— Боюсь, что тебе не удастся потерять «оперную девственность» в этом сезоне! После презентации у нас вечер занят — банкет в доме Джаннин Гольдштейн, мамы известного миланского дирижера Карло Гольдштейна, который, кстати, тоже будет на банкете.
Карло Гольдштейн дирижирует оркестром.
А на следующий вечер — последняя в этом сезоне «Аида», но на нее достать билеты совершенно невозможно ни за какие деньги!
— Ну, раз нельзя доставать билеты за деньги, — медленно промурлыкал магический кот, — остается доставать их без денег. Вот на банкете мы все и решим по поводу «Аиды». Надо уметь договариваться с людьми, — тихо и таинственно произнес кот, — слава Богу, матушка научила меня языку Данте и Верди.
— Ты бы лучше на русском подобрал что-нибудь из другой оперы, из стихов Бродского в свою магическую книгу, завтра — презентация, — перевел я разговор на другую тему.
— Почему это из другой оперы?! — возразил кот, — у меня уже давно все готово к опере Верди, — и выразительно продекламировал:
Что-нибудь из другой
оперы, типа Верди.
Мало ли под рукой?
Вообще — в круговерти.
Безразлично о ком.
Трудным для подражанья
Птичкиным языком.
Лишь бы без содержанья.
Наконец-то умиротворенный автор сидел в театре Ла Скала, слушал божественную музыку Верди, сочиненную полтора века назад, а когда опера закончилась и заживо погребенный тенор Радамес вместе со своей возлюбленной Аидой навсегда исчезли в кулисах, автор встал вместе со всеми зрителями и, аплодируя, вдруг четко увидел на складках занавеса четверостишие на русском языке:
Мир состоит из наготы и складок.
В этих последних больше любви, чем в лицах.
Как и тенор в опере тем и сладок,
что исчезает навек в кулисах.
Я подумал, что сошел с ума! Этого не может быть! На презентациях мне все было понятно: я задаю вопрос зрителям, кот подсовывает себе под лапу заранее заготовленные стихи, а зрители их видят и читают.
А здесь, в Ла Скала, кто мог это сделать?
Афиша на стене Ла Скала: последняя опера «Аида» в этом сезоне (Coreografia: Vladimir Vasiliev; Interpreti: Vitalij Kowaljow, Fabio Sartori etc.).
В ложе Ла Скала: автор с магическим котом Миссисипи (кот слева от автора в сумке ☺).
Я быстро полез в сумку, достал книгу, открыл рисунок магического кота Миссисипи и строго спросил его:
— Это твои проделки? Кто это сделал?!
— И ты еще спрашиваешь: кто, кто? Конь в пальто! Конечно, я! Мастерство растет! — И кот гордо ударил себя правой лапой в грудь так, как будто припечатал на нее еще один орден.
— Но для кого ты совершил это «чудо»? Все равно в зале не было ни одного человека, читающего по-русски!
— Как это не было? А на афише «Аиды» видел имена двух наших соотечественников — Владимир Васильев и Виталий Ковалев? Вот для них я и сотворил это чудо!
— Но чудес не бывает! — воскликнул я. Где ты их видел — эти чудеса в нашей жизни?
— Ты думаешь, что чудес не бывает? — вкрадчиво промурлыкал кот. — А помнишь, в Москве интеллигент в шляпе читал Пушкина: «Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит».
— Но эти чудеса были во времена Пушкина, еще в XIX веке!
— Хорошо, вот тебе слова Бродского из ХХ века:
Что нужно для чуда? Кожух овчара,
щепотка сегодня, крупица вчера,
и к пригоршне завтра добавь на глазок
огрызок пространства и неба кусок.
— Знаю, слышал, — отмахнулся я от кота, — на эти слова питерский композитор Сергей Гринберг музыку сочинил, а песню исполняет тенор Сергей Русанов. Но мне нужны примеры чудес не из поэзии Пушкина или Бродского, а из нашей обычной жизни…
— Пожалуйста! — спокойно ответил кот. — Разве ты мог себе представить, что приедешь в Милан на презентацию книги, а попадешь в Ла Скала, да еще на «Аиду»?
— Нет, не мог себе представить!
— Или мой случай, — продолжал спокойно кот, — пролежал четверть века на печи, в архиве Эвелины Шац, читая стихи да инструкцию по починке примуса, никто меня и не знал, а потом вдруг — бац! — и за полгода полмира с тобой объездил, стал широко известен в узких кругах! И даже «оперную девственность» потерял с самой «Аидой»! Разве это не чудо?
— Да, — ответил я находчивому коту, — вынужден согласиться и с ученым котом Пушкина, и со «знаменитым» магическим котом Миссисипи: чудеса в решете, да и только!..
— Но самое главное чудо из чудес, что я иногда подсовывал себе под лапу чистые листочки, без текстов! — подняв лапу вверх с чистым листом, хитро произнес кот.
— А где же зрители брали стихи Бродского?! — удивленно воскликнул я.
