Прокатившись по инерции ещё с десяток шагов, Виолетта остановилась. Притормозил и Фред. С одной стороны, фрау Муэллю не велела, но с другой – он устал и ему страшно хотелось отдохнуть.
– Прыгай давай, – сказала корова. – Больше предлагать не буду.
Фред подошёл к розвальням сзади, где борта были ниже всего, и запрыгнул, провалившись в холодную колючую солому.
– Пошла, милая! – крикнул сосед.
– Пошла, пошла, – пробормотала корова и осторожно потянула воз. Розвальни со скрипом и шуршанием покатились, мало-помалу набирая скорость.
– Что у тебя за горб такой под шубой? – начал сосед. – Небось Бригитта репы с собой дала? Добрая баба, за что ей несчастье такое?.. Что? Куда мы поехали? Да вот в город намылились, на ярмарку, рыбку продать…
С этого момента Базиль болтал уже без умолку, задавая поросёнку вопросы и тут же сам на них отвечая. Фред слушал-слушал да и уснул.
17
Снилось Фреду, как Бетта в ежовой шубке тащит на спине мешок с зерном, а кругом стоят волки и ржут как лошади. И Фреду хочется выйти из сарая и помочь девочке, но его держат мельник с женой и сыновьями: мол, если выйдешь, то нам всем конец!
От страха Фред проснулся. Солнце уже почти закатилось, и половина неба окрасилась в красно-малиновый. Другую половину занимала огромная чёрно-серая туча. Солома в розвальнях, сосед в тулупе и мордочка Фреда были присыпаны мелкой снежной пылью.
– …А я ей такой говорю: «Целый воз лисьих хвостов, не веришь – сама сходи», а она всё своё: «Врёшь как сивый мерин»! А сивый мерин, между прочим, за всю-то жизнь всего раз соврал, будто на войне воевал и там ему хвост оторвало, а на самом деле…
– Метель будет, Базиль, – прервала Виолетта хозяина. – Надо на ночлег вставать, а то заблудимся, не ровён час.
В этот миг Фред понял, что потерял Родольфо.
Пока сосед спорил с коровой, поросёнок ощупал солому вокруг себя и принюхался, но сильный рыбий запах перебивал все прочие.
– Родольфо! Родольфо! – зашептал Фред. – Родольфо…
– Что ты там всё время бормочешь? – спросил Базиль.
– Прекрасный… – громко сказал Фред.
– Кто прекрасный?
– Закат, говорю, красный-прекрасный, метель будет, – Фред показал на небо копытцем. – Как бы не потерялся никто…
– Слышишь, хрыч старый, даже поросёнок это понимает! – поддержала корова. – Надо переждать.
– Вот ведь как… Так я что, против, что ли? Давай останавливайся.
– А где? Лес кругом, где встать?
– Постоялый двор должен быть!
– Проехали давно!
– Первый или второй?
– Третий!
– Ахти! Хрыч старый, болтал-болтал да всё проболтал, – начал ругать себя Базиль. – Слышь, Виолетта, повертай назад, к третьему двору, иначе замёрзнем!
Но тут налетел ветер такой силы, что Базилю набило полный рот снега. Пока он отплёвывался, Фред шарил по розвальням, пытаясь найти волчонка, и совсем уже отчаялся, как вдруг Родольфо сам залез к нему под шубку. От него пахло свежей рыбой.
– Ты где был? – шёпотом спросил Фред. – Я чуть с ума не сошёл!
– Кушал, – довольным баском ответил Родольфо Прекрасный.
– Что кушал? – удивился Фред.
– Рыбку.
– Ах ты…
– Тут недалеко живёт Марис-одинец, знахарь местный, – Родольфо, кажется, даже не понимал, что Фред на него сердится. – Слышишь, будто кости стучат в темноте? Это черепа волчьи гремят, они у него вместо бубенцов во дворе понавешаны.
– Эй, Базиль! – крикнул Фред вознице. – Тут рядом Марис-одинец живёт, говорят.
– Что за Марис? Виолетта, ты слышала?
– Чего? – голос Виолетты долетал будто издалека.
– Марис-одинец! – хором крикнули Фред и Базиль.
– Это у которого черепа во дворе?!
– Чего? – то ли не расслышал, то ли испугался Базиль.
– Он самый! – крикнул Фред. – Слышишь стук?
– Слышу. А он нас не съест?
– Не съест? – спросил Фред у Родольфо, но тот уже сладко посапывал.
– Я не знаю! – крикнул Фред корове.
– Последний раз я с вами в город еду, – пригрозила Виолетта и свернула с тракта.
18
Метель тем временем разыгралась не на шутку. Острые снежинки секли кожу на пятачке и умудрялись пробиваться даже сквозь густую щетину на мордочке Фреда. Всё вокруг погрузилось во тьму, Виолетту сквозь снежную стену невозможно было разглядеть. Базиль соскочил с розвальней и пошёл проверить свою корову. Остались только Фред с Родольфо.
– Самая подходящая погода для разбоя и беззакония, – замечтался волчонок.
– Ты что, обманул меня? – испугался Фред.
– Нет. Слышишь, кости стучат?
Как ни странно, сквозь завывание пурги действительно легко было различить костяной перестук.
– А почему у этого Мариса волчьи черепа во дворе висят?
– Не знаю. Мне бабушка рассказывала. У него клыки с мою голову и шкура как броня, его даже медведи боятся. Говорят, будто он колдун.
– Малой, ты с кем тут болтаешь? – спросил Базиль, внезапно вынырнув из снежной пелены.
