ного денег, и я страдаю от того, что не могу носить брендовые вещи, как другие дети в школе. Я чувствую себя обделенным, и оттого страдает моя самооценка.
На мое шестилетие отец дарит мне велосипед. Как в свое время и ему, этот подарок дал мне немного свободы. Таким образом, мой радиус передвижения становится все больше и больше. Я использую велосипед не только для того, чтобы сэкономить на билетах на автобус, но и чтобы собрать возвратную стеклотару и тем самым заработать немного денег. В это время я крепко подружился с соседским мальчиком Филиппом. Мы проводим много времени вместе в близлежащем лесу. Помимо Филиппа у меня есть и другие друзья, но с ними у меня меньше общего, чем с ним. У нас общие интересы, и мы вдохновляем друг друга на разные авантюры: новый трюк со скейтбордом или еще более высокий прыжок на велосипеде через самодельный трамплин. Несмотря на это, меня не покидает чувство ненужности. Хотя когда я занимаюсь своим делом, я при этом чувствую себя очень комфортно. С одной стороны, многое из того, что другие люди находят увлекательным, мне скучно. С другой стороны, мне часто не хватает денег для того, чтобы предпринять что-то совместное с друзьями или просто сходить с ними в кафе. Я часто выгляжу глупо на школьных мероприятиях, когда все сидят в ресторане и едят и только я один не ем. Неудивительно, что я достаточно скуп, когда речь идет о моих тяжело заработанных деньгах. Я коплю на материальные вещи, от использования которых я мог бы долго извлекать выгоду. Я рассматриваю расходы как инвестиции, которые в долгосрочной перспективе могут привести к чему-то прибыльному.
Я благодарен отцу за свою самостоятельность и взгляд на жизнь, но также я чувствую в его отношении ко мне определенную дистанцию – такую же дистанцию, какую испытал он в детстве со стороны своего отца. Ему тяжело проявлять свою признательность или любовь, и я, будучи ребенком, воспринимал это как должное. За что мне вообще признательность? В школе я учился плохо и ничего особенного не достиг. Учителя постоянно звонили моим родителям, чтобы оповестить их о моем плохом поведении и несделанных домашних заданиях. Чтобы избежать реальности, я погружался в мир компьютерных игр. Больше всего мне нравились игры, где можно было исследовать новые миры, собирать предметы и развивать различные способности. Но однажды наступает момент, когда после всей проделанной работы ты становишься безумно сильным, ты уже изучил весь мир и через пот и кровь превратился в героя. Виртуальный мир, в отличие от реального, позволяет мне праздновать свои личные успехи и дает мне чувство, что я действительно что-то могу. У меня уходило до 175 часов, чтобы закончить игру. Конечно же, это отразилось на моей повседневной жизни. Мне все больше казалось, что жизнь – это компьютерная игра. Наибольшего прогресса можно добиться, работая над менее сильными навыками, сознавая свои слабости и постоянно улучшаясь и совершенствуясь. Только так можно достичь уровня 100.
Но именно это меня и привлекает – стремление к совершенству. Я начинаю применять этот подход к своей реальной жизни и прихожу к выводу, что страх высоты – это моя слабость, над которой мне нужно работать.
Что-то подсказывает мне, что я должен преодолеть этот страх, чтобы моя жизнь могла полностью раскрыться со всеми ее возможностями.
На уроках физкультуры я уже давно обратил на него внимание – скалодром в спортзале. Я еще ни разу не забирался по нему наверх, но он всегда завораживал меня. Поэтому я не медлил и секунды, когда в шестом классе мне нужно было выбрать дополнительные занятия, – я решил в пользу скалолазания. Несколько недель спустя мы с Филиппом наконец-то стоим перед скалодромом, и я с сомнением смотрю наверх. Пока другие достают и надевают страховочные пояса, я чувствую, как растет мое беспокойство. Карабин защелкивается у меня на поясе, и учитель подает сигнал, что я могу начинать карабкаться вверх. Зачем я только выбрал скалолазание? Я уже начинаю жалеть о своем решении, особенно когда после первых нескольких подтягиваний я понимаю, что если отпущу руку, то полечу вниз. Я уже представляю себе, как ударяюсь о землю. Стараясь не думать об этом, я лезу выше и выше, хочу во что бы то ни стало добраться до самого верха. Я держусь слишком сильно и тем самым трачу много сил. Несмотря на это, я достаточно быстро продвигаюсь вперед. Уже перед самым верхом я смотрю вниз и словно пробуждаюсь от кошмара. Мой пульс взлетает, дыхание учащается. Опять вижу себя на уроке плавания, где стою на трехметровой вышке. Я смотрю вниз и размышляю, прыгать или нет. У меня жуткий страх высоты и падения. Каждый раз я разворачивался и спускался по лестнице вниз. Мне было все равно, что думают обо мне одноклассники. Я просто не мог прыгнуть. Но наверху семиметровой стены нет лестницы, по которой я могу спуститься вниз. Мне придется спрыгнуть и довериться напарнику. Я закрываю глаза, отпускаю и кричу: «Вниз!» Мой напарник медленно спускает меня. Пока я отстегиваю карабин, я еще раз смотрю наверх. Меня пронизывает сильное чувство. Неужели я на мгновение взглянул своему страху в глаза? Да! Даже если у меня и не было другого выбора, все равно я чувствую, что справился. Я хочу больше.