— Где-где? — передразнил меня кот. — В голове! К нам на презентации приходят «подкованные» любители поэзии Бродского, и когда ты задавал им вопрос, что написано в книге кота, то они даже без моей помощи быстро находили и читали подходящие стихи поэта. Вот это и есть самое большое чудо из чудес — читатели Бродского!
Санкт-Петербург: Музей Анны Ахматовой и день рождения Иосифа Бродского Четвертый диалог с котом
В день рождения Иосифа Бродского, 24 мая 2018 года, перед презентацией в Музее Анны Ахматовой, который находится в Фонтанном доме дворца Шереметевых, я спросил кота, что он подобрал для показа в своей «магической книге»?
— Тут и подбирать ничего не надо! — ответил кот. — Это стихи Иосифа Бродского на столетие Анны Ахматовой.
Бог сохраняет все; особенно — слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.
— Хорошие строки, — похвалил я кота, — мастерство растет! Особенно если учесть, что произноситься они будут не только в музее Анны Андреевны Ахматовой, но и во дворце графа Бориса Петровича Шереметева.
Герб и девиз рода Шереметевых: «Deus conservat omnia» (Бог сохраняет все) на воротах северного флигеля дворца Шереметевых в Санкт-Петербурге.
— А при чем тут граф Шереметев? — спросил кот.
— При том, — ответил я всезнающему коту, — что три слова в стихотворении Иосифа Бродского «Бог сохраняет все» — латинский девиз «Deus conservat omnia», который выбрал для герба рода Шереметевых еще сподвижник Петра I и участник Полтавской битвы граф Шереметев.
— Все понял! — отрапортовал кот по-солдатски, — заполнили еще один пробел в моем кошачьем образовании.
Вот так подготовившись и заполнив еще один пробел в образовании и кота, и автора, мы с котом Миссисипи пошли на презентацию книги в Музей Анны Ахматовой.
Вход в Музей Анны Ахматовой: автор и магический кот Миссисипи (кот, как всегда, в сумке).
Директор Музея Анны Ахматовой Нина Ивановна Попова внимательно рассматривает, что написано в книге магического кота Миссисипи (презентация в музее в день рождения Иосифа Бродского 24 мая 2018 года).
В саду Фонтанного дома в Музее Анны Ахматовой баннеры с фотографиями Иосифа Бродского, напечатанные на шифоне, а сквозь них просвечивает небо.
После презентации книги читательница говорит автору, что она видела сложный спектакль «Бродский/Барышников» в Чикаго, но только после прочтения в книге эссе-рецензии на спектакль у нее сложилось полное представление о нем.
Полторы комнаты, или Музей-квартира Бродского: призрак поэта и еще живые свидетели
Презентации книги в различных городах были сюрпризами не только для зрителей, но иногда и для магического кота Миссисипи и автора книги.
Так было в Риме, когда на презентации книги в зале оказался «Вергилий Бродского-2», рассказавший, как он водил поэта по местам Вечного города, где еще не ступала нога туриста. Так произошло и в родном городе поэта, в «Полутора комнатах» Бродского, где могут разместиться немного людей, всего «полтора зрителя», но зато каких.
В Музее-квартире Иосифа Бродского в Санкт-Петербурге, когда автор показывал фото Анны Ахматовой в Таормине, женщина, сидевшая справа в первом ряду, произнесла (ох уж мне эти первые ряды с «ясновидящими женщинами», которые все видят и все знают!): «А я была знакома с Анной Андреевной».
Ведущий презентации, как и в Иерусалиме, повернулся к женщине и вопросительно посмотрел на нее.
— Да, мы познакомились в 1946 году, в очень тяжелое для Анны Андреевны время. Тогда вышло мрачное постановление Оргбюро ЦК ВКПб о журналах «Ленинград» и «Звезда», где творчество Ахматовой и Зощенко подвергалось партийной критике со стороны Жданова, и оба были исключены из Союза писателей.
— Коту совершенно наплевать, существует ли отдел пропаганды в ЦК КПСС, — процитировал Бродского магический кот Миссисипи.
— Коту, может, и наплевать, но Анну Андреевну тогда могли не только исключить из Союза писателей, но и посадить или сослать куда надо, — заметила женщина.
— Да, — философски промурлыкал кот, — время было крутое!
— И с Иосифом Бродским я тоже была знакома, — тихо добавила женщина.
Услышав имя Бродского, магический кот Миссисипи сильно оживился.
— Как вас зовут, — вкрадчиво поинтересовался кот, умеющий разговаривать с людьми на разных языках.
— Меня зовут Инна, Инна Рахлина, — ответила женщина.
— Инна, расскажите о знакомстве с Бродским подробнее, — попросил кот, достал откуда-то блокнот, из-за уха карандаш и приготовился записывать.
«Блокнот в клеточку, — заметил я про себя, — точно такой же, в каком Иосиф Бродский рисовал на Сицилии профили зрителей и женский оркестр». Наверное, кот прибрал блокнот к рукам, еще живя в архиве Эвелины Шац.
— Иосифа Бродского в наш дом в гости привел Александр Кушнер, это было в 1964 году…