Какую-то секунду Элизабет молча на него смотрела, а потом залилась слезами и прижалась к Каттеру. А потом, немного придя в себя, она в очередной раз подтвердила своими словами, что отец в ней не ошибся.
— Я даже и не знаю, как тебя отблагодарить, Джек. То, что ты сейчас сказал… По-моему, это лучше любого письма.
— Но мне кажется очень странным, что он не оставил вам письма, — нахмурился Джек. — Может, он собирался вам написать, но умер раньше, чем успел это сделать? Ведь я не сомневаюсь, что письмо для вас ему написать было трудней всего.
— Сомневаюсь, — покачала головой Элизабет. — По-моему, сложнее всего ему было писать тебе, ведь он столького тебя лишил. А можно спросить, что он тебе написал?
— Я так и не открыл письмо и даже хотел его сжечь.
— Но ты же этого не сделал. Просто тебе нужно собраться с мыслями, перед тем как его прочитать. Ты поймешь, когда придет нужное время. Только обещай мне, что не станешь делать ничего такого, о чем потом пожалеешь.
— Ну, раз вы просите, то я просто не в силах вам отказать.
— Полагаю, что ты получил приглашение на свадьбу Мэтью и Сюзаны, она состоится на следующей неделе.
— Получил.
— Надеюсь, ты придешь. И буду очень рада, если Ники придет вместе с тобой.
— С радостью. — Джек просто не смог отказаться от такого предложения.
Несмотря на протесты Каттера, Джек заплатил за всех, а потом попытался пожать Элизабет руку, но та вместо этого крепко обняла его, а потом повернулась и ушла, и Джек с какой-то непонятной радостью заметил, что сейчас она шагала намного бодрее, чем когда шла сюда.
Черт, ну зачем она его обняла? Ведь несмотря на то, что он не сдержался и рассказал ей о том разговоре с отцом, Джек все же сумел сохранить заботливо возведенные вокруг себя стены, а эти дурацкие объятия легко и непринужденно пробили его оборону. Джек впервые почувствовал себя таким уязвимым. И это ему совершенно не понравилось.
Как только они с Ники вышли из кафе, Джек сразу же взялся за мобильник.
— Гарольд Парсонс.
— Гарольд, это Джек Синклер.
— А ты не знаешь, что сегодня суббота? — угрюмо поинтересовался адвокат. — Позвони в понедельник.
— Если у тебя выходной, то зачем ты ответил?
— И что тебе нужно? — Гарольд тяжело вздохнул.
— Мой отец всем оставил по письму. Но Элизабет ничего не получила. Почему?
— А мне-то откуда это знать? Его не было в общей пачке, так что ей ничего не досталось.
— Отец не мог так с ней поступить. Когда он написал эти письма?
— Когда последний раз изменял завещание. Он всегда при этом изменял и письма.
— А раньше письмо для Элизабет там было?
Гарольд немного помолчал.
— Было. — Адвокат наконец-то понял, к чему он клонит. — Раньше было. И для Алана письмо тоже было.
— С Аланом еще ладно, он ведь не был его сыном, но Элизабет… отец никогда бы так с ней не поступил, не поставил бы ее в такое неловкое положение перед всей семьей. Я готов поставить свою компанию, что он написал ей письмо. И я хочу, чтобы ты его нашел, а если не сможешь, то хотя бы узнал, когда и почему оно пропало.
— Я постараюсь.
— В чем дело? — спросила Ники, как только Джек убрал мобильник.
— Я думаю, отец написал Элизабет письмо. — Джек покачал головой. — Нет, не думаю, совершенно точно знаю, что написал.
— И что, по-твоему, с ним случилось?
— Либо адвокаты случайно его засунули куда-нибудь не туда, либо оно осталось в отцовском кабинете.
— Тогда нам следует попросить Реджи его поискать.
— Ага, вот прямо сейчас возьму и позвоню ему. Он наверняка будет рад меня слышать после нашей вчерашней милой беседы.
— Но это же ради его матери.
— Ты правда хочешь, чтобы я ему позвонил?
— Да.
— И ты от меня не отстанешь, пока я этого не сделаю?
— Именно.
— Ну и денек сегодня! — Джек даже и не пытался скрыть своего отвращения. — Сначала Элизабет, а теперь еще и Реджи. Ты же прекрасно знаешь, что я не переношу этих моих родственничков и в лучшие дни, а уж когда у меня паршивое настроение, то и вовсе готов их прикончить.
— Знаю. — Ники примирительно погладила его по руке.
— И я хочу их уничтожить, отобрать любимое дело и разрушить их счастливую спокойную жизнь. Это ты тоже знаешь?
— Да, ты пару раз что-то такое говорил, — мягко признала Ники.
— И не вздумай мне в этом мешать, — сурово велел Джек, а потом улыбнулся. — Скорее уж рассчитывай на то, что я заставлю тебя помогать мне.
— А чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь?
— Ну, если ты так себе представляешь помощь, то, похоже, я крепко влип.
— Ничего! — раздраженно рявкнул Реджи.
Ники вдруг поняла, что просьба Джека всколыхнула в нем надежду, и теперь он жестоко разочарован.
— И здесь ничего, — добавил Мэтт, недружелюбно глянув на Джека. — Впрочем, ни на что другое я и не рассчитывал.
— Надеюсь, — Реджи повернулся к Ники, — что ты не дала маме никаких несбыточных надежд.
