Префект отступил, оставив шамана практически одного на площади, что вызвало недоразумение в тёмно-гранатовых глазах твари, но она тут же поняла в чём дело. Послышался свист и утянутую серую ногу пронзила стрела, затем ещё одна. Стрелки стали выцеливать шамана и осыпать его стрелами, но тот выставил ментальный щит и все снаряды развеялись.
Префект знал, что подходить к существу опасно, а поэтому решил пойти на хитрость. Арп обернулся, чтобы схватиться с префектом, но только встретил край щита. Кусок стали и дерева пришёлся твари в зубы… кровь залила губы, боль дезориентировала тварь и тут подлетел Фриджидиэн. Холодная сталь пронзила шамана. Раздался истошный хрип, существо стало хвататься за воздух… его обессиленные длинные руки попытались дотянуться до глаз префекта, но сила жизни покинула арпа и он вконец обмяк. На секунду Фриджидиэну показалось, что он видел тень сожаления и боли в очах шамана, гибель которого привела в смятение остатки дикарей от проклятья.
Легионеры от битвы перешли к зачистке – воины в очернённых кровью доспехах бросались за убегающими арпами, лучники методично выкашивали тех, кто пытается скрыться, а хранители и топорники стали бить в спину разбегающиеся толпы врагов.
Тут же, в городе объявились, и воины новоиспечённого Маркизата. Воители в сияющих доспехах, окрашенных в светло-зелёные цвета, а на груди виднеется большая рисованная лилия.
– Господин префект, разрешите доложить! – подошёл трибун.
– Докладывайте Ксафен, – Фриджидиэн повернулся к товарищу.
– Мы выполнили все задачи – сопротивление арпов в этом регионе подавлено, мы захватили все стратегические позиции – стены, ворота, центр города и ратуша вскоре зачищена, – оба посмотрели на то, как огонь «доедает» подножье деревянных стен. – Ну… точнее её остатки.
Префект задумался о смыслах и целях этой воины. Он – человек пошедший за Велисарием ради спасения родины от неримских полчищ, стал доблестным воином панэндеральского содружества, стремящегося теперь возродить страну из пепла. И когда Велисарий предложил ему поучаствовать в этом, Фриджидиэн почти не сомневался и только страх потерять любовь заставил его уйти в размышления. Парень оглянулся на легионеров. Кто-то в прошлом ралаим, бандит, преступник, в общем сброд, ставший обречённым воинством, пошедшим на неравный бой, превратившийся борцов за свободу и свой народ. Парень в своё время поверил Велисарию, встал на его сторону, на сторону новых идеалов, с которыми Святой орден не хотел мириться… на сторону Эндеральского Союза. И теперь можно зреть то, что получилось из этого – в стране приходит порядок, восстанавливаются сёла и города, медленно налаживается мирная жизнь и недалёк тот час, когда Эндерал возродится в блеске былого величия. Но всё имеет цену и Фриджидиэн вновь об этом вспоминает, когда до его уха доносятся слова:
– Разрешите доложить о потерях.
– Разрешаю, – угрюмо позволил парень, рассматривая разрушенный и пылающий город в котором всё ещё звучат звуки битвы.
– Из первой центурии потери составили двадцать три легионера, ваша центурия потеряла тридцать девять легионеров, третья центурия пострадала больше всех – сорок шесть легионеров пали из-за засады.
– Что с союзниками? – строго вопросил префект.
– Топорники утратили всего десяток, а из хранителей только двое.
– Ладно… строй солдат.
«И это без подсчётов раненых», – мрачно подумал Фриджидиэн, не радуясь тому, что Высокий Сенат решил отправить сюда новообразованные три центурии комитат, а не обученных принципусов и триарианцев республики Арк. Но с другой стороны – они есть эндеральский легион, поставленный для подобных целей. Пока армии Арка или Дюнного, Пороховой Пустоши или Солнечного берега, Речного или иного края держат натиск ужаса в своих землях, именно Легион наступает и несёт свет туда, где всюду и везде кишит тьма. Они легионеры… это их долг – жертвовать своей кровью и жизнями, ради покоя мирного населения. Это долг истинного воина, который сражается за родине, семью, друзей и добрых друзей своей страны.
– Легионеры! – обратился громогласно Фриджидиэн, обернувшись к солдатам. – Сегодня вы показали прекрасный бой! Добрые граждане Эндерала могут спать спокойно. Ибо такие храбрые воины как вы, избавили его от арпской угрозы! За это я буду ходатайствовать вам о выплате двойного жалования, а вдовы и семьи погибших получат выплаты. Да здравствует Эндерал! Да здравствует Сенат и народ Эндерала!
В ответ легионеры ударили кулаками о нагрудники и громогласно крикнули:
– Да здравствует Эндерал! Да здравствует Союз!
– Ваша храбрость, легионеры, принесёт долгожданный мир и порядок на эти земли. Так держать, солдаты Легиона и совсем скоро не останется в Эндерале тех, кто сможет противопоставить нам хоть один достойный отряд!
Сквозь ряды легионеров стали просачиваться люди. Аквилы и хоругви немного пошатнулись, заставив трепетать чуть сильнее знамёна с двуглавым орлом. Это были пара рыцарей, несущих свёрнутый стяг Маркизата и протягивающих его Фриджидиэну, говоря:
– Мы, как представители маркиза, хотим, чтобы вы заняли место при его дворе, как военный советник.
