А Андриана, налив себе чашку чаю и сделав пару бутербродов с сыром и колбасой, снова погрузилась в свои мысли. Слушая краем уха щебет птиц за окном, она думала о том, какая Виолетта получилась у них славная. Так и хочется сказать, что красоту их внученьки пером не описать и самой искусной кистью не передать. Пусть она у них одна на троих, но зато какая! Казалось, им только и осталось, что радоваться жизни и почивать на лаврах. Но не тут-то было! Случилась новая напасть: Виолетта влюбилась в своего однокурсника Филиппа Окунева.
И вроде бы что в этом удивительного, все девушки рано или поздно влюбляются.
Но Виолетта влюбилась уж как-то слишком пылко, чем встревожила бабушку.
Андриана отнеслась к влюблённости Виолетты и беспокойству Милы снисходительно.
– Что ты кудахчешь над ней, как клуша, – сказала она беспрестанно беспокоящейся о внучке подруге.
Леокадия, которая не была моралисткой, неожиданно оказалась солидарна с Милой и кандидатуру возлюбленного Виолетты приняла в штыки.
– Ты связалась с сыном лавочника?! – зафыркала Леокадия, едва узнав, чем занимаются родители избранника Виолетты.
– Тётя Лео! Отец Филиппа не лавочник, а владелец супермаркета.
– По мне, это всё одно! – презрительно наморщила нос Лео.
– Лео у нас известная снобка, – примирительно пробормотала тогда уставшая переживать Мила.
– Может, у них настоящая любовь, – решилась вставить своё слово Андриана.
– Щас! Любовь! В наше-то время, – язвительно заулыбалась Леокадия.
– Ты никогда не верила в любовь, – почему-то обиделась Андриана.
– А ты верила?
– Я да! – ответила Андриана с некоторым вызовом.
И сразу же получила от подруги ощутимый щелчок по самолюбию:
– Что же ты тогда не улетела со своим Артурчиком на крыльях любви?
– Ты же знаешь, что я не могла оставить родителей!
– Глупости! Просто ты сдрейфила отправиться в неизвестность. Вон Милка любила, так пошла за своим Иваном, как только позвал!
Глаза Милы стали мокрыми.
– Извини, Милка, – спохватилась Леокадия, – но ведь у вас с Ваней и вправду была настоящая любовь, коль ты пошла за ним без оглядки.
– Почему была? – тихо спросила Мила. – Я Ваню и сейчас люблю. Надеюсь, что он там, – она посмотрела на небо за окном, – тоже помнит меня и любит. И дочка наша с ним, – добавила она ещё тише.
– Конечно, – поспешила поддержать подругу Андриана.
– А ты свою жар-птицу сама из рук выпустила, – не унималась, насмешливо глядя на Андриану, Лео.
– Мы поженимся! – вскричала сквозь слёзы Виолетта, не желающая слушать споры своих бабушек. Надо сказать, что она всех их называла именно так – бабушками.
– Ха-ха, – парировала Леокадия. И оказалась права.
Длинноногая Виолетта,
Голубые сияют глаза.
Она вся точно музыка лета,
И любуются ей небеса.
В дни младенчества золотые
Над её колыбелью Лель
Тихо пел свои песни простые
И звучала его свирель.
Гасли звёзды – светила ночные,
Ветер в прятки играл с листвой,
Распускались цветы полевые,
Травы пахли полночной росой.
В том, что дети растут, нет секрета —
И притом незаметно для нас.
Стала девушкой Виолетта
И влюбилась, как все, в первый раз.
И, увы, никому не известно,
Повернётся какой стороной
К человеку любовь. Будет честной?
Чистой? Страстной? Иль роковой?
Так случилось и с Виолеттой,
Не догадывалась она,
У любви, в стольких песнях воспетой,
Есть и тёмная сторона…
Глава 2
Поначалу влюблённая Виолетта летала точно на крыльях! И слышно от неё было только – Филипп это, Филипп то.
Мила тихо радовалась, надеясь, что любовь внучки благополучно завершится свадьбой.
Андриана охотно соглашалась с подругой, осторожно поделившейся с ней своими надеждами, и восклицала:
– Нет, не умерла в сердцах молодого поколения романтика! Они способны любить с такой же пылкостью и нежностью, как мы когда-то!
– Ты им ещё Ронсара почитай! – усмехалась не верящая в силу любви молодого поколения Леокадия. – Или сонеты Петрарки!
– А что? – задирала нос Андриана. – Ты думаешь, что строки этих величайших поэтов не найдут в молодых сердцах отклика?
– Про отклик я даже и заикаться не стану, – гнула свою линию Леокадия, – я вообще сомневаюсь, что поколению гаджетов известны такие имена, как Ронсар и Петрарка.
– Но почему?! – сердито сжимала руки в кулачки Андриана.
– Потому что это не лизинг, не мониторинг и не шопоголизм, – хмыкала Леокадия.
– Одно не препятствует другому, – робко замечала Мила.
– Ещё как препятствует! – не уступала Лео.
– А вот твой Андрей Яковлевич читает тебе стихи? – выпятив грудь, шла в атаку Андриана.
– Нет, – качала головой Лео, – Андрюша возит меня на дачу! И мы с ним там цветочки нюхаем, клубничку собираем.
