Не сводя с меня глаз, он молча ждет, пока до меня дойдет смысл данного откровения. Я полностью понимаю и принимаю это, как и многое из сказанного этим мужчиной в последнее время.
— Просто скажи, как сильно меня любишь. Это поможет.
Поджимаю губы, отчаянно стараясь оставаться невозмутимой. Это очень непросто после того, как он шокировал меня настолько сильным заявлением. Хочу толкнуть Миллера на спину и продемонстрировать ему чувства поцелуем, от которого сердце замрет, но крошечная часть меня желает, чтобы он понял столь явный намек. Он никогда ничего не говорит о любви. Очарован вот слово, которое он выбрал, и я точно знаю, что имеется в виду. Но не отрицаю желания услышать эти три простых слова.
Миллер укладывает меня на спину и терзает щетиной, покрывая поцелуями недовольное лицо.
— Я безмерно тобой очарован, Оливия Тейлор. — Мои щеки заключены в его ладонях. — Ты никогда не узнаешь насколько сильно.
Я сдаюсь на волю Миллера, позволяя ему полностью овладеть собой.
— Я бы хотел весь день провести под этими одеялами вместе с моей привычкой, но у нас назначено свидание. — Укусив мой нос, он тянет меня с кровати, ставит на ноги и теребит мои волосы. — Прими душ.
— Да, сэр! — Я отдаю ему честь, не обращая внимания на то, как он закатывает глаза и направляюсь в ванную.
Глава 2
Я стою на тротуаре возле отеля, и смотрю на небо. Это часть ежедневной рутины. Каждое утро я спускаюсь вниз, оставляя Миллера наверху с его хлопотами; стою у обочины, запрокинув голову, и с интересом гляжу на небеса. Люди обходят меня, такси и блестящие черные внедорожники проносятся мимо, и нью-йоркский хаос наполняет слух. Я очарована стерегущими город высотками из стекла и металла. Просто… невероятно.
От восторженного созерцания меня могут отвлечь разве что прикосновения Миллера. Его дыхание у моего уха.
— Бум, — шепчет он, поворачивая меня к себе. — Знаешь, они ведь не становятся выше за ночь.
Снова бросаю взгляд вверх.
— Я просто не понимаю, как они держатся вертикально.
Он опускает мой подбородок вниз. В его глазах нежность и озадаченность.
— Может, стоит утолить эту жажду знаний.
Я вытягиваю шею.
— Что ты имеешь в виду?
Он опускает ладонь мне на затылок и ведет по Шестой авеню.
— Возможно, тебе стоит заняться изучением строительной инженерии.
Вынырнув из-под руки Миллера, подаю ему ладонь. Он отпускает меня, сжимая и разжимая пальцы, пока хватка не становится привычной.
— Меня больше интересует история здания, а не то, как оно было построено.
Снизу вверх смотрю на его высокую фигуру, улыбаясь при этом. Миллер в джинсах. Те хорошо на нем сидят, как и обычная белая футболка. Пока мы здесь носить костюмы было бы до смешного неуместно, и я не побоялась об этом сообщить. Он не стал спорить и позволил таскать себя по «Саксу»[3] весь первый день после приезда. Ему не нужны костюмы в Нью-Йорке, здесь некого дурачить шаблонным образом равнодушного джентльмена. Несмотря на это, Миллер Харт все еще плохо справляется с прогулками. Особенно в сочетании с шопингом.
— Итак, помнишь задание на сегодня? — спрашивает он, когда мы останавливаемся у пешеходного перехода с сигналом «ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН». И видя мою улыбку, приподнимает брови.
— Да, и я подготовилась.
Вчера, пока Миллер совершал какие-то деловые звонки, я на несколько часов застряла в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Мне не хотелось оттуда уходить, хоть и занималась самоистязанием: гуглила Грейси Тейлор. Однако она словно никогда не существовала. После нескольких не увенчавшихся успехом попыток я закопалась в дюжине книг, но не все они были об исторической архитектуре. Ознакомившись с посвященной ОКР, я узнала, что оно связано с гневом. Миллер определенно вспыльчив.
— И какое здание ты выбрала?
— Брилл-Билдинг[4].
Он хмуро смотрит на меня сверху вниз.
— Брилл-Билдинг?
— Да.
— Не Эмпайр-стейт-билдинг[5] или Рокфеллеровский центр[6]?
Я улыбнулась.
— Все и так знают их историю.
Правда, я еще думала, что о большинстве строений в Лондоне всем известно буквально все, но ошибалась. Миллер ничего не слышал о «Кафе Роял»[7] или что за ним стоит. Возможно, я слишком сильно поглощена лондонской роскошью. Знаю обо всем, и не уверена, являюсь ли отчаянной и одержимой или все-таки чертовски хорошим гидом.
— Правда?
Я восхищена его недоверчивостью.
— Брилл-Билдинг еще менее знаменито, но я слышала о нем. Думаю, тебе понравится то, что я о нем узнала. — Сигнал светофора меняется, и мы начинаем переходить дорогу. — У него очень интересная музыкальная история.
— Неужели?
— Да.
Я смотрю на Миллера и вижу нежную улыбку. Может показаться, что он обеспокоен моим бессмысленным увлечением историей архитектуры, но я знаю, что мой энтузиазм приносит ему удовольствие.
