Группы оборванцев, под предводительством землян, натащили из леса дров и к приезду АнМоноха на полях, за периметром резервации, уже пылали три десятка костров. Огонь нужен, чтобы обогреть, мягко говоря, не слишком хорошо одетую толпу рекрутов. И раз уж всё равно горели костры, на них решили готовить еду. Собранные большие ёмкости, среди которых Констант опознал нагрудную чашу строительного робота средней модификации, новенькую, ни разу не использованную электролитическую ванну и баки с термостойким инертным внутреннем покрытием, закипали на кострах. Под контролем землян, разбитые на отряды, местные очищали привезённые из деревни овощи и стоя над импровизированными котлами помешивали варево вырезанными из дерева черпаками.
Не обошлось без драк между местными. Когда начали распределять задания и часть рекрутов допустили к готовке пищи, те норовили или сразу набить рот, иногда даже не счищая кожуры и налипшей на неё земли или спрятать часть продуктов. Естественно остальным это не нравилось. Вспыхивали драки. Солдатам приходилось гасить драки в зародыше, но солдат на такую толпу было мало.
Раздающий спешно наштампованные на бытовых принтерах синтетические одеяла, чтобы люди не помёрзли ночью, Констант с удивлением обнаружил, что ранее розданные в одни руки одеяла спешно меняют хозяев оседая по несколько штук в руках более сильных мужчин.
Вот обросший грязными волосами мужчина прямо на глазах толкнул не менее грязного подростка отбирая отданное Константом секунду назад одеяло. Не успел землянин возмутиться, как другой местный напал на агрессора с помощью пинков и зубов вырвал у того отобранное одеяло, но вместо того, чтобы отдать предыдущему владельцу завернулся в него сам.
Подумав, Констант протянул победителю ещё одно одеяло. К его удивлению победителем оказалась женщина или девушка, разобрать возраст невозможно и только оголившиеся во время короткой схватки вторичные половые признаки позволили определить пол. Та посмотрела на Константа не столько голодными, сколько злыми глазами и бросила лишнее одеяло в пританцовывающего поблизости подростка.
— Почему ты не оставила себе и второе? — поинтересовался Констант.
— Я старшая, — хрипло выдохнула местная. Видя, что Констант не понимает, пояснила, — старший присматривает за младшими.
— Почему тогда оставила первое одеяло себе?
— Ночуя без одеяла я рискую замёрзнуть. Ослабевший или больной старший — не старший. Если не старший — забоится о младших не должен.
Она сказала «грах» и «грах-ти». Констант перевёл их для себя как «старший» и «младший», хотя это было не совсем так. Грах можно перевести как «надзирающий» или «вожак», а грах-ти как «подчиняющийся» или «слабый ребёнок». Для выполнения совместных работ, люди в этом мире привыкли разделяться на грах и грах-ти. Старшие выполняли роль прослойки между аристократами или просто сильными магами и всеми остальными — младшими. За это они получали чуть лучшие условия, но, в случае невыполнения приказа, тяжесть начальственного гнева обрушивалась в первую очередь на грахов. Чёткой градации между грах и грах-ти не существовало. Обычно старший становился старшим, когда заявлял это и находил достаточно человек из окружения признававших себя его младшими. Конечно, одарённый мог назначить грахом любого человека, но обычно маги придерживались самостоятельно установленной людьми иерархии. Это было эффективнее.
Термин «грах» не имел половой принадлежности, хотя иногда «грахами» называли отцов семейств, если семейства были большими.
Констант с интересом взглянул на закутавшуюся в одеяло местную рядом с которой мялся осчастливленный одеялом паренёк. Судя по всему, он был вполне согласен признать себя её младшим. Оставалось найти ещё несколько младших и официальное утверждение в должности «старшего» можно было считать решённым.
— Как тебя зовут?
— Мата.
— А тебя? — спросил Констант у паренька. Кажется, он нарушил какой-то местный обычай. Может быть следовало вести все дела через старших, в этом случае имена младших не имели значения. Но лично Констант не собирался придерживаться правил вежливости местного феодально-рабовладельческого общества. Он задержал взгляд, и паренёк назвался: — Арт.
Лицо девушки приняло настороженное выражение. Возможно, она опасалась лишиться «старшинства» едва начав на него претендовать.
— Мата и Арт, помогите раздать одеяла, — попросил Констант. — У каждого человека должно быть своё. Вы сможете проследить за этим?
Мата торопливо кивнула. Арт посмотрел на «старшую» и осторожно обозначил кивок. Выглядел он так, словно не знал дадут ли ему сейчас за самоуправство по шее или похвалят.
— Меня зовут Констант, — представился Констант заработав в ответ два удивлённых взгляда. Похоже представляться самому здесь также было непринято. Ну и шут со всеми местными заморочками. Констант разделил охапку одеял на две части, передал Мате и Арту. Сам завертел головой высматривая достаточно сильных и достаточно хитрых, но недостаточно умных личностей, присвоивших себе больше одного одеяла. Такие пытались затеряться среди других людей, но люди, поняв куда дует ветер, выталкивали их к землянам.