Теперь два раза в неделю я хожу на двухчасовой курс скалолазания. Наш учитель господин Фелькер вкладывает в это свое сердце и душу и пытается донести до нас как можно больше. Сам он увлеченный учитель географии и химии, который все свое свободное время путешествует по миру и занимается альпинизмом. Благодаря его увлеченности своей работой мы не только изучаем энергосберегающее лазание и правильную технику спуска, мы также систематически обсуждаем различные темы альпинизма, такие как узел Прусика[4] и спасработы. Техники, которые пригодятся позже в моей карьере альпиниста. Курс закончился через шесть месяцев, быстрее, чем мне бы этого хотелось. Больше всего меня привлекло сочетание физических и психологических задач. Я подсел. Правда, я живу в маленькой деревне в Тойтобургер-Вальд, примерно в 25 километрах от Билефельда. Мне придется преодолевать большое для моего возраста расстояние, чтобы заниматься на скалодроме нового клуба альпинистов в Билефельде. Если бы этот клуб не открылся, я бы не продолжил заниматься. Я родом из равнинной местности. Горы находятся достаточно далеко, и следующая скалистая местность не за углом. Так как Филипп начал заниматься скалолазанием вместе со мной, его родители часто отвозят нас в Билефельд. Позже я часто ездил туда сам на велосипеде.
До того как я впервые соприкоснусь с настоящей скальной трассой, пройдет еще четыре года. Первые скалодромы появились в Германии в конце 1980-х годов. Раньше скалолазанию можно было научиться только в горах. Сегодня можно тренироваться на скалодромах вне зависимости от погоды и времени суток по самым высоким стандартам безопасности. Когда мой инструктор взял шестнадцатилетнего меня в первый раз в горы, первое, о чем я подумал, было: «Это природа. Природа опасна». Мне было непривычно находиться снаружи, все казалось угрожающим и настоящим. Крюки, на которые мы фиксируем страховочное снаряжение, расположены достаточно далеко друг от друга, а не каждые полтора метра, как я привык на скалодроме. Но здесь я чувствую ветер и запах скал, вижу лучи солнца, пробивающиеся сквозь листья деревьев. Все, что было до этого, походило на мастурбацию, а здесь – настоящий секс. Теперь я каждый второй день тренируюсь. К сожалению, чаще в помещении, а не в горах. Но теперь мое восприятие изменилось. Я стараюсь думать об этих тренировках как о подготовке для гор. Верхних границ не существует. Это доставляет мне огромное удовольствие, и, поскольку я амбициозен, я шаг за шагом достигаю поставленные собой цели. Если быть объективным, ничего из ряда вон выходящего, но я постоянно совершенствуюсь. Моя боязнь высоты потихоньку исчезает, а от страха падения я стараюсь избавиться при помощи целенаправленных тренировок. Мне нравится этот ментальный вызов и чувство, что я все больше и больше совершенствую себя. Конечно же, физическая подготовка очень важна, но для успеха этого недостаточно. Я часто оказываюсь в ситуациях, когда сталкиваюсь со своей боязнью падения. Это требует определенного внутреннего спокойствия, силы воли и сосредоточенности. Но если у меня получается, это позволяет мне немного выйти за рамки своих возможностей. Это не всегда срабатывает, и грань между смелостью и бесшабашностью узка и к тому же опасна. Но попытка удержать этот баланс – классное чувство. Растущие навыки, однако, тоже оказывают на меня давление. У меня такое чувство, что я недостаточно хорош. Мне понадобились годы, чтобы понять, что лучший скалолаз не тот, который может справиться со сложнейшими маршрутами, а тот, которому скалолазание доставляет удовольствие.
У меня никогда не было настоящего примера для подражания. То, что я считаю достойным подражания, – это, скорее всего, недосягаемое сочетание лучших качеств в разных людях. Я выбираю из каждого лучшее, и это объединяется со многими другими качествами в идеализированного человека. Этот идеал воплощает то, к чему я стремлюсь.
А еще у меня есть большая мечта – когда-нибудь оказаться на очень высокой горе, на восьмитысячнике. Я еще никогда не был в горах, все, что я знаю о них, я почерпнул из книг, журналов и фильмов. Глянцевые фотографии мест, которые кажутся недоступными, дают ощущение, что там еще можно найти последние настоящие приключения в наше время. И так случилось, что мой путь принимает неожиданный поворот. Мой отец между тем стал частным предпринимателем и открыл небольшую столярную мастерскую. На одной выставке рабочих инструментов мои шестилетние сестры Аусма и Риета приняли участие в конкурсе – украсить пряничное сердце сахарной глазурью. Риета заняла второе место и выиграла путешествие для всей семьи. Организатор конкурса не ожидал, что у нас действительно большая семья. Наверняка он рассчитывал на двух взрослых и двух детей. Но двое взрослых и шесть детей – это намного больше. Так как, помимо близнецов, у меня еще сестры-тройняшки. Учредитель приза был, конечно, не в восторге. А для меня осуществилась заветная мечта.