Фриджидиэн посмотрел на своих воинов, находя в их взглядах отблески одобрения, что сделало его речь ещё сильнее, и увереннее:
– Извольте, но Легион и его офицеры выше всяких титулов.
Ангел предназначения
Неделей спустя. К северу от Дюнного. Пороховая пустыня.
В шатрах, посреди моря золотистого песка, изрезанного высокими тёмными скалами, кипит жизнь. Люди с лопатами и кирками ковыряются в земле, окапывая какие-то руины. Загорелые мужчины в мешковатых штанах, рубахах и майках пытаются откопать какое-то серокаменное строение. Камни выносятся один за другим, всё больше являя миру строения давно минувшей древности.
Палящее жаркое солнце словно беспощадный господин – хлещет до изнеможения своих слуг, только это кнут жары. Бочки с водой, расставленные по всюду только на дне оставили немного воды, а сейчас лишь середина дня. Ветра практически нет, и кучу народа вынуждена терпеть осушительное солнце.
В шатрах и палатках живёт рабочий люд, хранятся инструменты и провиант. Немногочисленные стражники из отрядов пустынных копейщиков рассредоточены среди всего лагеря, неся неусыпную службу и храня его скорее от воров и мелких разбойников. В конце концов, если придётся отбиваться от врага посерьёзнее, то на помощь придут воины из Дюнного, до которого на юго-восток всего пару километров.
Но самое основное происходит в главном шатре – большой зелёно-оливковой тканевой палатке, что стелется огромным прямоугольником посреди всех остальных. Сундуки и шкафы, набитые книгами и письменами перемежаются со стульями, столами и коврами. Видно, что владелец его любит комфорт, а несколько маленьких статуй мирада и орла выдают в нём тягу к прекрасному и роскоши. Но несмотря на это, сей человек – любитель и покопаться в грязи, ибо его назначили вести экспедицию, с целью поиска утерянного города пирийцев.
В конце шатра, там, где золотом и светом магических светильников стол, над бумагами корпит высокая девушка. Девушка отказалась от наряда, что носила ранее – прилегающая полосатая кожаная куртка с высоким воротником вместе со штанами и сапогами лежат в стороне, ибо жар солнца до страшных ожогов способен разогреть подобную одёжу. Вместо этого светло-бежевая шёлковая туника с длинным рукавом и откинутым капюшоном, слегка прикрывающая мешковатые штаны того же цвета, утянутые под короткий светлый сапог.
– Госпожа Лишари Пегаст! – по всему шатру пронеслось воззвание, и дама отвлеклась от пергаментов.
Прекрасный лик девушки обратился ко входу. Её ореховые глаза оттенялись большими ресницами. Открытый лоб сверкал от капель пота, бегущих по немного смуглой коже. Лицо, имеющее черты округлённого прямоугольника омрачено печатью усталости, а на сухих полноватых губах застыла лёгкая улыбка.
– Джеспар, проходи. Не стой у проклятого порога! – крикнула радостно дама и наёмник поспешил скрыться от жары.
– Спасибо, – утирая пот со лба, произнёс среднего роста парнишка, по белым волосом, осветлённой бородке которого стекают капли, его одежда – синяя куртка поверх белой рубахи и всё под защитой кожаного панциря потемнела от влаги. – У тебя достаточно прохладно, что довольно прекрасно. Я не знаю, как там вспахивают эти работяги.
– Чтобы окончательно не взмокнуть, я зачаровала пару камешков на холод, – рука девушки вытянулась и показала на три аметиста, покрытых инеем. – Не слишком спасает, но это хоть что-то. А то от этой долбанной жары можно совсем двинуться.
Джеспар метнул взгляд насыщенно-голубых очей на сверкнувшее золото. Безымянный палец правой руки был увенчан чудесной работы кольцом – златая основа, держащая платиновое ложе, внутри которого красуется яркий рубин в форме ромба.
– Хм, – не смог не отметить это парень, – я вижу у тебя на пальце кольцо. Неужто ты и Фриджидиэн…
– Ну это бы слепой не заметил, – ещё сильнее улыбнулась дама. – Да, мы всё-таки собрались сыграть свадьбу. Всего через пару месяцев… или, когда я там закончу работу.
– То есть бедный парень в полном неведении и томительно-мучительном ожидании? – Джеспар опустил голову к земле, тихо проговаривая. – Эх, бедный парень. А он так бился, и теперь наука стала важнее отношений.
– Знаешь, – голос девушки стал более грозным. – Я хоть его и люблю, но не собираюсь из-за свадьбы откладывать исследования. Мы на пороге величайшего открытия. Ещё немного и мы избавим мир от этих «Высших». Ты сам как? Обжил поместье?
– Спасибо Велисарию, конечно, что он помог восстановить дом, но зачем? Я не стал Советником Арка, не живу в поместье, а бедным крестьянам, что горбатят спины у моих полей разрешил оставлять все продукты себе, – внезапно от Джеспара повеяло меланхолией. – Да и… воспоминания тяжёлые. Отец, мать… сестра.
– Что ж, мне рассказывал Фриджи. Я… я дико сожалею о том. Главное, что ты не поехал от боли, и у нас остался такой наёмник.