— Что ты здесь делаешь, Виктор?
— Что ты здесь вытворяешь, Анна?
Мужчина нервно расстегнул верхние пуговицы длинного черного пальто и вытащил из внутреннего кармана пачку сигарет.
Никита засунул руки в карманы, всем своим видом демонстрируя, что не собирается уходить, и одновременно внимательно разглядывая Виктора.
«Красивый» — неохотно отметил он про себя, но красотой ненатуральной, скорее журнальной. Модно подстриженные, уложенные гелем темные волосы, маникюр на изнеженных руках, золотой перстень на полпальца, модельная обувь, тонкие усики над верхней губой, дерганые движения — все это абсолютно не ассоциировалось у Никиты с подходящим для Ани мужчиной. Еще меньше ему понравился тон, которым проходимец позволял себе разговаривать с бывшей женой.
Никита пытался понять, как относится к появлению Виктора сама Аня, но она отреагировала весьма сдержанно. Даже голос ее звучал обманчиво спокойно.
— В собственном доме что хочу, то и делаю. Кто дал тебе мой адрес?
— Нашлись добрые люди. Не все одобрили твое решение оставить… — Виктор бросил недобрый взгляд в сторону Никиты, но тот не тронулся с места. — Но сейчас разговор не обо мне.
— Разве? Ты всегда говоришь и думаешь только о себе.
— Анна, я не собираюсь обсуждать наши личные проблемы при посторонних. — Виктор помял в руках сигарету «Nat Sherman Classics» — Никита не удивился бы, если бы это был «Treasurer» — и сунул ее назад в пачку. Мужчина явно нервничал, но это его проблемы. Никита не собирался оставлять дорогую ему женщину наедине с этим прохвостом.
Аня же пыталась демонстрировать безразличие ко всему происходящему. Никита мог только догадываться, что все это ей стоило.
— Я вообще не собираюсь ничего с тобой обсуждать. Мы уже все сказали друг другу. Кстати, Никита — не посторонний.
Лицо Виктора тотчас покрылось красными пятнами. Губы почти исчезли.
— Посмотри на себя в зеркало, Анна. Глаза горят, губы распухли, щеки алеют, как у потаскухи! Дружка-альфонса завела?! Куда же подевались твои ханжеские замашки?
Окончание
* * *
В тот же миг Аня растеряла все свое напускное спокойствие, а заодно и красноречие, поэтому не нашлась с ответом на обидные слова Виктора. Девушке было неприятно как само появление здесь бывшего мужа — да еще в такую минуту, так и тот факт, что Никита увидел, с каким ничтожеством она связалась.
Девушка уже надумала попросить Никиту оставить их с Виктором наедине, дабы тот не слышал, как Виктор незаслуженно оскорбляет ее. А может, и заслуженно, ведь это она умудрилась связать свою жизнь с эгоистом. Вот только Никита вряд ли уйдет. Такова его натура.
Размышляя, Аня пропустила тот момент, когда Никита двинулся с места, а ее бывший муж оказался прижатым более массивным соперником к свежевыбеленной стене коридора. Виктор в ответ взвизгнул как-то совсем по-бабьи и попробовал вывернуться из-под руки Никиты, но тот не шелохнулся. Его тихий голос гулко отозвался между широкими лестничными пролетами.
— Меня можешь называть, как угодно. Хотя, по моему мнению, ты, пижон, больше подходишь на роль альфонса. Аню же трогать не смей — ни словом, ни делом. Теперь она — не твоя забота. Я понятно объясняю?
— Убери руки, как тебя там? Ты мне фирменное пальто испортил!
— Я тебе жизнь испорчу, если ты не уберешься отсюда и не оставишь эту женщину в покое. Хотя, нет. Я придумал для тебя кое-что поинтереснее. Давай, личико слегка подправлю. Думаю, горбинка на носу тебе не помешает.
Аня видела, как расширились от страха глаза Виктора. Оказывается, ее бывший муж умеет сражаться только с женщинами, против мужчин он воевать не в силах. Девушке ужасно хотелось, чтобы Никита сбил с Виктора спесь — неважно, какими методами, но ее обычный здравый смысл, как всегда, одержал верх, и она тронула дорогого ей человека за плечо.
— Оставь его. Пусть уходит. Давай не будем затевать драку в праздник.
— Твоя просьба для меня закон, — Никита приподнял Виктора над ступеньками и слегка подтолкнул его вниз. — Проваливай, пижон. С Новым годом!
Виктор чудом удержался на ногах, неловко развернулся и в очередной раз ударился о стену.
— Чувствуешь себя победителем, да? Думаешь, поймал жар-птицу? — Бывший муж захихикал, и Аня удивилась, что прежде не замечала, какой у него неприятный голос, и еще более противный смех. — Да она только и умеет, что целоваться! А в остальном — бревно бревном! Анька холодная, как лягушка, и даже не надейся, что это земноводное когда-нибудь превратиться в царевну!
Никита сделал шаг по направлению к ее мужу, но Аня вцепилась в его руку и удержала рядом с собой. Виктор мчался к выходу, гогоча и выкрикивая на весь подъезд:
— Ничего тебе не светит, попомни мое слово! Она — ледышка!
