— Это картина Остаде, вторая половина семнадцатого столетия. Правда, копия, но очень хорошая.
Теперь Вебер рассматривал женщину в упор и не мог не выказать своего удивления. От нее веяло чем-то особенным, какой-то своеобразной чужеземностью. Черные волосы, глаза, карие оболочки которых были как бы обрызганы янтарными крапинками по краям, полные, чувственные губы, и только нос, как ему показалось, был немного большим.
Его взгляд она восприняла как само собой разумеющееся и, улыбнувшись, спросила:
— Может быть, мне приготовить вам что-нибудь поесть?
Вебер отрицательно покачал головой.
— Тогда кофе?
— Если у вас найдется шнапс, я бы не возражал.
Женщина налила две рюмки и одну подала ему. Они долго смотрели друг другу в глаза. Наконец Вебер произнес:
— Я должен поблагодарить вас.
— Да?
— И хочу надеяться, что у вас из-за меня не будет неприятностей.
— Ну и ну! Я с удовольствием играю с полицией в «кошки-мышки». Там, откуда я родом, у людей иное представление о стражах закона.
— Вы были удивительно хладнокровны, когда разговаривали с молодым полицейским, — добавил он с восхищением.
Она засмеялась.
— Вы когда-нибудь смотрели в глаза ягуару? Я имею в виду, не в зоопарке, а на свободе?
— Ради Бога! — Вебер с ужасом взмахнул руками.
— А я смотрела! — гордо заявила женщина.
Вебер указал на шкуру, висевшую на стене.
— Это он?
— Да. С двенадцати лет я жила в Бразилии. — Она помолчала немного, затем спросила:
— А, собственно, вы кто?
— Моя фамилия Вебер.
— А я — Жаннет Мессемер.
— Жаннет?
— Подарок моего отца. В общем-то единственный. Я — результат веселого времяпрепровождения моей матери в Париже. Но что с вами? Мне показалось, что вы хотите как можно скорее исчезнуть из города?
— Наоборот.
— То есть?
— Я останусь здесь до тех пор, пока убийство не будет раскрыто.
Тень недоверия неожиданно проступила на ее лице.
— Вы мне тут наплели всякого. Вы что, из полиции?
— Еще хуже! Я — частный детектив!
Собеседница звонко рассмеялась.
— Так вот как выглядят эти парни! Вообще-то у меня на ночном столике всегда лежит какой-нибудь роман Агаты Кристи, но должна честно признаться, что в основе своей они для меня скучны.
— Дело вкуса, — сухо ответил Вебер.
Они снова посмотрели друг другу в глаза и почувствовали, что между ними появилось нечто похожее на взаимную симпатию. Жаннет непринужденно произнесла:
— На эту ночь я могу предложить вам убежище. Конечно, если вы согласны.
— А у вас не будет неприятностей?
— Тогда бы я не предлагала.
— И все же должен предупредить вас, что меня разыскивает полиция. Если вы оставите меня у себя, то это будет называться оказанием помощи при побеге.
— А разве мною не была оказана помощь, когда я помогала вам выбраться из магазина?
— Ну да, — уступил Вебер.
— Так вот, не стоит мелочиться.
Он благодарно улыбнулся ей.
— После пробежки по крышам вы устали, — продолжала она. — Я приготовлю вам постель.
Жаннет направилась к двери, которая вела в спальню.
— Могу ли я тем временем воспользоваться вашим телефоном? — крикнул ей вслед Вебер. — Должен же я наконец задействовать в сражении свои войска!
— Пожалуйста, господин генерал! — Жаннет указала на телефон, стоявший на маленьком столике, и исчезла в спальне.
Вебер снял трубку, но остановился и нерешительно уставился на диск.
«Домой звонить нельзя, — подумал он. — По номеру машины, стоящей перед отелем, полиция, видимо, уже установила владельца и теперь, естественно, прослушивает его телефон».
Вебер взглянул на часы, они показывали около десяти часов вечера. Решившись, он набрал номер домашнего телефона Шоппенхауера.
— Герберт Геердтс мертв! — сообщил Вебер в трубку.
На несколько секунд возникла пауза. Затем послышался холодный и сдержанный голос комиссара:
— Убийство?
— Да!
— Рассказывайте!
— Согласно договоренности, в двадцать часов тридцать минут я прибыл в отель «Ландскнехт». Поднявшись в номер, я застал Геердтса мертвым. Он был заколот обычным, но остро заточенным ножом.
— Дальше, — донеслось с другого конца провода.
— Смерть наступила неожиданно. На его лице не было никаких следов испуга. Преступник скрылся через окно, спустившись по пожарной лестнице. Я обыскал номер, но ничего заслуживающего внимания не нашел.
Вебер прервал разговор и посмотрел на Жаннет Мессемер.
Выйдя из спальни, она стелила постель на кушетке, стоявшей рядом.
— Дальше! — послышался в трубке голос Шоппенхауера.
Вебер стал рассказывать дальше:
— Почти все время из соседнего номера доносились музыка и мужские голоса, а потом последовала ссора. При этом один сказал другому: «Еще одно слово, и я прибью тебя!» Две или три минуты спустя прибыла полиция, сразу две машины, как по заказу. Прибывшие окружили отель, а следом за ними пожаловали представители комиссии по убийствам.