В воздухе поплыли запахи готовой еды. Не слишком аппетитные, на вкус Константа, изголодавшихся людей они привели в восторг. Можно было ожидать повторения беспорядков из-за доступа к еде, но старший инженер-администратор учёл ошибки и рядом с котлами встали солдаты в силовой броне пугая и отшатнувшуюся толпу, и поваров. В наштампованные на бытовых принтерах миски вливали пару черпаков горячего варева и выдавали по одной в руки, чётко контролируя поток подходящих к котлам людей.
Возникла другая проблема. Получившие свою порцию не спешили отходить, опасаясь соседей и ели прямо около котлов. Выдача еды замедлилась. В задних рядах толпы началось брожение. Инженер-администратор громко убеждал, что еды хватит на всех. С ним не спорили, но, кажется, и не верили тоже.
К позднему вечеру, когда большой костёр солнца закатился за горизонт, а его маленькие отражения, на которых люди готовили горячую еду, тлели ярко-красными углями и тихонько шипели, пошатывающийся от усталости Констант побрёл к себе. Вынесенные техниками прожектора освещали поля и устроившихся на ночлег людей. Констант хотел было поискать ту девчонку, потом подумал, что сложно будет найти её в такой толпе. Но пройдя три десятка шагов он буквально наткнулся на Мату.
Та сидела, закутавшись в одеяло и рассматривала штампованную ложку из отвердевшего и стойкого к температуре пластика будто какую-то драгоценность. Давнишний паренёк — как там его, Арт, кажется — тоже был рядом, держал на коленях сложенные стопкой миски. Ещё несколько человек сидели вокруг занимаясь своими делами. Похоже Мата набрала свою команду младших и стала «грахом».
— Господин, — окликнула девушка, — благодарим за еду и заботу. Кому мы должны вернуть эти чудесные чаши?
На местном языке слово «господин» значило то же, что и «маг». Неодарённый лингвистически не мог быть господином.
— Какой я вам господин, — смутился Констант. — Я такой же человек, как и вы.
Неожиданно девушка возразила, уже второй раз за день поразив Константа своими суждениями: — Господин идёт в сверкающую крепость, мы остаёмся здесь. У господина необычная одежда, у нас одеяла и лохмотья. Господин знает много, мы не знаем ничего. Господин шутит, утверждая, что он такой как мы.
Констант смутился.
— Ты необычно говоришь, Мата.
— Я обучалась в школе вторичных искусств Сан-Тирлема, господин.
— Пожалуйста не называй меня господином. Это неприятно, — попросил Констант. — Зови Константином Игоревичем или Константом.
— Как прикажешь, Константин Игоревич, — склонила голову девушка.
— Посуду оставьте у себя. Утром позавтракаете и потом выбросите. Спокойной ночи.
— Ночь может быть неспокойно, гос…, Константин Игоревич?
— Нет. То есть да. Здесь вам ничего не угрожает, это просто такое пожелание. У нас дома так говорят, когда собираются ложиться спать. Спокойной ночи, Мата.
— Спокойной ночи, Константин Игоревич.
Констант только покачал головой. Миновал пропускной пункт, где сейчас не было ни одного человека, но ревностно бдела автоматика. В голове крутилось: Сан-Тирлем, крупный город в западной части домена. Вторичные искусства — все «благородные» занятия не считая магии. Обуздание и управление внутренней силой, в этом мире, считалось первейшим и единственным благородным искусством. Остальные, вроде, умения читать и писать, фехтования, знания манер, умения складывать слова в принятые здесь тяжеловесные рифмы и так далее считалось вторичными искусствами. Разумеется, обучали им отнюдь не всех. Мата не обычная крестьянка, отданная каким-нибудь мелким феодалом в уплату пошлины повелителю. Тогда кто она?
Вторичным искусствам, в школах Сан-Тирлема, обучались слабые одарённые. Маги довольно сильно различались по силе. Учёные пока не выработали единую теорию, но собранная статистика говорила о том, что общий ребёнок одарённого и неодарённого имеет некоторый шанс унаследовать часть силы одарённого родителя. Ребёнок двух примерно одинаковых по силе одарённых, как правило, но не всегда, чуть-чуть превосходит своих родителей. Умение управлять силой явно имеет генетическую основу, но в чём она заключается и какими конкретно генами определяется — непонятно.
К слабым магам их более сильные товарищи относились как к грязи, но они уже имели некоторый вес в иерархии и однозначно определялись местным обществом к «людям», а не к «человекоподобным тварям», куда, по умолчанию, записывались все неодарённые. Может ли так быть, что Мата — очень слабый маг? Но тогда что она делает здесь? Или же она была компаньонкой, какой-нибудь имеющей чуточку сил девушки и после того как нужда в ней отпала, Мату просто выбросили за порог будто выросшую из возраста милого щенка собаку? В любом случае, к ней следует внимательнее присмотреться. Но это и без того понятно — за кем попало «старшинство» не признают.