Кратов. – Наверняка в Галактике найдутся любители масштабных и запутанных Диснейлендов.
– И вы все участвуете в приемной комиссии, – с пониманием покивал головой доктор Кларк.
Кратов засмеялся.
– Ну что вы, – сказал он. – Обойдутся без нас, я не любитель бюрократии. Мой статус – всего лишь формальность, позволяющая иногда обходить столь же формальные ограничения.
– А вы не любите ограничений? – усмехнулся доктор Кларк.
– Кто же их любит, – сказал Кратов неопределенно.
Доктор Стэплдон Кларк взглядом указал на людей, что толпились вокруг астронавтов.
– Мы все сознательно ограничили свой персональный мир, – промолвил он значительным голосом. – У каждого на то были причины. Не скажу, чтобы на лицах всегда был написан восторг по поводу такого выбора. Но что-то же удерживает нас на «Тетре», мистер формальный инспектор!
– Боюсь, мне этого не понять, – осторожно сказал Кратов.
– Ну, со мной-то все ясно, – сообщил доктор Кларк. – Я изучаю тишину. Мне нужна тишина. Много высококачественной тишины. А что здесь потерял, допустим, этот размалеванный молодняк?!
– Могли бы однажды спросить, – сказал Кратов.
– Я спрашивал! – Доктор Кларк развел руками. – Они только ухмыляются и молчат. Вы – инспектор, быть может, вам они откроются с большей охотой?
Между тем улыбка, застывшая на смуглом лице Татора, все больше становилась похожей на гримасу, а в голосе проскальзывали нотки отчаяния. Кратов счел, что хватит ему прохлаждаться на диванчике, пора явиться на помощь старинному другу.
– Вот кстати! – с несколько фальшивым воодушевлением воскликнул Элмер Э. Татор. – Думаю, мой коллега с охотой поддержит нашу беседу, тем более что он еще и инспектор… а я бы чего-нибудь выпил, – добавил он почти шепотом.
– У меня только нидл-тоник, – сказал директор Старджон. – Но он теплый.
– Пустяки, – произнес Татор слегка осипшим голосом. – Лишь бы он был жидкий.
Выдержав короткую паузу, Кратов с чувством продекламировал:
Прекрасен рассвет
В этом горном селенье,
Когда все живое,
Воспрянув от сна, вступает
В многоголосый хор…[25]
– Пожалуй, – в некотором смятении отреагировал директор Старджон.
– Зачем нам здесь инспектор? – с сердитым удивлением спросила Тенн Браун, круглолицая дева в джинсовой курточке и шортах, просунув голову едва ли не под мышку Кратову. – Кажется, мы ничего не взрываем.
– Действительно, – подтвердил свободный исследователь Энтони Каттнер. – До ближайшей кандидатуры на пересечение предела Чандрасекара почти сотня парсеков.
– Но я не инспектирую сверхновые, – возразил Кратов, ловя сочувственный взор Татора. – И вообще прошу не воспринимать меня в этом качестве с чрезмерной серьезностью. Мы здесь лишь потому, что станция «Тетра» находится на пути нашего следования. Уж так сложилось, что из вас получился прекрасный промежуточный финиш.
– Что же тут прекрасного? – удивился Картер Локнит, по его утверждениям – «экуменический интеллектроник», бритоголовый верзила в спортивном костюме, словно бы специально предназначенном для того, чтобы выгодно подчеркивать преимущества атлетического телосложения. – То есть не поймите меня неправильно, мы рады видеть новые лица. Но вы здесь ненадолго, через пару часов улетите по своим делам и забудете о самом нашем существовании. Ну, может быть, что-нибудь пообещаете напоследок…
– Могу обещать вам совершенно определенно, – сказал Кратов, – что ничего обещать не стану.
В задних рядах засмеялись.
– До вас, примерно полтора федеральных года тому назад, здесь были патрульники, – продолжал Локнит, распаляясь. – Куда они направлялись, наверное, никто уже и не упомнит…
– На окраины Темного Царства, куда ж еще, – вставил директор Старджон. – Там вечно кто-нибудь терпит бедствие. Искатели неприятностей…
– Патрульники пробыли здесь еще меньше вашего, – вещал Локнит с обидой в голосе. – Починили неисправный воздуховод в ангаре и сгинули, пообещав заглянуть на обратном пути. Разумеется, не заглянули. Может быть, их что-то отвлекло. После них побывали ихтиоморфы, те даже корабля не покидали. Что вполне объяснимо: где мы здесь найдем для их подходящий водоем, да еще с жидкостью необходимого химического состава?
