— В общих чертах, никаких подробностей.
— Значит, в последнее время она кое-чему научилась. — Вдова Тома Дири недобро улыбнулась, потом передернула плечами. — Я полагаю, что в один прекрасный день она сделается светской дамой. Что же касается здоровья моего мужа, то, я думаю, мое слово весит больше, чем ее, — язвительно подтвердила Дири.
Бэньйон улыбнулся:
— Ну, ну, к высказываниям мисс Карровэй мы относимся не так уж серьезно. Но, надеюсь, вы согласны, что мы обязаны расследовать любые показания, даже если они поначалу не кажутся нам правдоподобными.
— Понимаю вас! — она опять остыла и вполне владела собой. — Я охотно хотела бы оказаться вам полезной, я… — она словно бы понукала себя. — Я не знаю, как далеко зашли отношения между моим мужем и Люси Карровэй, но во всяком случае, история эта была мне настолько отвратительна, что я всячески старалась ее не касаться. Больше того, я даже предложила Тому разойтись, и сделала уже все от меня зависящее, но в последний момент он одумался. Тогда я решила остаться с ним. Хотя бы ради его репутации — я имею в виду служебную. И мне не пришлось об этом жалеть. С тех пор Том был самым лучшим мужем, какого только можно себе пожелать.
— В этом я не сомневаюсь! — заверил ее Бэньйон. Разумеется, он отдавал себе отчет в противоречиях между высказываниями миссис Дири и Люси Карровэй, но был склонен скорее поверить вдове Тома. И все же он продолжал: — Люси убеждала меня, будто на прошлой неделе ваш муж производил впечатление спокойного и вполне уверенного в себе человека. А прежде часто бывал чем-то угнетен.
— Еще бы!.. — зловеще проговорила миссис Дири. — Люси как раз из тех женщин, которые и в аду прибавят огня! Ей, небось, и в голову не приходило, что причиной подавленности Тома может оказаться она сама?
— Думаю, что у нее такой мысли не было. — Но сдаваться он все-таки не хотел. — У меня есть смутное ощущение, что она выложила еще не все, что знает, и хочет что-то сохранить в тайне.
Миссис Дири медленно покачала красиво причесанной головой.
— Нет, не имею ни малейшего представления. Позвольте мне спросить, почему вас так заинтересовала история Люси?
— Я вам отвечу. Если она лжет, — а это, кажется, так — я хочу знать, почему, ведь может оказаться, что для подобной лжи у нее есть вполне определенные цели. Может быть, в один прекрасный день она начнет вас шантажировать, угрожая покрыть честное имя вашего супруга грязью. Согласен, подобные действия ни к чему не приведут, но разве мы можем предугадать, какие мысли зреют в ее мозгу?
— Да, от нее можно ждать чего угодно! — возмутилась она.
— Вы были знакомы с Люси? В Атлантик-Сити, например.
— Однажды я ее там видела.
— Уже… — он запнулся, потом лицо его осветила улыбка. — Еще раз, большое спасибо! Поверьте, я весьма сожалею, что я вынужден вас беспокоить по этому прискорбному делу, миссис Дири. Если Люси обратится к вам и попытается вам угрожать, прошу вас, дайте нам знать. Мы сумеем вас защитить.
— Спасибо вам!
Она проводила его до дверей.
На улице было великолепно.
— В такую погоду можно только жалеть, что ты не в Атлантик-Сити, — сказал Бэньйон. — У вас ведь там небольшой дом, миссис Дири?
— О нет, мы продали его несколько лет назад. При нынешних налогах на жилье мы не могли себе позволить содержать загородный дом…
Сержант Бэньйон понимающе кивнул; еще раз выразил свою благодарность, сочувствующе пожал руку вдове, попрощался и сел в машину.
Итак, случай с Люси Карровэй для него ясен.
В офисе его ждала срочная работа. Из девятнадцатого участка сообщили о случае поножовщины, а в Фермонт-парке была найдена молодая девушка, скончавшаяся после нанесенных ей побоев. Девушка, выпускница средней школы, вчера вечером убежала из дому, сговорившись со своим другом. Бэньйон поручил Бурке заняться выяснением дела о поножовщине, а сам с Кейсом отправился в Фермонт-парк.
На месте убийства собралось уже по три-четыре репортера и фотокорреспондента от каждой из газет; сюда же приехал старший инспектор собственной персоной, он давал интервью и позировал перед фотообъективами. Бэньйон приступил к делу с осторожностью, выслушал предположения своего шефа, кивнул, когда тот заявил, что убийца немедленно должен быть взят под стражу, а сам настойчиво пытался избавиться от присутствия репортеров. В остальном же действовал, как считал нужным. Дэв знал, что в подобных случаях дело должно быть раскрыто в первый же день, иначе рискуешь не раскрыть его вовсе. Что делается в состоянии аффекта — нужно расследовать немедленно, пока у виновного нет времени забыть о содеянном и овладеть своими нервами.
Джерри Фарнхэм, настырный, но всегда готовый прийти на помощь репортер «Экспресса», сразу навел его на правильный след. Он похлопал Бэньйона по плечу и посоветовал:
— Займись-ка парнишкой, с которым она бежала. Сейчас он немного пришел в себя, но когда он сюда заявился, глаза у него были дикие. И я бы не удивился, если бы он оказался тем…
Сержант Бэньйон бросил беглый взгляд на молодого человека. Рослый молодой парень с короткой стрижкой, на свитере значок колледжа. Он поддерживал под руку отца девушки, словно окаменевшего в немой скорби. Время от времени парень всхлипывал. Бэньйон несколько раз потер ладонью лоб.