— К кому могла относиться эта акция? К вам или к мужчинам из соседнего номера?
— Трудно сказать.
— И что же вы предприняли?
— Я смылся.
На мгновение воцарилось молчание, затем комиссар заорал так, что мембрана завибрировала:
— Вы что, сошли с ума?
— Нет, не сошел, — спокойно ответил Вебер.
— Черт побери! Этим побегом вы поставили себя под подозрение, и теперь ни один человек не поверит в вашу невиновность!
Вебер посмотрел на Жаннет Мессемер и улыбнулся.
— Порассуждайте-ка спокойнее, Шоппенхауер. Там все воняло западней. Позднее, заглянув в соседний номер, я обнаружил, что это вовсе не номер, а кладовая для метелок. А музыка и голоса исходили из магнитофона. Что вы теперь скажете?
— Магнитофон как раз и доказывает, что это заранее подготовленная акция. Вы дурак! — проворчал Шоппенхауер.
— Почему же, мой дорогой? — спросил Вебер любезным тоном. — Любой мог поставить магнитофон туда, в том числе и я.
— Почему же вы?
— Например, чтобы отвести от себя подозрение.
— Это же абсурд!
— Геердтс посеял во мне сомнения относительно полиции Рендсхагена.
Некоторое время трубка молчала, затем в ней снова раздался голос Шоппенхауера. Но теперь он звучал немного сочувственно:
— И что же делать?
— Я скажу совершенно определенно, — злорадно ответил Вебер. — Вам надлежит приехать сюда. Не забывайте, пожалуйста, что именно вы втянули меня в эту историю!
— Да, да, конечно.
— И прихватите с собой Фреезе.
— Адвоката?
— Да. Позвоните ему прямо сейчас. Втроем мы сможем повлиять на здешнего начальника уголовной полиции.
— Но он же дерьмо, — проворчал Шоппенхауер.
— Кому вы это говорите! И еще одно: поведайте Фреезе всю историю. Может быть, ему придет в голову какой-нибудь трюк, с помощью которого мы сумеем положить на лопатки местных парней.
— Где вы спрятались?
— У одной очаровательной молодой дамы.
— Не может быть!
— И все же это так! — Вебер прикрыл трубку рукой и обернулся к Жаннет. — Какой у вас адрес?
— Момзенвег, двадцать.
Вебер снова поднес трубку к уху:
— Я застрял на улице Момзенвег, двадцать. Утром ждите меня по этому адресу. Я спущусь. Спокойной ночи!
Вебер положил трубку на рычаг и посмотрел на Жаннет. Заметив на ее лице выражение озабоченности, он не сдержал улыбки.
— Дело, пожалуй, серьезнее, чем я полагала вначале, — произнесла она. — Вы сумеете пробиться?
— Мне не раз приходилось выпутываться из, казалось бы, безвыходных ситуаций, — успокоил ее Вебер. — Решающим в конце концов остается то, что ведь где-то находится настоящий убийца. Мне нужно только найти его, чтобы доказать свою невиновность.
— А вы самоуверенны!
— Ровно настолько, чтобы выжить в этом мире.
Жаннет скользнула по нему взглядом. Какие при этом были у нее мысли, он знать не мог. Затем, указав на кушетку, она сказала:
— Спокойной ночи и приятных сновидений! Завтра все уладится.
Неторопливым шагом она направилась в спальню и закрыла за собой дверь.
По сравнению с предыдущей ночью Вебер заснул довольно быстро.
Глава третья
В это утро советник уголовной полиции Драхвитц чувствовал себя неважно. Прежде всего в этом были повинны трое мужчин, сидевшие перед его письменным столом. О Шоппенхауере он был наслышан. Слышал он и о Вебере, но в данный момент никак не мог припомнить, с чем это связано. Но более всего ему был известен Фреезе, адвокат, имя которого в последнее время не сходило со страниц газет.
И с этой троицей ему предстояло справиться, что было совсем непросто.
Адвокат Фреезе слыл матерым, прошедшим огонь и воду, пройдохой. Он сидел на стуле для посетителей, откинувшись далеко назад, и не скрывал иронической улыбки.
В полночь Драхвитца подняли сотрудники отдела и сообщили предварительные данные о происшествии в отеле «Ландскнехт». Вначале он испытал глубокое удовлетворение, которое, однако, тут же улетучилось, как только до него дошло, что же должно последовать за всем этим. Геердтс мертв, но тот, кто убил его, оставил Драхвитцу нераскрытое убийство, а это влекло за собой неприятности.
Драхвитцу и теперь становилось дурно при мысли, что розыск убийцы ему придется начинать с нуля. Путь бегства преступника был известен, он вел через окно на крышу сарайчика и во двор, а оттуда через ворота в боковую улочку, примыкавшую к Рыночной площади. Но на подоконнике не было обнаружено никаких следов. В номере Геердтса сотрудники полиции выявили множество отпечатков пальцев, но все они принадлежали Геердтсу и горничной, которая прибиралась у него в номере. Преступник не оставил «визитной карточки». Поэтому Драхвитц не знал, радоваться ему или беспокоиться. Сама судьба послала Вебера в качестве подарка. Если удастся подкрепить улики против этого господина, можно состряпать веское обвинение по подозрению в убийстве. А потом пусть следователь и прокурор мучаются с этим малым, пока не надоест.