Ее чемодан тяжело ударился о пол. Рэйми сложил руки на груди и наклонил голову набок.
– Ты нервничаешь? – спросил он. – Не надо. – Он говорил тоном, который успокоил бы даже диких лошадей. – Несмотря на то, что произошло раньше, ничего подобного больше не будет. Теперь ты мой клиент, а это означает, что ты неприкасаема. Если мои работники нарушают это правило, я их увольняю. Это правило распространяется и на меня, – сказал Рэйми, избегая ее взгляда. Его слова должны были успокоить ее, но Лахлин сильнее волновалась. – Кроме того, ты мне не подходишь.
– Неужели?
– Во-первых, ты сестра Линца, а я не связываюсь с сестрами своих хороших друзей, потому что их братья, как правило, злятся. Во-вторых, я избегаю отношений с обязательствами и просто развлекаюсь. – Рэйми провел рукой по лицу. – Наш поцелуй был…
– Ошибкой, – подытожила Лахлин, чувствуя себя так, словно пробежала марафон или переплыла Ла-Манш.
– Да, это была ошибка, – согласился Рэйми. – И она не повторится.
Лахлин знала, что не должна разочаровываться. Рэйми говорит разумно.
– А теперь, когда мы все выяснили, мы можем идти? – Рэйми снова взял ее чемодан. Он взглянул на него, нахмурился и поставил на пол. – Я вернусь за ним вечером, когда журналисты разойдутся. Если они увидят тебя с чемоданом, то последуют за тобой, а ты этого не хочешь. В этом чемодане что-то крайне тебе необходимое?
Ага, нижнее белье, туалетные принадлежности и куча книг. Лахлин затаила дыхание, когда Рэйми открыл чемодан, присел на корточки и осмотрел его содержимое. Она покраснела, когда он оглядел ее розовый бюстгальтер, ярко-фиолетовые стринги и почти прозрачные кружевные трусики.
Она заметила, как он дважды сглотнул, потом встал и указал на нижнее белье:
– Возьми все, что тебе нужно, и засунь в сумку. Один из моих сотрудников позже привезет твой чемодан.
Лахлин кивнула, присела на корточки, взяла два подходящих комплекта нижнего белья, футболку, туалетные принадлежности и три книги.
Все это она с трудом втиснула в свою кожаную сумку. Закрыв чемодан, она встала.
Рэйми протянул руку, чтобы взять ее сумку.
– Я донесу ее сама, – заверила его Лахлин.
Он кивнул.
– Как только я открою дверь, держись у меня за спиной. Ничего не говори.
Лахлин кивнула:
– Я все поняла. Ой, мне нужны солнцезащитные очки!
Они ей понадобились не только из-за яркого зимнего солнца. Она просто боялась появиться без них под объективами камер. Найти очки в сумке сразу ей не удалось. Она вытащила оттуда свое нижнее белье и протянула его Рэйми. Потом она вручила ему еще один свой бюстгальтер, футболку, косметичку и книгу. Наконец она достала из сумки солнцезащитные очки и надела их себе на макушку. Она посмотрела на Рэйми, который держал ее интимные вещи большими руками, и почувствовала возбуждение.
Он ей не пара.
Он слишком заманчивый и необузданный.
И крайне опасный.
Она приказала себе образумиться.
Широко раскрыв сумку, Лахлин жестом попросила Рэйми бросить ее вещи внутрь. Когда он это сделал, она умудрилась даже улыбнуться, наслаждаясь тем, что смутила его.
– Пойдем? – спросила она.
Рэйми потер руками лицо и потянулся к дверной ручке.
– Смотри прямо перед собой и молчи.
– И я должна держаться за твою руку.
Рэйми сверкнул глазами, когда их пальцы переплелись.
– Я не отпущу тебя, Лахлин.
Им предстояла короткая прогулка к машине. Как только Рэйми открыл дверь, толпа журналистов взревела, и на Лахлин посыпались вопросы.
Глава 5
Рэйми поставил свой черный внедорожник в квартале от дома Лахлин. Он вышел из машины и открыл дверцу Лахлин. Она выпрыгнула на улицу и надела на плечо большую сумку, заполненную кусочками шелка и атласа, о которых он очень старался не думать.
Но его продолжали преследовать образы блондинки Лахлин в ярком бюстгальтере и трусиках. Ему хотелось отвести в сторону шелковистый материал и увидеть ее сосок…
Лахлин захлопнула пассажирскую дверцу, и этот звук вернул Рэйми в настоящее. Вот так телохранитель! Ему следует оберегать Лахлин, а он фантазирует о том, что у нее под одеждой. Правительств о США потратило миллионы долларов, чтобы обучить его необходимым навыкам, а он витает в облаках.
Это должно прекратиться.
Рэйми огляделся и не заметил ничего подозрительного. Лахлин направилась мимо кофейни, ателье, химчистки и книжного магазина.
– Как давно ты живешь в этом районе? – спросил Рэйми, оттаскивая ее в сторону, чтобы она не столкнулась со скейтбордистом.
Лахлин сняла солнцезащитные очки и заправила волосы за ухо. Рэйми начинала нравиться ее дерзкая стрижка.
– Около четырех лет. – Она оглянулась и едва заметно улыбнулась. – Здесь дешево, многолюдно и безопасно. Я могу доехать до центра за полчаса. – Она указала на ирландский паб через дорогу. – Лучшие гамбургеры в городе.
Рэйми удивленно поднял брови.
– Я знаю, где продают лучшие гамбургеры в городе.