– И еще какие-то безымянные арахноиды, – отозвался со своего дивана доктор Кларк. – Удачно причалили к человеческому сектору. Незабываемое было зрелище, джентльмены! Все собрались поглазеть, почти как сейчас… Из шлюза в главный коридор вышли, цокая коготками или что у них там, два громадных паука, ослепительно прекрасных, насколько такое описание применимо к паукам… таких, знаете, глянцево-белых с красными и лиловыми брызгами… начертали передними лапами в воздухе светящиеся слова «Мир. Покой. Логика» и замерли, как истуканы. Пока мы думали, как поступить, как отреагировать, не требуется ли от нас какая-то помощь, всё ли с ними в порядке, прошел без малого час.
– И что было потом? – спросил Кратов, веселясь.
– А потом пауки вышли из ступора, один размашисто написал «Дружба. Признательность», и оба удались задним ходом на свой корабль, только мы их и видели.
– Были еще какие-то чудаки… тоже искатели неприятностей… с Фронтира, – сказал директор Старджон. – А может быть, они направлялись на Фронтир, что в принципе одно и то же. По крайней мере, с ними было весело.
– У них были гитары, клавесин и какие-то забавные дудки, – вздохнул юнец по имени Диш Блиш, пухлолицый, с легкими, как одуванчик, светлыми локонами и бесцветным пухом на розовых щеках.
– И с ними были женщины, – с отчаянием в голосе напомнил Картер Локнит.
Мужчины, не сговариваясь, вздохнули и произвели губами разные сладострастные звуки.
– Послушайте, мистер инспектор, у вас на борту точно нет женщин? – с надеждой спросил физик-пространственник Фармер Спинрад.
– Разве командор вам не сказал? – вскинул брови Кратов.
– Мы хотим услышать независимое мнение. Вдруг ваш шеф руководствуется какими-то корпоративными соображениями.
– Ничем таким он не руководствуется. Зачем нам лгать? На борту нашего корабля находятся два навигатора и медик. Все они мужчины. Кстати, здесь кто-нибудь нуждается в медицинской помощи?
– Я не потерплю конкуренции, – с шутливой свирепостью объявил местный эскулап Дик Уиндем, низенький, своей запущенной бородой и буйной шевелюрой сильно напоминавший сказочного лесовика. Его мощные, словно окорока, руки, торчавшие из закатанных рукавов грубой фланелевой рубахи, тоже были покрыты густой шерстью; такие конечности были впору лесорубу или каменщику, а уж никак не медику. – Но если честно, в последний раз я применял свои профессиональные навыки, когда Клемент Шоу простудился на смотровой палубе сектора ркарра, потому что не сообразил, что из экономии там уже несколько лет отключено тепло, и поленился возвращаться за меховой курткой. За каким чертом его туда занесло, это отдельный вопрос, хотя, возможно, также медицинского свойства…
– Но зачем вам женщины? – спросил Белоцветов с громадным любопытством. – Я прямо сейчас вижу четырех девушек, весьма милых…
– Спасибо, – откликнулась круглолицая Тенн Браун.
– На станции обитает дикая орда мужиков, – с ожесточением заявил Картер Локнит. – Я хотел сказать – мужчин… И всего четыре женщины. Все они заняты и вот уже два федеральных года не желают менять партнеров. Да, я циничен! Станешь тут циником… Мы приветствуем такое постоянство, но даже самому грубому мужику… ну хорошо, мужчине… иногда хочется тепла. Разве что док Кларк со мной не согласится, ну так на то он и отшельник. Фантоматоры, конечно, штука веселая, но вот Дик Уиндем не даст соврать, неполезная для здоровья, в том числе и душевного.
– Сильно размываются представления о нравственности, – туманно пояснил упомянутый Дик Уиндем.
– И что бы вы стали делать? – удивился Кратов. – Попытались бы их похитить?
– Смешно, – Картер Локнит уныло вздохнул. – Но мы попытались бы их… гм… очаровать.
Кратову сразу вспомнилась Оленька Лескина, субнавигатор со стационара «Кракен», которую вполне могло бы занести в эти края во время какого-нибудь особенно затяжного броска через Галактику. Как она иной раз любила проронить, сидя в кресле и потягиваясь во весь свой семифутовый рост: «Уой… надоело все… так хочется в тишину, в покой, и чтобы ничего вокруг не происходило… Уой…» Он оглядел сочувственным оком так называемую дикую орду. Положительно в этом скопище потертых, неухоженных, тускловатых персонажей не было никого, кто был бы способен очаровать шумную, веселую и безумно яркую Ольгу. Иное дело Елена Климова, командор Звездного Патруля, и ее отряд амазонок. Стая свирепых хищниц. Вот кто сгодился бы здесь, чтобы вправить мозги этим горемыкам и страдальцам, надругаться над их представлениями о мужском достоинстве и наглядно продемонстрировать, что такое подлинный цинизм в женском его варианте… Кратов встретился взглядом с Картером Локнитом, и тот, очевидно, прочел в его глазах что-то значимое, после чего густо побагровел и ретировался в задние ряды. «Я слишком строг к этим людям, – самокритично подумал Кратов, который и сам во время оно отхватил от амазонок Климовой по первое число. – В конце концов, у каждого