му под ноги. Как ни старался Петька остановиться, столкновения избежать не удалось. Мальчик шлепнулся от толчка на жесткий шершавый асфальт и через секунду огласил пространство обиженным и испуганным воплем. Петька замер над ним, растерянно моргая.
— Шо? Шо-о?! — услышал он у себя за спиной грубый мужской голос, и тут же чья-то твердая рука капканом вцепилась ему в плечо. — Ты шо, совсем сдурел? Куда летишь, шо, людей не видишь?
— Вконец обнаглели, — остановилась рядом какая-то женщина, — убьют и не заметят, с жиру все бесятся.
— Извините, — испуганно промямлил Петька.
— Шо извините? — оборвал его тот же голос, и неумолимая сила развернула Петьку на месте так, что он оказался лицом к лицу с крепким высоким мужиком грозного обличья. — Шо извините? — распалялся мужик. — Шо ему твое «извините»? Мы сейчас посмотрим, шо ты ему еще сделал?
— По шее ему, по шее, — подскочила, сверкая карими глазами, еще одна женщина, может быть, мамаша паренька, потому что она склонилась над упавшим и громко запричитала, осматривая его ссадины.
— Да я не нарочно, — бездарно оправдывался Петька.
— Шо не нарочно? Слепой, чи шо?
— Куда только родители смотрят? — подхватила та женщина, что остановилась около Петьки первой.
— Та шо им родители? Какие у них родители? — отвлеклась от своего пострадавшего чада вторая. — Какие детки, такие и родители. Милиция куда смотрит?
— А шо милиция? — раздался рядом новый, совсем спокойный и чуть глуховатый голос. — Кто звал милицию? В чем дело?
Петька обернулся и увидел человека в знакомой ему форме, но с украинским позолоченным трезубцем на кокарде фуражки.
— Да вот летит, людей не видит, пацана едва не убил! — Железная рука, встряхнув, выпустила Петькино плечо.
— Куда так торопимся? — деловито поинтересовался украинский милиционер.
«Это даже хорошо, что тут мент», — мелькнуло у Петьки в голове, он постарался успокоиться, глубоко вздохнул и выложил:
— Меня обокрали!
— Шо-о? Кто тебя обокрал? — возмутился все тот же мужик.
— Меняла, — обернулся к нему Петька. — Я хотел разменять сто рублей, чтобы купить мороженого, а он мне вот что подсунул.
Петька протянул милиционеру руку с пригоршней уже смятых фальшивых бумажек.
— Ну и шо? — не унимался мужик. — Поэтому надо людей топтать?
— Да я гнался за ним, — объяснял Петька, для убедительности прижимая к груди раскрытую ладонь. — Он по мосту уходил, на нем бейсболка синяя. А мальчик мне случайно под ноги сунулся, я не успел остановиться, извините.
Вроде бы Петькины объяснения и извинения убедили, потому что он отвернулся и, подойдя к женщине, стал помогать поднимать с асфальта сбитого Петькой паренька.
— Понаехало тут, — только и процедил он сквозь зубы, да и то явно для того, чтобы с достоинством завершить инцидент.
— А почему деньги разменивал не в пункте обмена? — строго спросил милиционер.
— Так у меня паспорта еще нету.
— А родители есть?
— Есть, — промямлил Петька, понимая, что разговор принимает совсем нежелательное для него направление.
— А где родители?
Петька склонил голову и замолчал, как он всегда делал в школе, когда приходилось держать ответ перед завучем или директором за очередную выходку.
— Родители где? — повторил свой вопрос милиционер.
— Та отпустите его, — неожиданно вступилась та женщина, которая первой набросилась на Петьку с укорами. — И так парня обманули.
— Всех отпустим, кого надо, — отклонил ее заступничество милиционер. — Вы хотите тоже дать показания?
Женщина вздохнула, покачала головой и пошла прочь, изредка оглядываясь через плечо.
— Ну так шо? Пройдемте? — спросил Петьку милиционер.
— Отпустите меня, — загундел задержанный. — Чего я сделал-то?
— Пройдемте, — уже совсем уверенно сказал милиционер и взял Петьку за локоть.
Он сжал ему руку совсем не так больно, как перед этим мужик. Но Петька сразу почувствовал, что от его хватки освободиться будет еще труднее. Да и бежать было особенно некуда, люди кругом. Петька беспомощно огляделся, но в следующий миг лицо его просветлело до радостной улыбки.
— Погодите, погодите, оставьте мальчика. Что такое стряслось? — Со стороны вокзала, обгоняя идущих по тротуару людей, к ним спешил встревоженный Борис Вениаминович.
— Что случилось, Сережа? — спросил он, останавливаясь рядом, склоняясь к Петькиному лицу и одновременно хитренько подмигивая.
— Да вот задержали, — не очень уверенно отозвался Петька.
— Так, а вы кто будете? — тут же поинтересовался милиционер.
— Я его отец. Вот паспорт. — Борис Вениаминович, не дожидаясь дополнительной просьбы, полез в карман и извлек оттуда документ.
— А вкладыш на него есть? — Страж порядка со всей ответственностью подошел к своим обязанностям.
— Вот, в конце посмотрите. — Борис Вениаминович с готовностью помог ему найти необходимую бумажку.
— Где остановились? — продолжал выяснять подробности дотошный милиционер.
— Мы проездом, только что с поезда, а сейчас в Крым. Нас уже машина ждет на площади.
— А второй ваш сын где?
— В машине, — охотно объяснил Борис Вениаминович, — можем пройти, сами посмотрите.
— Не треба, — успокоился милиционер, отдавая паспорт. — Не отпускайте больше его одного и денег столько не давайте. Его уже на сотню нагрели. Ну, да он сам вам расскажет.
— Как же так, Сережа, только на минуту я отлучился, — как заправский артист, сокрушался Борис Вениаминович. — Куда же ты ушел?
— За преступником гнался, — усмехнулся милиционер. — Ладно, парень, больше не попадайся. А вы, папаша, приглядывайте за сынком.
Едва милиционер повернулся и неспешно пошагал куда-то прочь по своим делам, Борис Вениаминович схватил Петьку за руку, сказал одно лишь слово: «Пойдем», — и потащил его назад, в сторону привокзальной площади.
— Куда мы? — поинтересовался Петька.
— Идем, идем. К машине.
Борис Вениаминович шагал очень быстро, короткие фразы бросал на ходу, что не располагало к обстоятельной беседе, и Петька решил отложить ее до того момента, когда они все соберутся вместе в более подходящих условиях. Например, в салоне автомобиля. По пути в Крым у них будет еще достаточно времени, чтобы наговориться и решить все вопросы.
Вскоре, еле поспевая за археологом, Петька вернулся почти к тому же месту, откуда началось его приключение, Борис Вениаминович подвел его к стоящим у обочины стареньким, потертым на боках «Жигулям» красного цвета и, распахнув дверцу, жестом хозяина пригласил в салон.
— А Федька с Сашей? — остановился у дверцы Петька. В автомобиле сидел, как всегда, что-то жующий Мишаня, еще какой-то незнакомый мужчина за рулем, но Петькиных друзей не было.
— Садись, садись, все в порядке, — подтолкнул Петьку в спину Борис Вениаминович.
Петька глянул ему в лицо — археолог беспокойно озирался, шныряя взглядом во все стороны.
— Где они? — все еще медлил в нерешительности Петька.
— Садись, говорят, все в порядке. Здесь долго стоять нельзя. — Борис Вениаминович еще сильнее подтолкнул Петьку.
— Да где они? — повторил тот, но занес одну ногу внутрь.
— Садись, садись. — Борис Вениаминович попросту запихнул Петьку на заднее сиденье и захлопнул за ним дверь.
— А где…
— Забрали их, забрали, — оборвал последний Петькин вопрос Борис Вениаминович и сам быстро уселся рядом с водителем.
— Куда забрали? — всполошился Петька, хватаясь за ручку двери.
— Сиди, все в порядке. — Развернувшись, археолог удержал Петьку на месте и тут же пальцем вдавил кнопку дверного запора. — Сиди. Поехали, — скомандовал он уже водителю. — По дороге сейчас все объясню.
Глава V. Потерянный след
Войдя в здание вокзала, Федя увидел Сашу. Выделяющийся среди окружающих своей смуглой кожей сын эфиопа быстро спускался по широкой внутренней лестнице, ведущей и в зал ожидания, и к выходам на перрон.
Хотя Федя ничем среди остальных не выделялся, но Саша его тоже почти сразу заметил. Они устремились навстречу друг другу.
— И в зале ожидания был, и у разменного пункта искал, буфеты все обошел — нету нигде, — подвел Саша итог своим поискам. — А ты-то чего пришел?
— Ко мне цыганка пристала, орет на всю улицу, спасу нет, — поморщившись, объяснил Федя.
— Так идем скорее на улицу, а то Петьку же прозеваем.
Саша бросился к выходу немного впереди Феди и, наверное, поэтому первым попал в лапы все той же цыганки.
— Эй, золотой, — ухватила она его прямо за рубашку, едва Саша вышел за двери вокзала.
— Чего такое? — От неожиданности тот приостановился.
— Дай пятьдесят копеек ребенку на булочку, — загнусила цыганка.
— На. — Только чтобы отвязаться, Саша вытащил и положил в руку цыганки какую-то мелкую монету и помчался было дальше, но вымогательница вцепилась в него, как клещами.
— Погоди, не уходи, — хрипло голосила она, — ты мне ручку позолотил, теперь я тебе погадаю! Все, что ни нагадаю, все сбудется! Погоди, не уходи, счастье свое потеряешь! Дай еще денежку, я тебе всю правду про твою будущую любовь расскажу!
— Да иди ты! Иди ты! — Сашка отчаянно вырывал руку, но цыганка держала его мертвой хваткой.
— А ну пусти его! — поспешил другу на выручку вконец разозлившийся Федя и дернул цыганку за плечо в надежде оттащить ее от Сашки.
— А-ай, ромалы!!! — вдруг заверещала она так, будто Федя толкнул ее под поезд или всадил под ребра острый нож. — Рома-лы-ы!
И как вороны на пир у помойки, откуда ни возьмись со всех сторон из привокзальной толпы стаей слетелись другие цыганки. Они все вопили, голосили, причитали, тянули к Феде руки и норовили ухватить его за волосы. Бог знает, чем бы это все закончилось, если бы из той же толпы не появились два украинских милиционера. Цыганок тут же как ветром сдуло.
— Так, шо тут случилось, хлопцы? — поинтересовались менты у Феди и Саши.
— Да цыгане, — стараясь улыбаться, начал объяснять Федя, — пристали — погадаю, погадаю. Я одну отпихнул, а они набросились.