– Если можно, говори по-ансольтски, а то я ничего не понимаю, – осторожно попросил прелат, видя, как Григ на его глазах превращается в другого человека.
– Да, извините, я забыл…
Майор Бекет обошел покореженный аппарат вокруг и взобрался на уцелевшую плоскость.
Поведенный от сильного жара фонарь истребителя не закрывался, после того как его открыли с помощью молотков и зубил. Странно, что им это вообще удалось.
Плоскость качнулась, и прелат оказался рядом с майором.
– Мы вырубали тебя почти два дня, а ты в это время истекал кровью… Думали, не успеем.
– Спасибо, что успели.
– Успели, но потом лекарям пришлось штопать твой череп, плечо и руку. Вон та железка, видишь? Она тебя едва не убила.
– Вижу, – ответил майор, приметив кусок силовой конструкции перехватчика, влетевший внутрь кабины в момент удара.
Ухватившись за нижний край фонаря, Бекет потянул его вверх, тяжелая конструкция подалась и встала на стопор.
– Здесь все было в крови, но мои люди ее отмыли.
– Очень хорошо, – сказал майор, забираясь в разбитую кабину.
– Я могу принести сюда факел, – предложил прелат, ничуть не боясь уронить собственный престиж.
– Подождите, возможно, этого не понадобится.
С этими словами Бекет пощелкал тумблерами на уцелевших блоках, и в осветительном плафоне затеплилось аварийное освещение.
– О! – поразился прелат. – Он еще живой!
– Боюсь, что едва живой, – сказал Бекет и решил проверить аппаратуру связи.
К удивлению майора, несмотря на заметные внешние повреждения, сканер спутниковой рапид-связи сразу запустился. Бекет стал перебирать сектора, выискивая свободные спутники, однако тщетно. Пробежав по секторам трижды, сканер сдался, сообщив, что спутники не найдены.
– Этого быть не может. Везде, куда может добраться такой перехватчик, должны быть спутники и орбитальные ретрансляторы…
– Говори по-ансольтски, я не понимаю, – напомнил прелат.
– Ах, да, извините… Но по-ансольтски эта фраза не имеет никакого смысла. В вашем языке нет таких слов.
– Что это за колесница? – спросил прелат, чтобы с чего-то начать. К этому малопонятному человеку он имел много вопросов.
– Это перехватчик «литцер-эм-икс», самая скоростная и хорошо вооруженная боевая машина. Один «литцер» может противостоять пяти «фрактаторам». У него имеются дополнительные выдвижные плоскости для маневрирования в атмосфере и рулевые дюзы повышенной мощности. Его ракеты снимают цель на расстоянии двух тысяч километров в атмосфере и на тридцати тысячах в космосе, а пушки используют снаряды с самонаведением.
Хотя в этот раз майор говорил по-ансольтски, прелат опять ничего не понял. Но, несмотря на это, слушал очень внимательно, стараясь не пропустить ни одного слова.
– Итак, твое имя мэйджор Бекет? – уточнил он, когда рассказчик сделал паузу.
– Да, теперь я вспомнил свое имя.
– Там в ящике лежат мундир и шлем…
– Мундир и шлем?
Майор открыл крышку бокса для личных вещей и обнаружил свой комбинезон. Он был аккуратно свернут, на нем не осталось даже следа крови, а место, где прошло ранившее его железо, оказалось плотно заштопано шелковой нитью, причем, судя по качеству работы, починены были все четыре слоя.
Разбитый шлем восстановлению уже не подлежал, зато нашлись легкие летные ботинки. Впрочем, для передвижения по здешней местности они едва ли годились. В гвардейских сапогах Бекет чувствовал себя комфортнее.
– Я хотел бы надеть свою одежду, – сказал майор.
– Разумеется. Ведь именно для этого ее чинили и чистили. Я надеялся, что ты скоро поправишься, но вышло иначе.
– Как же вы втащили сюда перехватчик, он же немало весит?
– О, у нас богатый опыт перевозки тяжестей. Я ведь недавно построил новый замок. Некоторые блоки для перекрытий мы вырубали в каменоломнях целиком, так они были ненамного легче твоей колесницы, мэйджор. Для этого мы использовали шесть связанных вместе ломовых телег и двадцать дромов. Пришлось раскопать насыпь, чтобы колесница прошла целиком, потом стену заделали и насыпь восстановили.
Пока прелат рассказывал, майор Бекет переодевался.
Белье он решил оставить, хотя комбинезон можно было надевать на голое тело. Гвардейские сапоги тоже оставил, но шляпу сменил на мягкую форменную фуражку.
– Здесь еще было личное оружие… – сказал он, показывая на бокс.
– Там был нож и несколько блестящих вещичек, которые хранятся у меня в кабинете в замке Гудроф.
Майор выключил аварийное освещение и выбрался на плоскость. Осмотрел с ее высоты изуродованный корпус перехватчика. Задняя треть, вместе с хвостовым оперением и колпаками антенн, была отделена от корпуса и стояла на деревянных подставках.
– При ударе колесница развалилась на части, и все вместе они катились почти пятьсот ярдов. Если бы не огромный валун, крепко сидевший в глинистой земле, колесница могла бы уцелеть.