– С пузиком своим, – соврал Фред.
– Вот ведь как… – вздохнул Базиль. – Застряли мы. Овраг впереди, не проехать. Придётся в санях метель пережидать.
– А Виолетта? – спросил Фред.
– И она с нами, не оставлять же её.
– А рыбу она не раздавит?
– Да что той рыбе будет, она замёрзла уже, твёрдая как камень. Да и кошмой[3] я её укрыл, чтобы от соломы не маралась. Виолетта! Лезь, родимая, в сани. В тесноте, да не в обиде!
С этими словами Базиль уселся на своё место и похлопал рукавицей рядом. Виолетта, дрожа, впрыгнула в розвальни, по-кошачьи покрутилась на месте и легла.
В этот момент снег под полозьями просел, сани накренились вперёд, и не успел Базиль пролепетать «вот ведь как», розвальни вместе со снежной лавиной понеслись вниз, в овраг.
– А-а-а-а! – закричали все, кроме волчонка, который из-под ежовой шубки ничего не видел.
Розвальни набирали скорость. Овраг шёл под уклон, как большой снежный жёлоб, сани неслись по нему, не сворачивая, и чем дальше, тем спуск был круче.
– Никогда больше в город не пойду! – рыдала Виолетта.
– Никогда, милая, никогда! – вторил ей Базиль. – Только бы не насмерть!
– Мама! – орал Фред.
И вдруг всё прекратилось: и головокружительный спуск, и овраг, и метель. Кругом стояла непроглядная темень и тишина, в которой отчётливо раздавался костяной перестук.
– Все живы? – спросил Базиль.
19
Живы оказались все. Корова, охая, слезла с розвальней и ходила теперь вокруг, пытаясь понять, куда они попали.
– Неужто и впрямь к Марису-одинцу угодили? – бормотала она. – Вот уж не думала не гадала…
– Кто здесь? – раздался чей-то голос.
– Вот ведь как… – испугался Базиль. – Так это… мы здесь.
– Кто – мы? Я никого не звал.
– Так и мы не своей волей, добрый человек.
– Какой я тебе человек?!
– Извини, добрый… не знаю кто. Ты хоть покажись, вот ведь как…
– Погодите.
Послышался скрип снега под тяжёлыми шагами, потом где-то совсем рядом хлопнула дверь.
– За ружьём пошёл, – решила Виолетта. – Или за топором.
– Цыц, дура! Захотел бы – сразу бы… это самое…
– Чего «сразу», хрыч старый? Откуда он знает, кто ему на голову свалился?
Снова хлопнула дверь. Все увидели приближающуюся в темноте керосиновую лампу с закопчённым стеклом. Она покачивалась и повизгивала.
– Вас только четверо? – спросил голос.
– Трое нас вообще-то: я, корова моя и малой. Добрый… да кто ты?
Лампа, висевшая над головами заплутавших попутчиков, немного опустилась, и Виолетта невольно выдохнула:
– Святая корова!
Потому что тусклый свет выхватывал из темноты огромную клыкастую кабанью башку с чёрной повязкой на глазах.
– Я слышу четырёх. Кто четвёртый?
Базиль посмотрел на корову.
– Ты что, беременная?
Виолетта молча наступила хозяину на ногу.
– Это… со мной… – сказал Фред.
– Кто с тобой? – спросила кабанья голова.
– Родольфо.
– Какой такой Родольфо? – испугался Базиль.
– Прекрасный Родольфо! – сказал волчонок, выбираясь из-под шубки.
Базиль с Виолеттой охнули в один голос, но кабанья голова даже не хрюкнула.
– Идите за мной, – велел голос.
Лампа развернулась в воздухе и поплыла обратно. Путники обречённо поплелись следом и скоро оказались у огромной деревянной двери. Та распахнулась, и в дверном проёме Фред увидел огромного кабана в душегрейке и стёганых штанах.
– Заходите.
20
Внутри было жарко натоплено, пахло сушёными травами, грибами, кореньями. Света здесь тоже почти не было, только керосиновая лампа и лучина в углу.
– Хозяин, что ж ты света жалеешь? – спросил Базиль.
– Слепой он, ему свет ни к чему, – послышался другой голос, заметно выше и приятнее, чем у кабана.
– Слепой? Вот ведь как…
– Слепой не слепой, а вижу больше вашего, – сказал кабан. – Волка под боком не разглядели!
– Так ведь откуда мы знать-то могли? – начал оправдываться Базиль. – Он же сказал, что в Кабанью Балку идёт, ну вот мы…
– В Кабанью Балку? – усмехнулся кабан. – Это ж совсем в другую сторону.
В это время лучина будто сама собой поплыла в воздухе, на столе загорелись свечи, и гости увидели, как весьма раскормленная крыса с тлеющей лучиной в лапке хлопочет у стола.
– Я Кристина. А он Марис, – сказала она.
– Одинец? – в один голос воскликнули гости.
– Он самый. Слыхал, как далеко о тебе слава разлетелась? – гордо спросила крыса у кабана.
Марис отмахнулся. Он помешивал деревянной палкой какое-то варево в котелке над очагом.
– Это я везде говорю, что у него волчьи черепа во дворе развешаны. И все верят.
– А что стучит? – спросил Родольфо. Кажется, он ни капельки не боялся.
– Зубы, – сказал кабан, да так, что волчонок втянул голову в плечи и прижался к Фреду.
– Выходит, всё враньё? – удивилась Виолетта. – Ну и ну. Говорили: колдун, страшный! А он вовсе даже и не видит ничего…