* * *
Никите хотелось уничтожить подлеца, но сейчас у него была другая забота. Аня обняла его, уткнулась в грудь, и в перерывах между всхлипами запричитала:
— Он врет! Врет! Я не лягушка! И не бревно! — Никита прижал к себе дрожащее тело и тихо выругался. — Ты мне веришь?
— Анечка, милая, успокойся.
В таком состоянии он не мог привести ее к праздничному столу, и Никита направился к двери Ани.
— Я не могу, не могу успокоиться. Ты мне веришь?
— Верю.
Никита практически внес женщину в ее квартиру и захлопнул за собой дверь. Все остальные могли подождать, а вот Аня — нет. Она срочно нуждалась в его помощи — в нем самом. Он взял ее заплаканное лицо в свои руки и нежно поцеловал.
— Я — не ледышка!
Она повторяла эти слова снова и снова, осыпая его горячими поцелуями торопливо и жадно, словно хотела что-то доказать, и ненависть Никиты к бывшему мужу Ани возросла в тысячи раз. Как она выдержала с ним столько лет?
— Анютка, дорогая моя девочка, я знаю, какая ты. Неужели забыла?
Она перестала плакать, но начала шмыгать носом, а еще смотрела на него огромными, влажными глазами. С неожиданной обидой в голосе она заметила:
— Помню все. Даже то, что ты не захотел меня.
— Разве ты… Тебе не было хорошо?
— Мне — да. А тебе — нет. — Они стояли и смотрели друг на друга, словно заново переживая свой первый любовный опыт. Аня выглядела так же решительно, как и одиннадцать лет назад. — Я хотела тебя тогда. И хочу сейчас. А ты?
Вместо ответа Никита поднял ее на руки и понес в комнату.
* * *
Мужчина нес ее на руках!
Не так.
Самый желанный в мире мужчина нес ее на руках — вот настоящее счастье! А то, как он торопился, лишь добавляло остроты ощущениям Ани.
Вначале Никита направился к дивану, но она шепнула «Скрипит!», и он тут же изменил направление. Выбор у него был небольшой, как, впрочем, и пространство для маневра, поэтому Аня оказалась на столе.
Она никогда не занималась подобным на столе, и это добавило угля в костер ее желания. Аня не сдержалась и хихикнула, чем вызвала недоуменный взгляд Никиты. Вместо того, чтобы объяснять причину своего веселья, она просто обняла его и поцеловала в шею под ухом, вдохнув терпкий мужской аромат.
Он поцеловал ее в ответ, прошептав:
— Мы все сделаем медленно.
— Хорошо.
Ее ответ прошелестел по тихой комнате и замер в еще одном поцелуе — более нежном, но не менее страстном.
Никита развел в стороны ее ноги, ласково погладив колени, а она обняла его за талию и притянула к себе настолько близко, как сумела. Пока его губы путешествовали по ее лицу, нежно касаясь век, ее руки настойчиво изучали сильное тело. Когда ее любопытные ладошки пробрались под мужской джемпер и коснулись мышц живота, Никита вздрогнул и резко выдохнул. Он снял с нее гольф и бросил ей за спину, Аня неожиданно смутилась под пристальным взглядом.
Никита ласкал ее грудь сквозь тонкое кружево, и по женскому телу волнами пробегала дрожь.
— Не замерзла?
— Нет, — прошептала Аня и прижала руку чуть ниже пояса его брюк, чем вызвала низкий мужской стон, а еще удивилась собственной смелости. Никита же уткнулся лицом между ее грудей и хрипло пробормотал:
— Извини, но медленно не получится.
Она не хотела медленно. Аня желала сразу и все, но о таком сумасшествии, которое произошло после этих слов, она даже не мечтала.
За те несколько мгновений, пока девушка стаскивала с Никиты джемпер и расстегивала молнию на брюках, сама она оказалась совершенно нагой. Даже его восхищенный взгляд казался ей прикосновением — множеством нетерпеливых прикосновений, и она решилась — немного неловко, но решительно освободила мужчину от трусов. Осознание того, что в ее руках шевелится горячая шелковистая напряженная плоть, оказалось ее последней здравой мыслью.
Никита приподнял ее бедра и заполнил собой — одним движением, до отказа, а Аня откинулась назад, обнимая мужчину ногами за талию, и подставляя жадным губам свои груди. Он лакомился ими так же нетерпеливо, как ребенок — любимым десертом, и теперь уже вскрикивала она — громко, не сдерживаясь.
В ответ Никита сделал резкий выпад, и Аня ударилась тысячами молекул о берег моря наслаждения. Она продолжала взлетать и падать на штормовых волнах, когда Никита неожиданно замер.
— Я должен выйти?
Его хриплый голос спрашивал и умолял одновременно. Разве она могла отказать ему и себе?
— Нет.
Неимоверная нежность затопила женское сердце, когда она обняла тяжелое тело мужчины, без сил повалившегося на нее, и прижавшего к крышке стола. Аня смотрела на мерцающие огоньки елочной гирлянды и благодарила судьбу, которая привела ее в этот дом.
— Получилось грубовато, и, наверное, я должен извиниться, — голос звучал лениво и гордо, и был весьма далек от сожаления, но Аня не хотела подлавливать Никиту на несоответствии. Настроенная весьма миролюбиво — еще бы, после такого удовольствия! — она готовилась признаться в том, о чем не говорила никому.
— Если бы не ты, я так и не узнала бы, что женщина способна испытывать подобное.
Он немного помолчал, а затем спросил: