мя, что ее огонь нужно защищать… Маду была тоже со шрамами на душе с детства, тоже по-своему не понята и несчастна. Но она тоже была хищницей. На верхушке пищевой цепочки. Ей не нужна была его защита. Напротив, она тяготилась ею. Их любовь не прожила и трех лет, хотя именно столько главные знатоки этого чувства- так любимые и понятные самой Мадлен французы- дают ей… Их расставание было неизбежным и органичным. Без криков, драм, скандалов. Конечно, язвительность бывшей жены не могла не отдавать рикошетом по его нервной системе, и без того расшатанной непростой работой премьера, но они все равно умудрялись поддерживать ровные, конструктивные отношения друг с другом. В последние месяцы стало даже полегче- у нее кто-то появился, хоть она это усиленно и скрывала от семьи. Серьезный знак- у Маду так всегда, если она демонстрирует что-то, играет на публику, почти гарантированно, что это нарочно, несерьезно, назло. Это такой ее внутренний подсознательный протест. Всегда так было. Даже в детстве. Если же держит что-то за семью печатями- то прими распишись…
Они прорабатывали с психологом даже саму Владу. И на поверку оказалось, что и она- далеко не та «асфура», которую он так самозабвенно любил. Влада Васеля, зрелая красивая женщина, популярная во всем регионе, уже была защищена. Если где-то на дне ее красивых глаз цвета сладкой патоки и была та маленькая беззащитная «голубка», отчаянно бьющаяся крыльями омощные плечи его отца, к которому попала в плен волею судьбы, то уж точно как минимум ушла далеко вместе с ним и их историей любви.
Далия была другой. Ранимой и непосредственной. Зажатой и дико притягательной. Ее хотелось раскрывать медленно, бережно. Так, как он не обращался ни с одной девушкой «до». И дело было далеко не в разнице в возрасте. Пускай ему тридцать пять, а ей только девятнадцать, она была мудрее и сознательнее многих. Дело в ауре, в ее природе. Женственной до невозможности…
Это потом он узнал страшный секрет, ревностно охраняемый ее семьей- Далия приемный ребенок. Ее удочерили младенцем. Привезли из холодной Москвы, забрав из обычного детского дома… Та же загадка, что и у Влады. Тот же бэкграунд. Ну… Почти тот… А еще он увидел, как она танцует. Сердце остановилось тогда, наверное. Нет, это не похоть, не страсть, не желание были. Все эти чувства появились потом, когда она осмелела, когда он уже не боялся «испачкать» ее своими опытом и цинизмом. В тот день на сцене, на премьере фильма, он видел перед собой настоящего ангела во плоти. Нимфу, рожденную парить между миром реальности и грез…
Их познакомила Оксана на фуршете после премьеры, куда Анвар изначально даже не думал идти. Сколько же было иронии и переглядываний у членов их семейки, а он все равно продолжал считать Увейдатов своей семьей, когда те видели его робость и очевидный мужской интерес, смешанный с робостью. А он робел. Потому что впервые в жизни не знал, как обращаться с такими девушками… Способными растаять от одного его неправильного слово, как снегурочки в русских сказках…
Они поженились спустя месяц. И только тогда он сделал ее женщиной. Ждал. Терпел. Изнывал. Но это было важно для него. Эта чистота, жертвенность, искренность. Далия была чистая, как горный хрусталь. И он не хотел заляпать его или разбить…
Пошевелилась, закинув одну руку за голову. Выгнулась, немного скривив лицо во сне. Наверное, опять поясница болит. Сам не понял, как рука потянулась к ее телу. Нежно погладил, нагнулся, поцеловал в макушку.
–Хабиби,– прошептала она, прикоткрывая глаза.
Ну вот, разбудил…
–Тссс,– сказал шепотом,– спи, девочка моя… Я пришел поцеловать тебя перед отъездом. Лечу в Турцию на саммит. Завтра к вечеру вернусь.
Она дернулась, как от удара.
Быстро привстала, плохо скрывая волнение и… ревность?
На секунду захотелось рассмеяться… Глупышка…
–Ты увидишься с ней?-старается делать голос спокойным и непосредственным, а сама прям искрит напряжением.
–Да, Далия, увижусь, конечно. Она мать моих детей и они сейчас у нее. Заберу, наверное. Как раз каникулы через неделю начинаются, можно и пропустить пару деньков.
Молча кивает, рассеянно, погружаясь в свои мысли. Никогда ему не возражает, но внутри все равно тлеет пожар. И упертость Владина какая-то, когда научилась не перечить мужу, а все равно искала пути сделать все по-своему.
–Я тебя люблю, Дали…-шепчет и целует в губы,– не нужно накручивать себя…
Она накрывает его руку своей, нежно целует.
–Знаю, но… они все так и не принимают меня, Анвар… Смотрят с иронией, подковыркой… Даже Амаль, хотя ей-то я что сделала…
Анвар закатывает глаза.
–Это Увейдаты, малыш. Не думай о них плохо. Они просто такие. Васель всегда был язвительный и непростой. Дети в него. Гены слишком сильные… Они все равно наша семья. И главное, что Влада с Васелем тебя приняли. Там всё держится на Владе. Она истинная душа этого дома. Так что не переживай и не накручивай себя по пустякам в своем положении.
Она промолчала, опустив голову, но было видно, внутри всё кипит.
–В их семье нет совершенных людей… Все с теми еще скелетами, сладкая моя. Так что… Прекрати себя накручивать. Главное, что с пацанами ты прекрасно ладишь. Мы должны думать и о нашей семье… А в ней ты душа… Хочу, чтобы всегда был так. Чтобы дома был маяк, к которому всегда можно прибиться, когда в море шторм девять баллов…
Улыбается нежно, одобрительно кивает.
–Я подготовлю комнату для мальчиков к их приезду. Дизайнер закончил работу, осталось только разложить текстиль…
Он улыбается, нежно гладя ее по волосам. Далия очень старается. И это, черт возьми, подкупает. Для него женщины никогда не старались, как ни странно. Даже мать… А тут ощущение, что ты нужный… Что ты важен…
–Завтра у Оксаны премьера, знаешь? Выходит ее новая постановка. Она позвала… Идти без тебя? Или это неправильно… Я ведь еще не готова…
–Ты совершенно спокойно можешь идти куда угодно как первая леди, любимая. Я не сомневаюсь ни в твоих манерах, ни во вкусе… Так что конечно, иди, правда… Боюсь, что премьера может накрыться… У Увейдатов дома ожидаемо очередной скандал… Возможно, все перенесут, потому что дело серьезное… В сущности, по этому вопросу отчасти я и лечу в Стамбул…
–Что-то случилось?-озабоченно смотрит на мужа девушка, автоматически кладя руку на живот.
–Случился небольшой международный скандал. Удивишься- из-за нашего компьютерного гения. Умеет Карим, конечно, взламывать… И чужие алгоритмы, и чужие мозги…
_____________________________
* В трилогии «Она моя» именно этим словом отец Анвара Карим называл свою любимую Владу
Глава 8
Карим Увейдат имел все, что сделало бы любого мужчину счастливым. Ум, любимое дело, предназначение, деньги, славу, красивую внешность, крепкий тыл в виде семьи… Женщины сворачивали головы, когда тридцатилетний красавец заходил в помещение. Лучшие семьи региона настропаляли своих породистых умниц и красавиц приложить максимум усилий, чтобы завидный жених из династии Увейдатов обратил на них внимание. Тщетно.
Карим был другим. С детства. Кто- то многозначительно называл его не от мира сего, зная, что особый, математический склад ума накладывает свой отпечаток на восприятие им мира. Кто- то считал попросту сумасшедшим. И не только из- за темной сомнительной истории, произошедшей с ним почти десятилетие назад, когда он связался со слетевшей с катушек женой тестя своей сестры- близняшки, что само по себе тот еще скандал в их мире, да что уж говорить, в любом мире… Дело было в его деятельности сейчас… Карим давно и безвозвратно потерял страх и чувство самосохранения. Нет, в их семье все мужчины были смелыми и отважными, но дела Карима не вписывались даже в их шкалу оценки храбрости. За твою голову объявлено баснословное вознаграждение, а ты отчаянно лезешь в самое пекло, не боясь ничего… А он и правда не боялся… Не боялся испытывать судьбу раз от раза, не боялся того, что предать могут и одни, и вторые… В тех краях не было друзей. Не было даже союзников… Зато было нечто иное… То, зачем он так отчаянно гнался, но не чтобы догнать. Чтобы победить… Вот что теперь стало его главным проектом, вот что вызывало интерес и даже азарт.
–Опять ты туда едешь, Карим,– деланно возмутилась Ким, потягиваясь на сатиновой постели.
Жгучая брюнетка- пуэрториканка, шикарная и лощеная, с черными кудрями до пояса, кожей цвета золотистой карамели и аппетитной грудью знала себе цену и давно перестала питать иллюзий по поводу мужчины, который сейчас сидел к ней спиной на балконе их люкса, но сердцу не прикажешь. Знойный сириец с кучей тайн позади и сложными алгоритмами в голове манил ее как знатную охотницу за лучшими особями мужского пола ее времени.
Карим усмехнулся, проигнорировав ее деланное беспокойство, раскурил сигару, выпустил кольцо серого дыма, вглядываясь в темную пустоту перед собой. Не такую, как там, а более бессмысленную и спокойную, а от того – бесконечно неинтересную, как и лежащая на кровати в номере женщина на миллион…
Они были вместе уже три года. Вернее, она считала, что они были вместе. Сам Карим же ни с кем вместе не был. Волк- одиночка с тоскливыми глазами. Женщины обвиняли его в бессердечности, холодности и эгоизме. Они не знали. А он просто умер. Давно умер. Еще семь лет назад умер…
Он умер в тот роковой день. На палубе своей роскошной эксцентричной яхты в черном хромированном цвете. Умер в глазах женщины, которую хотел спасти. В затуманенных сумасшествием, отчаянием и любовью к другому мужчине глазах.
Да, она его не любила. Он знал это безошибочно, прочитал это в е глазах перед нелепой и чудовищной смертью. Любил ли он её? Это уже не имеет значения. Это не имело и тогда. Потому что смерть не про любовь. Кто хоть раз видел ее, меняется навсегда. И не объяснить это- ни лежащей на постели шикарной Ким, ни родителям, ни кому бы то ни было еще…
Зато он точно теперь знал, если зачем- то он и был послан на Землю, то для того, чтобы бороться с ней… вот его идеальный алгоритм. Вот его предназначение. И он боролся. Отчаянно. Серьезно. Теряя себя. Поражая других-и своей храбростью, и своим безумием…