Локи даже показалось, он слышит, как плескает под конскими копытами грязь.
– Ну, в конце концов, я не девушка! – утешил себя Локи, однако поискал глазами: может, чудом тут есть ручей или родник? Не все легенды лгут, а водяной конь, обитатель болот, не может перескочить через проточную воду и вынужден приманивать жертву к себе.
Ручья не было. Локи отбросил в сторону страхи: не вековать же на кочке! Там, где смертный сошел бы с ума от страха, у аса было утешение – погибнуть в межвременье ас все равно не мог. Но неприятных ощущений можно было нахлебаться вволю.
Долго ли Локи выбирался из болота к сухому берегу, он не знал. Время от времени проваливался, выкарабкиваясь, выплевывая грязь. Снова топал, ругаясь. С каждым шагом светлело. Воздух зримо прогревался. Захотелось пить, но и жажду асы могут терпеть веками. Наконец, ноги перестали вязнуть – Локи находился на ровной площадке, посыпанной мелкой крошкой песка. Позади болото проводило несостоявшуюся жертву глухим уханьем. Из глубин вздыбился фонтан грязи, окатив Локи напоследок с ног до головы вонючей жижей.
– Хвала предкам, – процедил Локи, – что я все равно по уши в грязи.
Грязь на жарком воздухе тут же подсыхала, покрывая аса корявой коркой. Локи кое-как почистился, откалывая с одежды и кожи куски ссохшейся комьями грязи.
Локи побрел по берегу, который незаметно приподнимался, пока болото не осталось далеко внизу. Локи присвистнул: с расстояниями в межвременьи творилось черт знает что, он и не думал, что протопал столько.
– Скверное местечко! – теперь Локи находился на гребне холма, который обрывом падал по ту сторону. Внизу текла река камней, острых, словно пики. Локи внизу делать было решительно нечего, и ас побрел вдоль гребня. Впереди черной точкой что-то темнело. Локи, которому в этом голом месте любой ориентир мог послужить зацепкой для спасения, заторопился.
Под ногами все чаще попадались камешки и небольшие валуны. Ас старался обходить некоторые, особо причудливой формы. Локи, несмотря на независимый вид, был суеверен, а предания гласили, что в межвременьи обитают камни-обжоры, любившие полакомиться асом. Но камней становилось все больше, обойти их – либо вернуться в край болот, либо сверзится на скалы внизу. В расположении камней была некоторая последовательность: мягко округлые, в сторону движения Локи камни выпирали острыми углами. А Локи все ускорял шаги, словно подталкиваемый изнутри тайными силами. Ас чуть не бежал к черной точке, теперь обернувшейся небольшим валуном. «Что-то я разогнался?» – закралось подозрение, тут же превратившись в уверенность: камень на горизонте притягивал его, что уже само по себе Локи не понравилось. Еще меньше ему понравилось, что, оказывается, и прочие предметы, а их, чем ближе к валуну, становилось все больше, тянулись к валуну. Локи завертел головой. Все пространство вокруг валуна было усеяно двигающимися камнями. Затесавшаяся в межвременье змеиная семейка, дергаясь и извиваясь, тоже неуклонно приближалась к камню. Вот один из булыжников коснулся валуна. Тот на миг потерял серый цвет, налившись краснотой – и проглотил собрата, чуть увеличившись в размерах. Прикинув количество подползавших, Локи присвистнул: пока он окажется рядом с камушком, тот нажрется до размеров горы! Сдерживать бег становилось все труднее. Локи, споткнувшись попытался уцепиться за ползущий рядом обломок скалы и тут же услышал:
– Э, так нечестно!
Сила валуна почему-то ослабела: Локи даже мог приподнять голову и перевести дух. Говорил валун, сварливо и недовольно:
– А ну, живо выпусти мою добычу, презренный ас!
Локи тут же вцепился в скалу намертво. В голосе валуна явственно слышались нотки испуга. И чем крепче Локи прижимался к камню, оцарапываясь о морщинистые изгибы кряжа, тем легче думалось и дышалось.
Приостановился и каменный поток, тоже вроде вздохнув с облегчением.
Серый валун уже не угрожал – просил:
– Ну, Локи, отпусти камень, ну, будь хоть раз в жизни добрым! – взывал он.
Локи окреп настолько, что смог беспрепятственно встать на ноги, но за камень по-прежнему держался. Хмыкнул, поглядывая на валунище:
– Интересно, обед из двух блюд сразу тебя, значит, не устраивает!
– Ну, конечно, – простодушно проговорился валун. – Я могу поглотить только тех, кто одинок, кому не на кого рассчитывать – такова моя природа: пожирать слабых. А кто слабее, чем одиночка?
– Понятно, – Локи наклонился, шаря по земле и сгребая камешки поменьше. Набил до отказа карманы. Напихал камней за пазуху, телом отяжелел, но мысли прояснились окончательно. Изменились и окрестности: ни болота, ни реки из камней.
Локи расхохотался:
– Ну, и мастак ты морочить, оказывается! Заставил меня мокнуть в грязи, натравил маленьких летучих вампиров, исхитрился загнать на холм, которого нет – и все ради того, чтобы набить себе каменное брюхо!
Валун покраснел:
– Есть-то хочется!
– А ты умерь аппетит! – посоветовал ас. Он по Хёниру судил: чем больше здоровяк поглощал снеди и пива, тем голоднее становился.
