– В выходные надеялась, что вот-вот вернется, но теперь все тревожнее. Телефон по-прежнему выключен, на связь она ни с кем не выходила.
– Анна жила одна?
– Да, снимала небольшую квартиру на противоположном от Транспортной улицы конце города.
– Там кто-то был?
– Еще в субботу, сразу после обнаружения сумки с документами. С соседями говорили, контакты наши оставили. Сегодня тоже ребята отправились. С хозяйкой квартиры встречалась утром перед работой. Ей Аня ничего не сообщала, съезжать не собиралась, последнюю арендную плату внесла вовремя. Счета за коммуналку, правда, два месяца игнорировала, но для нее это обычное явление.
– Она отличается рассеянностью?
– Скорее, не умеет планировать свой бюджет. Между новым маникюром и оплатой по счетам непременно выберет первое.
Я вспомнила ее длинные алые ногти, постукивающие по экрану смартфона, а Настя спросила:
– Ты можешь воспроизвести содержание голосовых сообщений, которые она надиктовывала в пути?
– Дословно, конечно, нет. Мне показалось, что они были адресованы разным людям, один из них – мужчина, это совершенно точно. С ним более мягкий тон, заигрывающий, со вторым собеседником – сухой, формальный скорее. Возможно, первый – ее любовник. Там было что-то вроде: скучаю, жду встречи, ревную, не переживай.
– А в остальных голосовых сообщениях она что говорила?
– Как будто отчитывалась, – после недолгих размышлений ответила я. – Были фразы вроде таких: как и договаривались, все по плану. Никакой конкретики, но содержание примерное такое.
– То есть в вашем городе она сделала некое дело и докладывала о результатах?
– Необязательно, – попытавшись снова воспроизвести в памяти ее сообщения, ответила я. – Все было очень расплывчато. Город наш не фигурировал, как, впрочем, и ваш. Ни времени, ни сроков… Но она нервничала, это я уловила совершенно точно.
– Ничего не понимаю, – вздохнула Анастасия. – В пятницу утром вела себя как обычно. Потом вдруг резко подскочила и отправилась к начальству. Вернувшись, сказала мне, что живот прихватило и срочно едет домой.
– Для подруги тем временем она зачем-то придумала версию про шопинг.
– Как я поняла, Сара, так подругу зовут, звала ее поужинать вечером, а Аня сказала, что получила премию и должна срочно потратить ее на новые наряды. Та еще обиделась, что Аннушка ее с собой не позвала. Обычно они вместе за покупками отправлялись.
– Сама же в это время поехала в другой город…
– Ерунда какая-то.
– Я уже интересовалась у Виктора, но все-таки: не может быть это как-то связано с расследованиями, которыми она занималась?
– Не было ничего такого за последнее время. Да и Анька каждую копейку считала, с чего бы ей на экспресс билеты покупать за свой счет, если бы дело касалось службы?
– Кстати, а премия-то была?
– Не было, – покачала головой Анастасия.
– Значит, версия для подруги была выдумана намеренно. Ни на какой шопинг она вовсе не собиралась, а планировала отправиться в другой город изначально. Спонтанным решением это не было…
В этот момент затрещал рабочий телефон. Настя сняла трубку, представилась и довольно долго слушала глухой голос на том конце провода, лишь изредка вставляя короткие: «да» и «ясно».
– Ты права, – подтвердила девушка, простившись с собеседником. – Только что сообщили, что оба билета были приобретены еще в среду вечером, почти за двое суток до ее отъезда.
– Значит, визит в наш славный город она планировала…
– Но никогда о нем при мне не упоминала, – подытожила Настя. – Я также запрашивала, не были ли ею приобретены билеты на родину: ничего похожего не удалось найти.
– Ты надеялась, что она бросила все и помчалась к родителям?
– Честно говоря, не особо. Отношения у них натянутые, насколько мне известно. Хотя в жизни бывают разные ситуации, порой вынуждающие нас сближаться с теми, с кем связь потеряна.
– Они, кстати, сюда не собираются?
– Интереса не проявляли, – покачала головой Анастасия. – По телефону заверили, что надеются на слаженную работу органов правопорядка по поиску коллеги.
Я поднялась со стула и сделала пару шагов в направлении рабочего места Анны Петровны. На столешнице царил хаос: бумаги были разбросаны вперемешку с тюбиками крема и бальзамами для губ и пачками сигарет.
– Кто-то постарался? – поинтересовалась я, осматривая обстановку.
– Я перебрала часть распечаток и записей. А если ты про беспорядок, так это обычное положение дел.
– Компьютер проверяла?
– Ничего интересного.
– Я бы попросила техническую службу проверить скрытые папки или удаленные файлы.
– Сделаю, – заверила Анастасия, и мы простились.
Виктора я встретила в коридоре. Он на всех парах мчался в направлении своего кабинета, разговаривая с кем-то по телефону на повышенных тонах. В дверь мы вошли друг за другом.
Простившись с невидимым Димой, он обратился ко мне:
– Побеседовали?
Я кратко пересказала ему наш с Анастасией разговор.
– Эх, чует мое сердце, хорошо это дело не кончится.
– Поясни.
– Сотрудница пропала, все службы на ушах. Не найдем – по шапке прилетит всем.
– А если найдете?
– Тогда ей, – справедливо заметил Субботкин. – И от меня в первую очередь.
– Ты упоминал, что Аннушка крутила шашни с вашим замом.
– Ага, только сотрудники как бы не в курсе.
– То есть с ним о ее исчезновении никто не разговаривал?
– Как с начальством – разумеется, ну а о личном ни-ни. Кому надо подставляться? Все своим местом дорожат.
– Я прикомандирована, – пожала я плечами. – И отправиться домой в случае чего совсем не против. Как зовут зама?
– Даниил Альбертович Крюков, восемнадцатый кабинет, – ответил Субботкин, поняв, что спорить со мной бессмысленно, и зачем-то добавил: – С золотой табличкой на двери.
Нужный кабинет я нашла этажом выше. Табличка действительно имелась и, помимо ФИО, содержала должность: все как подобает приличным инстанциям. Я постучала и услышала суровое «Приглашу» из-за двери.
Отойдя на пару шагов, я прислонилась к стене напротив и стала ждать. Минуты через три дверь распахнулась, и я могла лицезреть Даниила Альбертовича. Я предполагала увидеть пожилого лысеющего начальника, на пороге же стоял вполне привлекательный высокий мужчина лет сорока. Костюм с иголочки и отглаженная рубашка отлично смотрелись на подтянутой фигуре.
Не знаю, почему именно он виделся мне иначе: повлияла ли на мои представления занимаемая Крюковым должность, или внешность и поведение Ефременко заставили думать о нем как о малопривлекательном типе. Так или иначе, представить их вместе мне было очень сложно. Тем не менее словам Субботкина я верила. Если он говорил о связи зама с подчиненной, почва для таких слов имелась.
– Вы ко мне?
– К вам, – выдала я самую широкую свою улыбку. – Татьяна Юрьевна Свиридова, прикомандирована…
– Знаю, – оборвал он меня на полуслове. – Добро пожаловать в наши пенаты.
Он придержал дверь, приглашая войти, и указал мне на мягкое кожаное кресло.
– Чем обязан? – поинтересовался Крюков, взяв в руки тонкую металлическую ручку, словно собирался записывать мои слова.
– Не буду ходить вокруг да около, – начала я. – Полагаю, вам известна причина, по которой я здесь.
– Поиск Ефременко, – сухо кивнул он.
– Наверняка вам сообщили, что волею случая она оказалась моей попутчицей в пятницу. Мы сидели на смежных креслах.
– Да, я слышал.
– И я слышала… – выдержав паузу, я продолжила: – В пути, пока телефон не разрядился, Анна отправляла множество голосовых сообщений. Получателей было несколько, и одним из них были вы, Даниил Альбертович.
Я блефовала. В том, что часть посланий были адресованы ему, у меня не было никакой уверенности, лишь догадки. Крюков нисколько не смутился и продолжил таким же ровным тоном:
– Разумеется, мы с Анной Петровной коллеги, она моя подчиненная. Конечно, мы обмениваемся информацией.
– В пятницу вечером?
– В том числе. В субботу утром она должна была заступить на дежурство, соответственно, не лишним было обсудить некоторые детали…
– Обсуждаемые детали носили сугубо личный характер, судя по тому, какие реплики она записывала для вас.
Крюков молчал, не сводя с меня глаз. Я спокойно выдержала его взгляд и продолжила:
– Кроме того, о вашей связи с Ефременко известно всему коллективу, нравится вам это или нет. Я здесь гость, со своей моралью лезть не собираюсь, хоть подобные романы между начальством и подчиненными в органах и не приветствуются. Тем не менее в такой ситуации, когда речь может идти о здоровье или даже жизни вашей коллеги, а также репутации всего заведения… – Я обвела взглядом кабинет Крюкова и продолжила: – Не вижу смысла делать вид, что вас с Анной Петровной связывали сугубо деловые отношения.
Даниил Альбертович по-прежнему хранил молчание. Только ручка выпала из его руки, глухо ударившись о стопку бумаг, лежащих на столе.
– Татьяна Юрьевна, – обратился ко мне Крюков с кривой усмешкой на лице, – не могли бы вы напомнить мне занимаемую вами должность?
– Указываете на мое место? Что ж, на другой исход я и не рассчитывала.
– Ошибаетесь. Вы ведь инструктор по физической подготовке, верно?
– Именно так. Вас что-то смущает?
– Меня восхищает ваша смелость и ваш подход. Вам бы расследованиями заниматься, а не чужими бицепсами.
Признаться, Крюков был не первым, кто давал мне подобный совет. Кажется, с подобным предложением успели выступить буквально все: начиная от моих коллег до давнего друга Кости, с подачи которого я, собственно, и оказалась сначала на юридическом факультете, а потом и в полиции.
– Вы сделали такой вывод за ту пару минут, что мы имеем удовольствие общаться? – удивилась я.
– Буквально в первую минуту. Дело в том, что в пятницу вечером мы с Анной Петровной не общались по вопросам нашего отдела, а уж более деликатным и подавно. Поскольку о моей личной жизни вы осведомлены, наверняка вам известно, что я женат. Моя супруга – прекрасная женщина, с которой я провел под одной крышей уже более двадцати лет. Неужели вы думаете, что я позволю кому бы то ни было посылать мне сообщения личного характера во внеурочное время? Я дорожу своей семьей.