Максим. Настоящая энциклопедия!
Рокфёй. Да, энциклопедия: от А («амурное знакомство») до Я («ярость покинутых»). В ней содержится всё о браке!
Робер. А ну-ка посмотрим. Я женат, не так ли? Но сегодня вечером меня беспокоит не супружеская, а гражданская обязанность.
Максим. Подожди-ка, дай подумать.
Робер. О чем?
Максим. А вот о чем! Как это ты оказался в национальной гвардии?
Робер. Что ты имеешь в виду?
Максим. Ты, стало быть, после женитьбы натурализовался?
Робер. Куда ты клонишь?
Максим. А вот куда: в упомянутом объединении имеют честь состоять только французы, а так как Робер не принадлежит к этой нации, то он не мог вступить в национальную гвардию.
Робер. Будь любезен, объясни мне этот парадокс. Да, я вырос на Маврикии, но родился-то в Париже, в предместье Сен-Жермен. Мои родители французы.
Рокфёй. В самом деле! Тут, кажется, все ясно. Ты француз, дорогой, отправляйся выполнять свой долг.
Максим. Минуточку!
Рокфёй. Эскулап[5] требует слова.
Максим. Все, что говорит Робер, абсолютно верно, но вот о чем он не сказал: хотя он и родился в предместье Сен-Жермен и мать его была француженкой, но отец-то его ведь чистокровный англичанин.
Робер. Правильно! Но мой отец натурализовался.
Рокфёй. Подожди! Дело осложняется. Твой отец натурализовался до твоего рождения или после?
Максим. После.
Робер. Возможно. Мне кажется, что это произошло за год до нашего отъезда на Маврикий.
Рокфёй. Тогда, дорогой мой, тебе не надо отправляться на службу: ты — не француз.
Робер. Что за шутки? Или я не парижанин?
Рокфёй. Парижанин-то ты настоящий. Потому что родился в Париже. В том нет сомнений. Но в то же время ты англичанин, потому что в момент твоего рождения твой отец являлся англичанином. Ты английский парижанин, или парижский англичанин, как уж тебе больше понравится. Мне все равно!
Максим. Видишь, ты справился у закона, и закон тебе ответил.
Робер. Между тем…
Рокфёй. Ах, я тебя понимаю! Тебе кажется странным, что у двухлетнего карапуза так выражена индивидуальность… Но разве отец, имеющий полное право его отшлепать, не имеет такого же права передать малышу свою национальность?.. Вот так-то!
Робер. Да это просто смешно!.. Я — англичанин…
Рокфёй. Perfectly well, Sir![6]
Робер. Но от этого я же ничуть не изменился.
Максим. Тебе объяснить?
Рокфёй. Объяснить? Да, ты внешне остался таким же, только избирателем во Франции ты быть не сможешь, равно как и присяжным заседателем или национальным гвардейцем.
Максим(с ударением). Или национальным гвардейцем!
Робер. Значит, я больше не гвардеец! Мне не надо идти на службу! Да здравствует Джон Булль![7] Возблагодарим его!
Рокфёй. Не знаю я никакого Джона Булля.
Робер. Да это не важно… Ура! Ура! (Кричат все втроем.)
Максим. Погодите! Погодите!
Рокфёй. Ах, супруг! Хотя ты и не француз, но вполне достоин им быть!
Робер(замечая Лоранс). О, моя жена! А скажите-ка, если я теперь англичанин… то она-то тоже англичанка?
Рокфёй. Тише!
Те же, Лоранс.
Максим. Ах, мадам, мы можем вам рассказать нечто весьма любопытное.
Робер(Максиму, тихо). Послушай, не спеши… А моя вечеринка?
Максим. Успокойся, я вовремя остановлюсь.
Лоранс. А я могу сообщить вам кое-что серьезное.
Робер. Сомневаюсь, что ваше известие сопоставимо с нашим.
Лоранс. Вы рассудите сами.
Рокфёй. Догадайтесь-ка, кто такой ваш супруг?
Лоранс. То есть?
Робер(тихо Лоранс). Самый раскаивающийся человек в мире.
Лоранс. Самый уверенный в прощении.
Максим. Да нет же, нет!
Лоранс. Право же, да!
Максим. Позвольте доложить вам, что Робер до сих пор ошибался в своей национальности. Он англичанин. Вы вышли замуж за англичанина!
Лоранс. Ах, англичанин! Что за глупости?
Максим. Ну и как вы расцениваете такую новость?
Лоранс. А как вы — мою? Леони во Франции!
Максим. Неужели?
Лоранс. Более того! Она здесь и…
Появляется Леони.
Вот она!
Те же, Леони.
Максим и Робер. Мадам де Ванвр!
Рокфёй.Она, как говорит наш друг Максим.
Леони. Собственной персоной. (Роберу.) Дорогой мой Мобре!.. Милый мой Рокфёй!..
Рокфёй. Подумать только, вот приятный сюрприз!
Робер. Добро пожаловать, мадам.