– Тебе хорошо, – огрызнулся валун, серея. – А знал бы, как надоело грызть эти грубые камни. Я, как тебя еще в проеме переходника увидел, решил: съем! – И попросил почти умильно: – Слушай, Локи, ну, давай я тебя сожру, а?
– Попробуй! – усмехнулся ас, почему-то чувствуя бешеное желание испытать судьбу и приблизившись к валуну. На всякий случай нащупал и выдернул из ножен короткий кинжал. Остановился от валуна на расстоянии вытянутой руки.
Сблизи камень уже не казался громадным – просто мираж искажал перспективу. Морочить – это и Локи умел, но не думал, что законы колдовства можно использовать в межвременьи: на всякие штучки время смотрело косо и могло взбунтоваться. Асам заветами йотунов строго-настрого позволялось лишь блуждать по миру тумана. Чихать Локи на заветы, но уходить не спешил, рассматривал валун: то, что издали походило на скалу, оказалось покрытым сереньким замшевым покровом, под которым что-то пульсировало и переливалось. Локи коснулся камня – пальцы прошли насквозь. Ас, не взирая на верещащий булыжник, все глубже засовывал руку, пока пальцы не наткнулись и не зажали в горсти что-то крохотное, размером с голубиное яйцо.
– Есть! – Локи вытащил добычу на белый свет: на ладони, юля и подпрыгивая, крутился овальный белый камушек. Единственным отличием от гальки на речном берегу был зубастый рот, усеянный мириадой иголок, и два хитрющих глаза.
– Ну ладно, – нехотя признался камушек. – Никто мне никого пожирать не приказывал. Но ведь надо же чем-то заниматься, вот и подманиваю сородичей безмозглых! И ем их – больше-то в этом мире все равно заняться нечем!
– И давно тут обитаешь? – у Локи были свои расчеты, но он пока лишь миролюбиво косился на обжору: маленький, а зубастый!
– Давно! – камешек отрастил пару лапок, чтобы махнуть куда-то за спину Локи: – Как пришел, так и живу!
– Ага! – Локи сцапал камень в горсть. – Значит, ты знаешь, как отсюда выбираться?
– Еще чего? – искренне возмутился тот. – Знал бы, давно бы отправился куда-нибудь, в место повеселее!
– А как же? – не поверил ас. – Ты ведь признался, что сам сюда заявился?
– Ты тоже ведь заявился – а выбраться – куда там?! – парировал камень.
– Ну, ладно! – Локи признал правоту доводов. – Будем, значит, выбираться вместе!
– Так ты меня тут не бросишь? – встрепенулся в горсти камушек.
– А ты за фокусы не примешься? – поосторожничал Локи, выгребая бесполезные камни из карманов.
Нет! искрение пообещал камень. – Я ведь и кровопийцей, и обманщиком не по своей воле стал – скучно было! А ты, смотрю, веселый!
– Еще какой! – согласился Локи, засовывая камень в карман.
Камешек только-только завозился, поудобнее устраиваясь в кармане аса, как ткань вдруг разъехалась: Локи напрочь забыл о прорехе. Камешек попытался отрастить лапки, цепляясь за подкладку, но не удержался и полетел вниз.
Локи, занятый своими мыслями, писк возмущенного предательством камня, не услышал.
Камушек заскакал на месте, завертелся – ас уходил, направляясь в белое облако тумана на востоке.
– Ну, подлый ас, – заскрипел камень зубами. – Тебе это еще припомнится! – И погрозил вслед Локи наконец-то отросшими, но с запозданием, ручонками:
– Чтоб тебя на кишках собственного сына повесили!
Ничего не поделаешь: пришлось забираться в серую оболочку. Камушек вздохнул и послал по окружности импульс. Тотчас камни дрогнули и потянулись стайкой к маленькому скучающему обжоре, Ландшафт, скучный и по-прежнему однообразный, постепенно менял цвет, переходя из песка сначала в чахлые кустики травы, потом местность покрылась зеленью с редкими невысокими и скрюченными деревцами.
Наконец Локи миновал негустой перелесок, осмотрелся: судя по всему, он находился где-то у реки или озера – из тумана доносился мерный плеск воды о камни.
И чем дольше ас бестолку бродил, тем все больше росла его злость. Локи даже немного испугался, прислушиваясь к собственным ощущениям. Такой лютой ярости ас не испытывал со времен сотворения, когда не он, а ас Один выделился и стал правителем миров.
Локи кипел от ярости – межвременье снова чудило, теперь принявшись за чужие эмоции, В пространстве было немало земель и миров, где мало изученных, где попросту асов не интересовавших. Межвременье, один из парадоксальностей злых шуток йотунов, не могло считаться землей, потому что в пространстве этого места не существовало но и не признавать за этим миром права на существование тоже было невозможно. О межвременье знали все асы, но пользоваться гостеприимством этого мира – нет, увольте, есть куда лучше забавы. Некоторые, отправившись в межвременье на свой страх и риск, так и сгинули в безднах времени.
Другие же, вернувшись разом богатели и жили по
меркам прочих, припеваючи, но уже редко улыбались, а когда случайная улыбка все же касалась их губ, они тут же испуганно оглядывались, словно за плечом находился незримый враг. Один Хеймдалль с непостижимой регулярностью время от времени посещал этот мир без зримого ущерба для себя и для Асгарда.