— Спасибо, Джерри, — сказал он.
Он вернулся в офис в два часа ночи. Смена, дежурство которой было с полуночи до восьми утра, давно была на месте. Нейл, Бурке и Кармоди уже разошлись.
— Ночь у тебя сегодня затянулась, — сочувственно проговорил сменщик Дэва, сержант Джонсон. — Не забудь отметить сверхурочные, Дэв.
— Конечно!
— Паршивая история произошла в Фермонт-парке, — продолжал Джонсон. — Конечно, дело рук дружка?
— Да, дрянная. Не успели мы подойти к нему, как он раскололся. Конечно, ревность. Он обвинил ее, начали ссориться, и парень ударил ее. Девушка чем-то его оскорбила, и тогда он принялся ее избивать и попал, видно, в сонную артерию. — Дэв сокрушенно покачал головой. — Парня можно даже пожалеть. Он говорит, что не хотел ничего плохого, и лично я охотно ему верю. Кейс остался с ним в участке. Там он пробудет ночь.
Один из полисменов проворчал:
— Дали бы его на часок мне. У меня тоже подрастает девчонка.
— Следи за ней получше, — посоветовал Бэньйон и вышел.
Домой он добрался в без четверти три. Снял ботинки и неслышно проскользнул в спальню.
Кэт спала, но только скрипнула створка двери, как она открыла глаза. Включила свет, и когда он лег рядом, прошептала:
— Как ты сегодня долго, Дэв!
— Да, сегодня было уж чересчур, — согласился он и положил голову ей на плечо. — Гаси свет, Кэт. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи! Ах, я вспомнила: тебе звонили! Какая-то девушка.
— Она назвала себя?
— Нет. Я думала, она шутит, потому что она сказала, что двадцать долларов, которые ты ей дал в долг, оставила у бармена в «Трех ангелах». С каких это пор, Дэв, ты одалживаешь деньги?
Бэньйон приподнялся на локте.
— Тут не до шуток, Кэт, — ответил он и уставился в темноту. Он слышал, как бьется собственное сердце, ощутил близость Кэт, теплоту ее тела, умиротворяющую тишину…
— Я что-нибудь сказала не так, Дэв? Ведь я только сняла трубку, — пробормотала Кэт.
— Нет, нет, все в порядке, — успокоил он ее и опять положил голову на плечо жены. — Завтра я обязательно узнаю, в чем дело. Спокойной ночи, Кэт.
На следующий день его опять завертела работа, и только в шесть часов он вспомнил о звонке Люси.
Попросил телефонистку соединить с баром «Трех ангелов». Ответил мужской голос.
— Говорит сержант Бэньйон из комиссии по уголовным делам. Мне нужна Люси Карровэй.
— Люси? Ее здесь нет.
— Когда она ушла?
— Откуда мне знать, сержант? Я пришел сюда после обеда, в три часа, ее уже не было. Может, босс знает больше, но в настоящий момент его нет на месте.
— Хорошо, я буду рядом, заскочу, — сказал Бэньйон. — Если босс покажется на горизонте, передайте, чтобы подождал меня. Вы все поняли?
— Да, все. Скажите, в чем, собственно, дело? С ней что-нибудь случилось?
Бэньйон положил трубку. «Почему она звонила? — задавался вопросом Дэв. — Как бы это узнать! Может быть, она перешла на другую, лучше оплачиваемую работу, или переехала в другой город и хотела об этом сообщить».
— Я уезжаю, — сказал он Нейлу. — Вернусь примерно через час.
— С тобой хотел говорить лейтенант, — заметил Нейл. — У него сейчас кто-то есть, но он сказал, что задержится не больше, чем минут на пятнадцать.
Нервничая, Дэв несколько раз прошелся по комнате. Он не любил, когда его задерживали, особенно, если имелось спешное дело.
— Что ему от меня нужно? — спросил он.
— Не имею понятия, — Нейл пожал плечами; на его розовом лице терьера застыло выражение безразличия.
— Тогда передай ему, что у меня важное дело, и что как только я вернусь, немедленно к нему зайду.
Дэв не стал терять времени и пошел пешком.
В баре почти не было посетителей, музыканты еще не явились. Несколько мужчин стоя пили пиво.
За стойкой орудовал тот же бармен, которого Бэньйон видел здесь вчера вечером. Бармен сразу же подошел к Дэву.
— К сожалению, мистера Дэвиса еще нет. Скорее всего, он сейчас в варьете, рядом.
— Здесь есть кто-нибудь, кто мог бы пойти со мной и показать босса?
— Разумеется! — он позвал кого-то из задней комнаты. — Джимми, эй, Джимми, поди-ка сюда!
В мгновенье ока появился стройный молодой негр в белой куртке. Он испуганно переводил взгляд с бармена на Бэньйона.
— Джимми, пойди-ка с мистером и покажи ему мистера Дэвиса.
Юноша кивнул и вышел с Бэньйоном на улицу.
Дэв показал контролеру театра свое удостоверение, и тот пропустил их. Какое-то время глаза Дэва привыкали к прокуренной полутьме зала. Зал был отнюдь не первоклассный: пахло пылью, сигаретным дымом, дешевыми духами, дезинфекцией и даже потом. Публики было немного. В первых рядах вокруг эстрады сидело пять-шесть десятков зрителей. Они гоготали и подбадривали криками двух клоунов и полуголую блондинку, цвет волос которой явно был обязан перекиси в