– Да, – будто бы безучастно ответил подсудимый. – Только не понимаю, кого, – судья умело пропустил брань, – я тут делаю, если меня всё равно повесят?
– Подсудимый! – громко вскрикнул Штеппфан. – Сохраняете порядок и представьтесь.
– Я – Тараэль, рождённый в Подгороде тридцать зим назад, собранный в четырнадцать лет назад, – Штеппфан поморщился от матерного эпитета, – «Отцом». И проживавший в Подгороде.
– Ладно, – Штеппфан опустил пергамент. – Суд переходит к установлению явки сторон. Государственное обвинение представляет «Сигилит закона» четвёртой степени – Карсаэль Даль’Галар.
Назвав слугу «Надзорной за законом Комиссии», органа, следящего за выполнением норм права в стране, судья посмотрел на то, как по левую руку от него поднялся высокий светловолосый и золотокожий этерна, облачённый в тёмно-синюю мантию, украшенную лентой со златыми звёздами.
– Да, достопочтенный мессир.
– Так… у нас заявлено участие государственного защитника… какого мирада, спрашивается, – смутился судья, узнав из бумаг, что это высокий рангом человек, его происхождение неизвестно; из документов следует только то, что она работала на Святой орден и в злобу бросает то, что это произошло перед началом заседания, причём выдвинут человек без юридического образования и положения в Республике, но Постановлением Союза, имеющий возможность влезать в подобные дела; судья взглянул по левую сторону, там где слегка колышется флаг Республики, строго потребовав. – Представьтесь суду.
На просьбу судьи поднялась высокая девушка. Её короткий чёрный волос наполовину обрамлял крупное лицо. Лицо с точенными чертами имело мраморный оттенок, выразительные глаза цвета стали ещё ярче от чёрной подводки; угловатые губы похожие на образ лука, распахнулись, давая услышать звонкий голос:
– Я – Сириа.
– Сириа? Это ваше полное имя? У вас есть документы, оформленные ненадлежащим образом? – потребовал судья и девушка повинуется; передав стражнику кипу пергаментов и проскрипев кожаным жилетом, натянутым поверх белой рубахи.
Штеппфан стал внимательно смотреть в пергаменты, комментируя:
– Документ о личности… действительно Сириа, – дальше его голос обрёл веяние недовольного бурчания. – Образование естественно не юридическое, титула не имеется, к знатным семьям Эндерала принадлежности нет, но за каким-то Чёрным стражем вам позволено Трибуналом Эндеральского Союза на основании личного заявления вмешиваться в отправления правосудия в качестве защитника или обвинителя судебных систем субъектов Союза. И за какие такие заслуги вам это разрешили?
– Это – государственная тайна, – отрезала Сириа.
Судья задумался. С одной стороны, он наслышан о некотором пророке или пророчице, что своими усилиями оказали помощь сначала Святому ордену, а затем и Союзу. Это было существо неведомой доселе мощи, ума и силы, незаурядных способностей. Но с другой стороны, его личность для Штеппфана – загадка. Он никогда не встречался с этой персоной, и возможно Сириа и есть тот самый пророк… а может и нет. Лёгкий интерес тронул его сердце, но сейчас самое главное заседание.
– Ладно, – Штеппфан посмотрел на защитницу. – Суд принимает ваши документы, Сириа.
Судья ушёл в копание между документами, пока не нашёл папку, специально созданную для этого дела. И когда она вместе с чистым листом пергамента лежали под руками Штеппфана, он строго продолжил:
– У сторон перед началом судебного заседания есть ходатайства, заявления или отводы?
– Да! – встал обвинитель и протянул два листа пергамента. – Это заявления от Первого провидца Ралаты и Великого Ковена Лиги Ковенов Свободных магов о том, чтобы в отношении Тараэля Арк провёл так же уголовное преследование. Руководствуясь статьёй трёхсотой Хартии Эндеральского Союза, они делегируют вам полномочия своего «суда», – вместе с бумагами «Сигилит» передал и две книги – одну в лиловой обложке, а другую выбеленную.
Судье от стражи были переданы бумаги, которые спустя пару минут изучения у судьи родили целую грозную речь:
– В таком случае, Тараэлю дополнительно будет вменено свершение преступлений, предусмотренного… стихом сотым «Новой Раласы[5]» Ралаты, а так же наставлением сто пятнадцатым «Книги Ковенов», а именно Тараэлю инкриминируется покушение на убийство носителя верховной власти в Ралате и участие в незаконном разграблении культовых сооружений, повлекшего вред.
– Протестую! – встала Сириа. – Ваша честь, эти преступления были совершены вне Арка, а на территории, где сейчас правит Лига Ковенов. Положения Уголовного Статута не распространяются на территорию Лиги. К тому же, как можно обвинять Тараэля в преступлениях против государств, когда их ещё не было. Святой орден правил в то время! – ревностно и громко объявила девушка.
– Я хочу напомнить, – парирует поднявшийся обвинитель, – что согласно нормам Хартии, Союз и Республика Арк наделяется полномочиями правопреемниками Святого ордена в делах уголовного преследования и имеют право рассматривать дела о преступлениях, свершённых во времена Святого ордена, но в отношении которых следствие проводится сейчас.
Судья выслушав протест и доводы сторон готов принять решение. С одной стороны требования Сириа можно удовлетворить, ибо того, что уже есть на Тараэля хватит, чтобы его сильно осудить, да и влияние Союза, стоящие за этой девушкой может сказаться на Штеппфане. Но с другой стороны Ралата и Ковены не оставят без внимание отклонение своих требований, да и это может повредить целостности Союза, что рождает утвердительное решение:
– Протест отклонён. Суд пришёл к выводу рассмотреть прошения Ралаты и Лиги Ковенов, поскольку их требования соответствуют положениям Хартии Эндеральского Союза.
– Кто бы сомневался, – буркнул Тараэль. – Поганое гнилое правосудие Арка. Продажные аристократы.
– Завершим рассмотрение ходатайства, – жестко заговорил Штеппфан, – суд приходит к рассмотрению дела по существу. Государственному обвинению предоставляется слово.
Встал аэтерна, поправив ленту, держащий несколько листов пергамента и холодно говорящий:
– Месяц тому назад в таверне Толстый Леоран произошла драка между посетителями таверны и Тараэлем. В ходе драки, Тараэль нанёс побои мужчине, который с жалобой обратился к страже. В ходе предварительного расследования был составлен образ нападавшего и с помощью свидетелей и очевидцев установлено, что место пребывания Тараэля – Верхний Квартал Арка. Послав усиленный эскорт, в составе отделения застрельщиков, подсудимый был задержан и проведён в темницу для составления протокола и назначения административного штрафа.
– Удалось выяснить мотив драки? – прервал говорящего судья, вспоминая, как сначала избытый аристократ разнёс слухи о Тараэле, а потом и то, что он обвиняется в массовых преступлениях, привело к созданию вокруг Нариса огромное количество зловещих домыслов.
– Да. Личные неприязненные отношения, – сухо ответил «Сигилит» и это вызвало интерес у Штеппфана, заставивший его обратиться к Тараэлю:
– Подсудимый, что вы можете об этом рассказать?
– А какая, – сдобрив порцией мата слово, полу-этерна, – разница? Всё равно отправите на костёр. Так пусть же это будет быстро.
– Тараэль, – строго обратилась Сириа, – давай.
– Ладно… только ради тебя, – Тараэль взглянул на судью и в его глазах Штеппфан увидел столько яда печали, что стало не по себе. – Я… этот человек назвал детей из приюта «отбросами»… не на что негодными. Я… не смог сдержать себя. Я бы порвал его, если бы не стража.
«Сколько же тебе пришлось пережить?», – задумался Штеппфан, чувствуя, что не всё так просто за этим полу-этерна, но долг призывает:
– Ладно, обвинение, продолжайте.
Аэтерна кивнул и снова мерно заговорил:
– В темнице же, его опознал один из агентов Стражи Арка, работавший в Подгороде в бытность власти Святого ордена. Он рассказал, что Тараэль был замечен на месте убийства бедняка по имени Найлака. И тогда, в связи с тем, что место жительство Тараэля – Верхний Квартал, а значит это наш гражданин, было решено провести расследование.
– У вас есть бумаги и факты, подтверждающее его место жительства? – спросил судья… словно уже на автомате.
– Да, я прошу принять во внимание следующие документы, – Карсаэль протянул несколько связанных бечёвкой листов пергамента. – Это информационное письмо из банка Арка о том, что собственность в Верхнем Квартале принадлежит хранителю из Святого ордена, имя которого… Союз попросил не разглашать.
– И? А как же Тараэль? – уточнил судья.
– А это следует из объяснений Тараэля, – обвинитель поднял клочок от листа. – «После происшествий в северных горах мне было позволено. Я тогда не видел смысла жизни, но моим протеже было разрешено жить в доме Арка, за собственностью сего лица».
– Ну спасибо тебе… теперь я в таком дерьме, – ругается Тараэль.
– Я… не знала, – опечалено шепчет Сириа, слова которой Штеппфан пропустил мимо ушей.
– Хорошо, – судья вложил в папку оба документа. – Продолжайте.
– После этого охрана Тараэля была усилена. Было возбуждено уголовное дело, на основании заявления агента, и для расследования выслана следственно-оперативная группа. В ходе осмотра места преступления мы обнаружили разлагающийся труп человека с двумя проникающими колотыми ранами в грудь, – Карсаэль поднял несколько листов. – Я прошу у суда зачитать протокол осмотра места происшествия и заключение экспертизы по анализу ран и оружия подсудимого.
– Протокол просто передайте, а вот заключения апотекария об осмотре мертвеца, прошу.
– Хорошо, – в руках обвинителя остался только один лист. – «На теле мертвеца обнаружены два ранения. Они оказались смертельными, поскольку одно пробило сердце, а другое диафрагму. По проникающему следу они полностью соответствуют форме предоставленного на экспертизу оружия».
– А оружие? – уточнил судья.
– Да, вот протокол об изъятии и расписка о принятии оружия, – протянул ещё документы обвинитель.
– Хорошо. У нас есть свидетели в этой части расследования?