– Возможно, – согласился майор. – Я все еще плохо помню, как садился, и, самое главное, я не могу вспомнить, что явилось причиной аварии… И куда же подевался капитан Руммель?
При свете чадящих факелов он еще раз осмотрел корпус, затем спустился на земляной пол и, взяв стоявшую у стены деревянную лестницу, перенес ее к хвостовой части машины.
Едва забравшись наверх, майор сразу заметил аккуратную пробоину с оплавленными краями. Даже с того места, где находился, Бекет точно определил ее калибр. Это была семидесятипятимиллиметровая штатная пушка «литцера». Об этом свидетельствовали и оплавленные края пробоины, снаряды других систем броню попросту рвали.
– Это что же получается? – вслух произнес Бекет, снова забыв перейти на ансольтский. – Это что же получается? – повторил он. – В меня стрелял ведомый? Майк Руммель?
Бекет спустился на землю и убрал лестницу к стене, напряженно прокручивая в мозгу возможные варианты.
В конце концов майору пришлось признать, что роковой выстрел был сделан его ведомым – капитаном Руммелем. Бекет даже вспомнил разговор, состоявшийся между ними вскоре после того, как авиакрыло специальной службы перешло со старых истребителей на «литцеры».
Руммель тогда восхищался совершенной машиной и утверждал, что она неуязвима благодаря броне и удачной компоновке самых ответственных узлов, на что Бекет, в свойственной ему манере тотального превосходства, указал ему уязвимое место.
«Смотри сюда, Майки, всаживаешь в горб бронебойный снаряд, он прошивает главный генератор, затем блок аварийного управления – и все, эта красота превращается в кусок неуправляемого железа».
«Возможно, ты прав, – ответил тогда озадаченный Руммель. – Но ты попробуй зайди к „литцеру“ в заднюю полусферу».
«Тут я с тобой согласен, „литцер“ машина сверхманевренная…»
Прелат ждал у входа. Майор подошел к нему, поправил фуражку с кокардой и спросил:
– Вас когда-нибудь предавали, господин прелат?
– Серьезно – никогда. Я стараюсь никого не подпускать к себе настолько близко, чтобы потом жалеть об этом. А по мелочи случалось: сбегали сержанты, один управляющий, а однажды хороший кузнец уехал к другому прелату, хотя за его обучение я платил деньги заезжему мастеру. Но ты, мэйджор, видимо, имеешь в виду совсем другое?
Бекет кивнул.
– И причиной падения твоей колесницы стало предательство?
– По-другому никак не получается, – со вздохом признался майор.
Внезапно за дверью послышался топот и крики Тревиса:
– Ваша светлость, надо уходить! Ваша светлость, чужие на дороге!
Прелат распахнул дверь, и Тревис едва не сбил своего господина с ног.
– На какой дороге?
– Со стороны Сретенги, ваша светлость! Самокатные коробки и два железных великана, ваша светлость! Разве такое бывает, а?!
Лицо Тревиса было перекошено, губы тряслись. Этот человек мог не задумываясь принять смерть за своего господина, но одно дело пехота, конница, абордажная команда, и совсем другое – мифические чудовища, о которых знал только из сказок.
– Ладно, идем… – коротко бросил прелат. За сегодня он уже устал бояться.
36
Водитель броневика миновал очередную яму, глянул в панорамный экран и объявил:
– Вот она, ваша деревня, выметайтесь и топайте дальше пешком! Там вам не будет ухабов!
За время недолгого пути он выслушал немало претензий насчет навыков его вождения и теперь был зол на солдат.
Бригадир команды выглянул в смотровую щель, затем открыл люк и высунулся по пояс.
– Да, это «селение пятьсот семнадцать»…
Включив связь, бригадир дунул в нашлемный микрофон и объявил:
– Бубс, выходи к югу! Лаварт – на север, ну а ты, Лысый, вывози свою коробку на запад.
– Я не лысый, я просто постригся! – запротестовал Лысый.
– Нет, пока ты не вернешь мне деньги, все в бригаде будут называть тебя «Лысым».
– Але, пехота, мы вам не очень мешаем?! – раздался недовольный голос одного из пилотов пары роботов, стоявших на дороге позади расползавшихся бронетранспортеров.
Бригадир неспешно повернулся и всем своим видом продемонстрировал удивление.
– Л-моё, собаки лесные! А вы чего приперлись?
– Мы и вернуться можем… – пробурчал пилот, и его машина покачнулась, словно собираясь разворачиваться.
– Ладно-ладно, шучу. Выдвигайтесь вон на те два холма – присматривать будете.
«Куксдоги» сошли с дороги и двинулись по проложенной бронетранспортерами неглубокой колее.
– Внимание, напоминаю, по прибытии на позицию всем докладывать! Никакой самодеятельности я не допущу!
Еще раз оглядевшись, бригадир закрыл люк и вернулся на место.
– Я не понял, а чего мы стоим, Бродик? Или ты думаешь, что уже приехал?
– Я думал, вы прогуляться хотите, – ухмыльнулся обиженный водитель.
– Ты у меня сейчас прогуляешься, шутник. Тоже звание «лысого» получишь.
– Лысый-два! – воскликнул крепыш Сандерс, и все засмеялись.
Водитель резко дернул машину, надавил на газ и зарулил в очередную глубокую рытвину.
Смех десанта оборвался и сменился ругательствами.