Леони. Я только что приехала из Женевы и, как видите, с первым визитом отправилась к своей лучшей подруге.
Лоранс(обнимая ее). И твои лучшие друзья благодарны за это! Максим. А для меня, мадам, у вас нет ни словечка?
Леони. Ах, месье Максим, мой неустрашимый путешественник! Максим. Вы не ожидали меня здесь увидеть?
Леони. Да нет же, уверяю вас… И даже…
Максим. Как?! А слова, однажды произнесенные вами?.. А обещание выйти замуж?..
Леони. Мне, свободной и независимой, связать себя? Ну уж нет!..
Рокфёй(Максиму). А что ты мне твердил о кругосветном путешествии?
Максим. Но я полагал…
Рокфёй. Вдова! Кошка… ошпаренная кошка!
Леони. Как! Он вам рассказал… Ха-ха-ха!.. Представьте себе, впервые мы встретились в Лиссабоне. Сразу же признали друг в друге соотечественников, а вдали от Франции соотечественник — это как бы частица родины. И потом с первых же слов у нас сами собой нашлись темы для разговора: ты и твой муж, нотариус, то есть Рокфёй… А наутро…
Робер. Наутро?..
Леони. Мы обменялись рукопожатием, словно старые друзья, после чего пароход увез месье Дюверне в Роттердам, я же отправилась на паруснике в Алжир.
Рокфёй. И это всё? Роман закончился на первой же главе!
Максим. Ну нет, далеко не всё!.. Через год мы встретились на Везувии!
Рокфёй. Черт возьми!
Максим. В тот раз я высказал мадам все пылкие слова, родившиеся в моей душе при виде мадам. Я говорил о любви, о страсти, о сердечном пламени. И она мне ответила…
Рокфёй. Вулкан!
Максим. А на следующее утро мы опять расстались!..
Леони. Да, но я по-дружески, а он имел смелость попросить моей руки.
Лоранс. И что ты ему ответила?
Максим. Ответ был дивным, странным, невероятным! Мадам ответила, что у нее нет времени, но простодушно добавила, что, если бы случай свел нас хотя бы на одиннадцать дней в Париже, она согласилась бы объехать со мной вокруг света.
Все вместе. Одиннадцать дней!
Максим. Вы говорили это?
Леони. Разумеется! Разве вы не знаете, что для вступления в брак необходимы именно одиннадцать дней?
Рокфёй. Когда встречаются умные люди, то обязательный срок растягивается до одиннадцати лет!
Максим. Итак, мы в Париже, и…
Леони. Да, но завтра я уезжаю.
Максим. Завтра!
Батист приносит поднос с чашками чаю, ставит его на стол и выходит.
Леони. У меня забронирована каюта на паруснике «Панама», уходящем из Гавра на Маврикий.
Все вместе. На Маврикий?!
Максим. И вы думаете, что я позволю вам уехать? Нет, мадам, пусть мне как врачу придется отравить капитана и первого помощника «Панамы», но судно не выйдет из гавани!
Леони. Примените силу?
Рокфёй. Да, мадам; он полон решимости наложить эмбарго на все корабли, собирающиеся отправиться из Франции в течение ближайших одиннадцати дней! Словно герцог Бэкингем![8]
Максим. И я отправлюсь вместе с вами! Что бы там ни случилось!
Рокфёй. Он вошел в образ. Роль эта глупа, но он уже сжился с нею.
Леони. Вместо ответа я выпью чашечку чаю.
Лоранс. Пожалуйста, милая Леони.
Максим. В конце концов ваши обещания… Хотите сахару?
Леони. Спасибо!
Робер (тоже берет чашечку чаю, Рокфёю). Он женится!
Рокфёй. Ни в коем случае!
Максим. Ваши обещания?
Леони. Передайте мне молоко.
Робер(смеясь). Женится!
Рокфёй. Ни за что!
Леони. Дорогой мой Мобре, пока я обдумываю ответ, можете ли вы дать мне рекомендательное письмо? Вы же знакомы с французским консулом на Маврикии?
Робер. Конечно! Я очень хорошо знаю месье Деласаля.
Леони. Это как раз то, что нужно!
Робер. Еще бы мне его не знать! Ведь это он нас поженил.
Рокфёй (поперхнувшись). Что?
Робер. В чем дело?
Максим. Поперхнулся остротой.
Рокфёй. Так ваш брак регистрировал французский консул?
Робер. Да. А чем это тебе не нравится?
Рокфёй. Мне не нравится? Да дело-то не во мне!
Леони. Тогда в ком же?
Лоранс. Он обязательно поперхнется, как только услышит о браке.
Леони. Ну, теперь вы, может быть, позволите немного отдохнуть путешественнице, всю прошлую ночь не сомкнувшей глаз?
Лоранс. Но ведь еще не поздно! Только одиннадцать часов! Робер. Уже одиннадцать! Ну, честь призывает меня под гвардейское знамя! Пора одеваться в мундир и отправляться служить империи. Максим. Мадам, вы позволите проводить вас до коляски?