– Тебя всю жизнь на клубничку тянуло, – не осталась в долгу Андриана.
Лео картинно закатила глаза и как ни в чём не бывало продолжила:
– Мне достаточно того, что мне стихи читает Иннокентий Викентьевич.
– Вот!
– Что вот? – спросила Лео и, погрустнев, добавила: – Помнится мне, у Ронсара есть такие строки:
Ни ум, ни сердце, ни душа
В любви не стоят ни гроша.
– Чего не скажешь в минуту отчаяния, – тихо обронила Мила.
– Но Ронсар писал также:
Любовь напастью звать я не могу покуда,
А если и напасть – попасть любви во власть,
Всю жизнь готов терпеть подобную напасть.
– И что хорошего в твоём терпении? – не удержавшись, съязвила Лео. – Твой Соколов давно улетел, а ты всё грезишь о несбыточном.
– Девочки, не ссорьтесь! – расстроенная Мила переводила взгляд с одной подруги на другую. – Бог с ним, с Ронсаром! Мне вот Виолетта говорила, что они с Филей ходили на концерт романсов и песен на стихи Сергея Есенина.
– Понятно, – сказала Лео, – «Не жалею, не зову, не плачу». – И добавила своими словами: – Дай бог нашей Виолетте не зарыдать после грозы.
– После какой такой грозы?! – теперь уже рассердилась перепугавшаяся не на шутку Мила.
Но Лео как в воду глядела. Прошло ещё некоторое время, и на солнышко набежала тучка. Бабушка Мила не могла сказать точно, в какой именно момент изменилась её внучка. Хотя никакого перехода, как ей потом казалось, и не было. Всё изменилось сразу и резко. Вот только что Виолетта заливалась смехом, дурачилась, напевала себе под нос и вдруг помрачнела лицом, перестала смотреть на бабушку прямо, отворачивалась в сторону и молчала. Мила, несмотря на все усилия внучки скрыть печаль, стала замечать, что в глазах девушки часто стояли слёзы. Но только не нежные и благоуханные, как роса на лепестках фиалок, а горькие и злые.
На расспросы бабушки девушка не отвечала, только отмахивалась, как её мать когда-то, чем ещё больше пугала Милу.
А однажды за завтраком девушка горько расплакалась и призналась: Филипп её бросил и собирается жениться на их однокурснице.
Мила пришла в ужас, она выбежала из-за стола, обняла внучку и стала раскачивать её из стороны в сторону, как в те времена, когда Виолетта была маленькой.
– Не надо, бабушка, – сказала внучка, – я пойду, уже опаздываю в универ.
– Но ты не съела ни крошки! – всплеснула руками Мила.
– Бабуль, я не хочу.
– Постой, Виолетта! Может быть, всё ещё изменится! И твой Филипп одумается и вернётся к тебе! Поверь мне, у мужчин иногда бывают залёты!
– Залёты бывают только у девушек, – как-то неожиданно по-взрослому цинично отозвалась Виолетта.
– Я не то имела в виду, – густо покраснела бабушка.
– А что же?
– Просто мужчинам свойственны увлечения.
– Как говорит бабушка Лео, не забудь спустить кобеля на ночь с цепи, набегается и к утру домой вернётся.
– И где ты только такой пошлости нахваталась? – всплеснула руками Мила.
– Да у твоих подруг и нахваталась, – парировала Виолетта, не вытирая злых слёз, выступивших на глазах.
– Виолетта! Я умоляю тебя!
– Да успокойся уже, бабушка! Увлечения – это не про Филиппа!
– Я не понимаю тебя, – совсем растерялась Мила.
– Просто ему отец велит жениться на Майке Лоскутовой!
– Как это велит? – опешила Мила. – У нас ведь нет крепостного права.
– Бабушка! – закричала Виолетта. – Ты всё ещё мыслишь категориями своего советского прошлого! Да! – девушка топнула ногой. – У нас нет крепостного права! У нас дикий капитализм!
– Но почему именно на Майе? – решилась спросить Мила.
– Потому что у Лоскутовой отец банкир! А кто мой отец?! У меня его вообще нет! – Слёзы брызнули из глаз девушки. – Только бабушка-пенсионерка!
– Господи боже мой, – чуть слышно прошептала Мила.
– Ты бы ещё воскликнула: «О, времена! О, нравы!» И боже не поможет! Спроси у бабушки Лео! Если он, конечно, не бог денег Мамона!
– Но если Филипп тебя любит, он может отказаться от денег.
– Святая наивность! – воскликнула, заламывая в отчаянии руки, Виолетта. – Бабушка! Опомнись, кто в наше время отказывается от денег?! Никто! Мы живём в обществе потребления! Все только и думают, как одеться круче других, как отхватить такую тачку, чтобы окружающие помирали от зависти, как мухи от мороза!
– Девочка моя родная! Но ведь счастье не в деньгах!
– А в чём?! В чём? Ты только и можешь, как попугай, повторять банальности, которые тебе вбили в голову в советской школе! А времена изменились!
– Но в мире по-прежнему есть любовь, родина, чувство долга! Вот твой дедушка…
– Бабушка! Умоляю тебя! Никому никакого дела нет до моего дедушки! – Виолетта, вся красная, с горящими глазами, как ошпаренная выскочила за дверь.