— А ты помнишь свое задание? — останавливаю, прежде чем он переведет нас через еще одну дорогу.
Мой любимый одержимый мужчина пристально на меня смотрит. И я ухмыляюсь. Точно помнит.
— Что-то о фаст-фуде.
— Хот-доги.
— Точно, — подтверждает он с содроганием, — ты хочешь, чтобы я съел хот-дог.
— Да, — соглашаюсь я, сдерживая истерический смех.
Каждый проведенный в Нью-Йорке день мы ставим друг перед другом задачи, которые следует выполнить. Задания Миллера оказались довольно интересными: от подготовки лекции о местных зданиях, до купания вместе с ним при условии, что мне нельзя к нему прикасаться, а ему можно. Это было невыносимо, и я с треском провалилась. Не то, чтобы он сильно переживал, но я потеряла балл. Мои задания немного детские, но идеально подходят Миллеру: посидеть на траве в Центральном Парке[8], поесть в ресторане без поиска идеального места для бокала вина и вот сейчас попробовать хот-дог. Очень простые вызовы… теоретически. Кое-что ему далось, кое-что нет, как, например, постоянное перемещение бокала с вином. Каков счет? Оливия — восемь, Миллер — семь.
— Как хочешь, — фыркает, утягивая меня в сторону дороги, но я остаюсь на месте и жду, когда он снова обратит на меня внимание. Миллер сосредоточено смотрит, лихорадочно соображая. — Ты собираешься заставить меня съесть хот-дог в одном из этих грязных маленьких прилавков на углу, не так ли?
Я киваю, зная, что в нескольких шагах от нас он видит один из таких грязных маленьких прилавков.
— Например, в этом.
— Очень удобно, — бормочет он, неохотно следуя за мной к тележке с хот-догами.
— Два хот-дога, пожалуйста, — прошу продавца, пока мой спутник неловко переминается рядом.
— Конечно, дорогуша. Лук? Кетчуп? Горчица?
Миллер делает шаг вперед.
— Ничего.
— Всего! — вмешиваюсь, отталкивая его назад и игнорируя раздраженный вздох. — И как можно больше.
Посмеиваясь, продавец берет булочку для хот-дога, нагромождает сверху лук, а затем сбрызгивает сверху кетчупом и горчицей.
— Все, что пожелает леди, — говорит он, протягивая готовое блюдо. Я же передаю его Миллеру.
— Наслаждайся.
— Сомневаюсь, что смогу, — ворчит он, с недоверием рассматривая свой завтрак.
Я виновато улыбаюсь продавцу и забираю свой хот-дог, вручая десятидолларовую купюру.
— Сдачи не надо, — произношу, хватая Миллера за руку и уводя в сторону. — Это было грубо.
— Что именно?
Искренне озадаченный, он поднимает взгляд, и я закатываю глаза на подобное невежество.
Впиваясь зубами в булочку, приглашаю Миллера последовать примеру. Но он лишь смотрит на хот-дог, как на самую странную вещь, которую когда-либо видел. Даже немного вертит, будто если найти правильный угол, тот будет выглядеть аппетитней. Я помалкиваю, наслаждаясь вкусом, и жду, когда Миллер сделает решительный шаг. Я съедаю половину, когда он отваживается откусить кончик.
А затем я с ужасом, почти таким же сильным, как у Миллера, наблюдаю, как внушительная порция лука, обильно смешанного с кетчупом и горчицей, соскальзывает с края и шлепается на его белоснежную футболку.
— Оу…
Тяжело сглатываю, готовясь к неминуемому срыву.
Стиснув зубы, он пялится на грудь, а хот-дог быстро летит на землю. Я вся напрягаюсь и прикусываю нижнюю губу, чтобы не ляпнуть что-нибудь и еще больше не разжечь очевидное раздражение, исходящее от него волнами. Он выхватывает у меня салфетку и начинает отчаянно тереть ткань, только размазывая пятно. Я сжимаюсь в комок. Миллер делает глубокий успокаивающий вдох. Затем закрывает глаза и медленно их открывает, сосредоточив взгляд на мне.
— Охренеть как классно.
Я раздуваю щеки, болезненно прикусываю нижнюю губу, изо всех сил стараясь сдержать смех, но это бесполезно. Поэтому бросаю свой хот-дог в ближайшую урну и теряю контроль.
— Прости! — Мне не хватает воздуха. — Просто у тебя… у тебя такой вид, словно сейчас настанет конец света.
Сверкая глазами, он хватает меня за затылок и ведет вниз по улице, а я все еще пытаюсь взять себя в руки. Ему этого не понять, будь мы в Лондоне, Нью-Йорке или Тимбукту.
— Этот сойдет, — заявляет он.
Я поднимаю глаза и вижу на другой стороне улицы магазин Diesel[9]. Миллер быстро переводит меня через дорогу, несмотря на то, что для пешеходов в запасе осталось только три секунды; несомненно, даже не допуская возможность отложить миссию по избавлению от ужасного пятна на футболке. Я абсолютно уверена, что он никогда бы добровольно не пошел в этот магазин, но в сложившейся ситуации возможности найти менее повседневную одежду нет.
Мы входим, и на