Предполагаю, что тогда сериал о 90-х снял бы условный Дугин. И это был бы фильм о том, почему мы пришли к такому падению нравов, что вступили в Евросоюз, продали святую Русь за утилитарные западные ценности и посмели расстаться с вековыми традициями патриархальной семьи. А вдогонку за сериалом понеслась бы дискуссия: когда этот ужас начался и кто главный виновник?
Именно Немцов познакомил меня с Сергеем Кириенко.
Вызвал и говорит: «Ты в Белом доме всех знаешь. Помоги моему товарищу из Нижнего. Парень он очень толковый. Назначен моим первым заместителем в Министерстве топлива и энергетики».
И я начал помогать Кириенко. Он был полной противоположностью Немцова. Умел делать то, что у Бориса не очень получалось, – системно организовывал работу, грамотно расставлял кадры. А самое главное – правильно выстраивал отношения с руководством. И ухитрялся ни с кем не ссориться.
В марте 1998-го Ельцин отправил в отставку Черномырдина, назначив Кириенко председателем правительства. И Немцов стал одним из его вице-премьеров, то есть из начальника спустился в подчиненные.
Вот тут мне пришлось выбирать, с кем дальше работать – с Кириенко или с Немцовым.
Сергей пригласил нас в свой кабинет и сказал, что хочет забрать меня к себе на должность помощника председателя правительства. Просит Немцова меня отпустить. Борис ответил: «Пусть Надеждин сам решает».
Я ответил: «Займу должность помощника Кириенко. При этом буду работать на правительство в лице и тебя, Борис, и тебя, Сергей».
А в следующий раз я выбрал Немцова. Это случилось, когда Кириенко ушел из Госдумы в полпреды президента и предложил мне двигаться вместе с ним. Я отказался. И стал первым заместителем Немцова во фракции СПС.
Кириенко мне очень доверял. Не подписывал документы без моей визы. Случалось, я и самостоятельно принимал решения. Например, кого назначить на важную должность. Мне на стол ложились справки о кандидатах. Я изучал их характеристики. Иногда встречался с кандидатом. Размышлял, кто лучше. Потом заходил к Немцову или другому вицепремьеру и говорил: «Будешь сам смотреть или вот этого согласуешь?»
Работа в правительстве с Немцовым и Кириенко – это пик моей чиновничьей карьеры. Количество нулей, которые рисовали на листочках некоторые посетители, постоянно увеличивалось. Но я никогда не умел брать или давать взятки.
Мне было тогда тридцать пять лет. Казалось, дорога ведет только вверх. Однако в августе 1998-го случился дефолт. И нас всех уволили.
То, что дефолт неизбежен, Кремлю было очевидно уже в начале 1998-го. По-крупному, страна шла к дефолту несколько лет. В 1991-м рухнуло советское государство. Обанкротилась плановая экономика. В государственном бюджете концы с концами не сходились. Чтобы покрыть дефицит, сначала просто печатали деньги. Результатом стала гиперинфляция 1992–1993 годов. Потом печатный станок прикрутили, но для покрытия дефицита бюджета стали занимать деньги у банков и у иностранцев. Так появились ГКО – государственные краткосрочные облигации. Поскольку расходы государства не сокращались, приходилось занимать все больше денег под все большие проценты.
Весной 1998 года ситуация стала критической. Неоднократно мы вносили в Госдуму законопроекты о сокращении расходов. Но депутаты их отклоняли – большинство голосов было у коммунистов. В итоге Госдума ушла на каникулы, так и не приняв антикризисные законы.
В ночь перед дефолтом ключевые фигуры правительства собрались в Белом доме. Обсуждали, как объявить дефолт с минимальными потерями для страны. Мне и спичрайтеру президента было поручено написать обращение Ельцина.
Рано утром мы передали в Кремль текст обращения. А оттуда пришел ответ: президент ничего не будет говорить, вы уж как-нибудь сами. И мне стало ясно, что наши дни сочтены – дефолт спишут на нас.
Через неделю правительство Кириенко отправили в отставку. Мы собрались у него в кабинете – выпили на посошок. А потом с Немцовым взяли водки с премьерского стола. И пошли на Горбатый мост, где уже несколько месяцев жили шахтеры, требовавшие отставки правительства. Поговорили с мужиками…
И все-таки сбылась вековая мечта Борисов Надеждиных – через девяносто три года после первой попытки прадеда я стал депутатом Госдумы.
В августе 1999 года было объявлено о создании избирательного блока «Союз правых сил», который пошел на выборы Госдумы. Список блока – он преобразовался после выборов в политическую партию – возглавили Сергей Кириенко, Борис Немцов, Ирина Хакамада. Четвертым был Павел Крашенинников, а пятым – я.
Выборы Госдумы 1999-го стали моей первой федеральной кампанией. На мне была вся юридическая работа. А параллельно я руководил кампанией СПС по Подмосковью.
В Госдуме я подготовил десятки законопроектов и тысячи поправок.