Лахлин указала большим пальцем на ресторан справа от себя:
– Лучшая тайская еда в городе.
– Ты знаешь все забегаловки, Латимор.
– Я плохо готовлю, поэтому часто ем в ресторане. Я люблю разнообразие в еде.
Он не мог не задаться вопросом, любит ли она разнообразие в постели. Он снова приказал себе образумиться и решил, что надо поскорее найти себе подружку на несколько дней.
Он прошагал за Лахлин в итальянскую пекарню, где ему в нос ударил запах сливочного масла и сахара. У него заурчало в животе, и он понял, что сегодня выпил только травяной коктейль после тренировки.
– Привет, красавица! – услышал Рэйми громкое приветствие и увидел, как Лахлин подняла в ответ руку. Он подошел к витрине, и у него потекли слюнки. Канеллони, чизкейк с рикоттой, пастичотти, фокачча с чесноком. Рэйми легко представил, как ломает горячий хлеб, над которым поднимается пар. Раньше он жил с родителями во Флашинге, где было полно семейных пекарен.
– Рэйми?
Он отвел взгляд от итальянских пончиков и увидел, что Лахлин стоит за прилавком, ожидая, когда он последует за ней. Он поспешил через зал в ее сторону. Лахлин познакомила его с Риккардо – высоким, худым мужчиной, который был и пекарем, и владельцем пекарни. Рэйми направился за Лахлин вглубь пекарни к узкой лестнице.
– Два пролета вверх, – сказала Лахлин, взбегая по лестнице.
– Ты заходишь в квартиру через пекарню? – спросил Рэйми.
– Рик живет на первом, я на верхнем этаже. В задней части здания есть еще один вход, но так проще, и мне не надо ходить по темному переулку.
– Разумно, – произнес Рэйми, когда они стали подниматься по второму пролету. – Ты спросила Риккардо, не искал ли тебя кто-нибудь на прошлой неделе?
– Я говорила с ним незадолго до того, как мы уехали из «Берлоги», и он сказал, что никто не приходил.
Рэйми очень старался не смотреть на ее красивую задницу и длинные стройные ноги.
Странно, что никто в пекарне не связался с журналистами и не сказал им, где живет Лахлин.
Внезапно он краем глаза заметил тень на стене наверху лестницы. Рэйми отреагировал мгновенно, схватив Лахлин за запястье и потянув ее вниз. Она вскрикнула, когда он толкнул ее себе за спину, закрывая от трех журналистов с фотокамерами наверху лестницы.
Посыпались вопросы:
– Сколько денег вам дали Баллантайны?
– Когда вы вернетесь?
– Каково быть самой богатой женщиной в городе?
Рэйми выругался, развернулся и толкнул Лахлин вниз по лестнице. Они ворвались в пекарню прямо в большую толпу. Рэйми понял, что журналистов привел Рик.
– Мне нужна одежда, Рэйми, – сказала Лахлин, ее слова были едва различимы из-за громких вопросов журналистов.
Рэйми наклонился, чтобы говорить ей на ухо, и крепко сжал ее руку.
– Я кого-нибудь пришлю за твоими вещами.
– Кто это сделал? – спросила Лахлин, широко раскрыв глаза от страха и разочарования.
– А как ты думаешь, Лах?
Лахлин вырвалась из его рук, и он понял, что она ищет Риккардо, который стоял за прилавком. Проследив за ее взглядом, он увидел ухмылку Риккардо. Благодаря Лахлин его заведение станет крайне популярным – утром название его пекарни будет написано во всех газетах. Когда Риккардо просто поднял плечи, вроде бы сожалея, Лахлин скривилась от обиды.
Рэйми вытащил Лахлин за дверь и направился к машине. Папарацци, как стая стервятников, следовали за ним по пятам.
– Рик подставил меня, – тихо сказала Лахлин по дороге в Манхэттен.
– Ага.
– Я считала его другом. – В ее голосе слышалась обида и разочарование. – Зачем он так поступил? – Лахлин поймала удивленный взгляд Рэйми.
– Ему предложили деньги и рекламу, Лахлин. Три парня на лестнице заплатили больше остальных.
– Значит, он продал меня за пару сотен долларов? – с горечью спросила Лахлин.
– Или тысяч, – ответил Рэйми.
Лахлин прижала кулак к ребрам, боясь, что сердце вырвется у нее из груди. Они с Риком вместе пили кофе, ели пирожные, обедали, читали книги. Если бы ее предал один из сослуживцев в библиотеке, она бы его поняла. Но виноватый взгляд Риккардо говорил сам за себя. Единственный друг предал ее, продавшись журналистам. Она получила очередное напоминание о том, почему общение с людьми и доверчивость – по-настоящему глупая идея.
Лахлин прижала голову к окну и закрыла глаза. Она устала эмоционально и физически.
Рэйми нежно коснулся ее щеки, затем положил руку на ее ногу.
– Забудь о нем. Нам надо что-то решать.
Лахлин громко простонала, втайне надеясь, что Рэйми не уберет руку. Она почувствовала тепло его пальцев. Открыв глаза, она увидела, что Рэйми смотрит на нее со всей страстью и желанием. Лахлин смутно поняла, что они остановились на светофоре; она догадалась, что Рэйми приложил все усилия, чтобы не усадить ее себе на колени и не зацеловать до беспамятства.
– Одного взгляда на тебя достаточно, чтобы я забыл, что тебя осаждают журналисты, а я защищаю тебя и ты сестра Линца, – резко произнес он. – Я забываю, что не связываюсь со своими клиентами.