— Она ничего не знает об этих поисках. Это идея Джека.
— Синклера? — Оба брата уставились на Джека.
— Какого черта ты задумал? — угрожающе спросил Реджи.
— Я уже все вам объяснил, что-то ты сегодня плохо соображаешь, Кинкейд.
Джек огрызнулся так устало, что Ники сразу встревожилась. Конечно, последние пару дней ему пришлось очень непросто, да и сами Кинкейды не кидались ему на шею с распростертыми объятиями, но почему Джек так до сих пор и не понял, что он сам может сделать первый шаг к примирению?
Ведь сегодня ему представилась отличная возможность, Элизабет всегда умела расположить к себе людей. Уж такая она — невероятно добрая и отзывчивая, всегда готовая прийти на помощь. Вот только с ее сыновьями все намного сложнее. Ладно, пусть Джек пока что воплощает свои планы по всеобщему разрушению, а она пока займется Кинкейдами. Заставит их сплотиться вокруг Джека, как одну большую дружную семью.
— Мы только зря потратили кучу времени. С меня хватит, — заявил Реджи и уже на выходе добавил:
— И держись от наших дел подальше, Синклер. Только попробуй причинить боль нашей матери, и я тебя так отделаю, что ты потом себя по кусочкам не соберешь.
Мэтт пошел за братом, но на пороге остановился:
— Зачем тебе это письмо, Синклер?
— А черт его знает.
— Я серьезно. Зачем оно тебе? — повторил Мэтт, пристально глядя на Джека.
Ники сразу поняла, что Джек сейчас соврет, и быстро подошла к нему и обняла. Она прямо-таки видела, как в нем борются боль и упрямство, и молча ждала, что он выберет. Откроется навстречу родственникам или замкнется в себе? Поддастся искушению и соврет или выглянет из-за привычной личины безжалостного бизнесмена? За долю секунды до того, как Джек заговорил, Ники поняла, что выиграла.
— Ты знал отца, — неохотно начал Джек, — и ты знаешь, что он чувствовал к вашей матери. Он никогда бы так ее не оскорбил. Я точно знаю, он написал ей письмо, и оно должно где-то быть.
— И ты собираешься его найти? — недоверчиво спросил Мэтт.
— Если получится.
— Просто потому, что так будет правильно?
— Что-то вроде того.
Ники почувствовала, что Джек вот-вот снова закроется, но Мэтт задал совершенно неожиданный вопрос:
— Зачем ты приходил к моему сыну в больницу?
Трехлетний сын Мэтта, Флин, заболел апластической анемией, а потом еще подхватил инфекцию. Ничего худшего для родителей и представить нельзя, но, к счастью, после курса лечения малыш пошел на поправку. А то уже его мать, Сюзана, хотела отдать свой костный мозг на пересадку. А в итоге этот самоотверженный порыв закончился романтической историей, которая вот-вот должна была завершиться очередной свадьбой в доме Кинкейдов на следующей неделе.
— Зачем я приходил к Флину? — переспросил Джек. — Не знаю, наверное, потому, что так было правильно.
— А заодно он хотел проверить, подходит ли его костный мозг для пересадки, — заметила Ники.
Если бы Ники голой станцевала на столе Реджи, она и то не смогла бы добиться такого эффекта, как этими словами. У Мэтта отвисла челюсть, а потом он недоверчиво покачал головой:
— Не может быть.
Джек цинично улыбнулся и так на нее глянул, что Ники поняла — ей еще придется поплатиться за свое вмешательство. Ну и ладно, она это как-нибудь переживет, зато теперь Мэтт сможет по-новому взглянуть на своего брата.
— Верно, не может быть, чтоб я был на такое способен.
— Ты был готов на пересадку костного мозга?
— Ну, учитывая, что я не верил, что он подойдет, мне не сложно было об этом заявить.
— А если бы он подошел? — не сдавался Мэтт.
В ответ Джек лишь молча пожал плечами.
— Мэтт, ты в брата совсем не веришь? — Ники устало закатила глаза. — Зачем бы он туда вообще полез, если бы не был готов идти до конца?
— Он мне не брат, — хором ответили братья.
— Когда ты приходил к Флину в больницу, — после небольшой паузы продолжил Мэтт, — ты сказал, что тоже однажды лежал в больнице. Что с тобой было? Тебе тоже нужна была пересадка костного мозга?
— Ничего серьезного. — Джек покачал головой.
— А по-моему, когда тебя сбивает машина, то это очень даже серьезно, — снова вмешалась Ники.
— Хватит уже. Это их не касается.
— Еще как касается. Они — твоя семья.
— Когда… когда это случилось? — пробормотал Мэтт. — С тобой все в порядке? Черт, конечно, с тобой все в порядке, я же вижу.
— Неловкий разговор, — усмехнулся Джек.
— Чертовски неуклюжий, — со смехом согласился Мэтт, и в его зеленых глазах мелькнула та же теплота, что и в глазах его матери. — Даже странно. Я тебя ненавижу, ты меня ненавидишь, и все счастливы. Так что же с тобой тогда случилось, Синклер? Ты так вдохновенно строил планы по завоеванию мира, что забыл, где находишься?
— Мой брат, Алан, забыл, где находится, а я зачем-то решил оттолкнуть его и принять удар на себя. А этот мелкий засранец меня даже не поблагодарил, да и вообще заявил, что его там не было.