Работал над законодательством России о выборах, включая базовый Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав…». За двадцать лет его очень сильно искорежили. Теперь активно внедряют Дистанционное электронное голосование, при котором вообще нет эффективных способов проверки.
«Находился на съезде СПС и не имел возможности вернуться домой, к любимой жене». 2001 год. Подписи: Егора Гайдара, Сергея Кириенко, Павла Крашенинникова, Бориса Немцова, Ирины Хакамады, Анатолия Чубайса. Не думаю, что есть еще хоть один документ, подписанный всеми этими политиками
Провел в Госдуме закон «О гражданстве».
Написал Федеральный конституционный закон «О Конституционном Собрании». Важнейший закон, предусмотренный Конституцией, – он до сих пор не принят. Уверен, что рано или поздно придется созывать Конституционное Собрание. И закон этот пригодится. Надо же будет чинить Конституцию, изуродованную до неузнаваемости в 2020 году.
Много работал над кодексами – Гражданским, Гражданским процессуальным, Уголовным, Уголовно-процессуальным и Уголовно-исполнительным. Даже получил медаль Минюста.
Когда первый замминистра Александр Карлин вручал мне медаль, я спросил: «А какие льготы полагаются?» Ответ был примерно такой: «Особых льгот нет, но, если вдруг попадете в систему ФСИН, место у окна и подальше от параши обещаем».
Хорошая награда. Храню. Протираю иногда.
Написал это и думаю – может, лучше быть собакой в спокойные времена, чем человеком во времена хаоса? Или бурундуком, как предложил писатель Александр Проханов. Уйти в лес. Собирать грибы, ягоды, орехи.
Нет, это не мой выбор. Я рыболов со стажем. И тихую заводь признаю только на время рыбалки.
Эпоха перемен взрывает спокойствие. Тогда в моей жизни, как правило, начинается новый эпизод…
Тихую заводь признаю только на время рыбалки
Эпизод четвертый. Как я решил стать президентом
Впервые во всеуслышание я заявил о том, что пойду в президенты на заседании Центризбиркома. Был июль 2023-го. Меня не пустили в губернаторы Подмосковья. И я не то чтобы огорчился, а разозлился. Взял и огорошил всех.
Эта видеозапись есть на сайте Центризбиркома. Можно посмотреть. Не найдете – напишите мне в Telegram…
А пока вы будете искать (вдруг действительно не найдете), напомню, что в самом конце заседания я сказал: «Вы меня не пускаете в губернаторы? Так я в президенты пойду!» И даже стукнул кулаком по столу.
Помню, как члены Центризбиркома не восприняли эту угрозу всерьез, заулыбались. Элла Памфилова нервно засмеялась.
Вернулся домой. И начал вертеть в голове свою неожиданную реплику. И чем дальше – тем больше стал об этом размышлять. Анализировать со всех сторон – какие у меня есть ресурсы.
Дело в том, что в президентских выборах в том или ином качестве я участвовал не раз. Не новичок в этой процедуре. Почти всегда был какой-то кандидат, с которым я сотрудничал. Подписи помогал собирать, просто давал советы. Или работал у кого-то в штабе, начиная со времен выборов Ельцина…
Кстати, об этих выборах. В 1996-м. Я тогда помогал в работе предвыборного штаба Бориса Ельцина. Мы распространяли газету, которая агитировала против коммунистов. Был в когорте людей, считавших, что надо любым способом не допустить Зюганова до власти. В противном случае возврат к советской власти неминуем. А это ужас ужасный. Катастрофа – еще на семьдесят лет.
Сейчас – почти через три десятка лет – очевидно, что страна при Зюганове вряд ли скатилась бы совсем в СССР с однопартийностью, талонами и дефицитом. Но в тот период многие «капитаны» российского бизнеса стали присягать лидеру коммунистов. Начали с ним встречаться. Вероятно, обговаривали какие-то бонусы для себя. И это вызвало большую тревогу в Кремле.
Поверьте, мы все находились в страхе. Я был внутри этой битвы за будущее. И совершенно не думал, что мы ошибаемся или делаем что-то плохое. Задача состояла в том, чтобы победить конкурента. Змей Горыныч должен был быть повержен – и точка.
В сентябре 2023-го поползли разговоры, что на президентские выборы могут пойти известные люди – журналисты Алексей Венедиктов или Дмитрий Муратов[1]. Однако эти разговоры покрутились в общественном пространстве – и незаметно сдулись.
Да и я стал подзабывать о своей невольной «угрозе». У нас ведь любая общественная история, не санкционированная начальством, воспринимается как угроза. Мы все больше становимся похожи на поздний Советский Союз и, к сожалению, продолжаем погружаться в эту трясину.
Поскольку осенью мы с тестем Михалычем традиционно ездим рыбачить на Нижнюю Волгу – такое вот настоящее мужское счастье – мысли о выборах растворились в водной глади. Будто и не было их вовсе…
Но ведь «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Едва я успел вернуться, как на меня обрушились журналисты и блогеры. Интервью посыпались одно за другим.