– Да о чём вы вообще?
– Предлагаю вам важное дело. Вы проберётесь в Дом Особого Назначения так, чтобы выглядело, будто вы сделали это сами, обманув нашу охрану. Охрана, разумеется, будет предупреждена и пропустит вас. Затем вы отправитесь к Николаю и уговорите его совершить попытку бегства. Скажете, что помощь уже близко. Что автомобиль доброжелателей ждёт его и его семью буквально за углом, на Вознесенском. При попытке бегства мы его ликвидируем.
– Вам-то это зачем?
– Как зачем? Я думал, вы всё понимаете. Чехословаки могут занять Екатеринбург буквально со дня на день. Если они захватят Романовых и передадут их своим союзникам – буржуям, кадетам и монархической сволочи – вы представляете, какой это будет козырь в руках врагов? У нас нет возможности дожидаться суда. Но если расстрелять Романовых без суда, просто руководствуясь принципами революционной целесообразности, – это какой вой поднимут реакционные круги! Да и необразованный обыватель может разжалобиться и отвернуться от большевизма. Вот если бы Совнарком дал нам приказ о ликвидации… Но сейчас в Москве творится такое, что им не до нас. Приходится самим.
– Но почему я? Я же обычная школьница, причём я тут вообще?
– Вы человек новой формации, человек, родившийся и воспитанный при коммунизме, значит, вы на голову прогрессивнее самых прогрессивных из нас. Кроме того, вам самой это интересно. И еще – Николай видел вас. Видел, как вы пытались прорваться к нему, как вас били за это. Он уже к вам расположен.
Я замялась.
– Не думаю, что он мне поверит…
– Учитывая опыт вашего знакомства, он скорее поверит вам, чем какому-то новому человеку. И времени искать такого человека у нас нет.
– Ну… Даже не знаю…
– Мы оформим вас как сотрудника ЧК и обеспечим мясожировым спецпайком.
– Ох…
– Да, кстати! Вы проголодались? Вот я болван, даже не сообразил предложить вам чайку! Идёмте в столовую.
В столовой мне дали настоящего чаю с настоящим сахаром. А потом принесли настоящие пельмени с настоящей горчицей.
После этого я решила, что, раз мне надо поискать волшебную дверку в Ипатьевском доме, то почему бы не проникнуть туда под видом работы на коммунистов.
И согласилась.
Глава 7
Тем же вечером меня представили новому коменданту Юровскому. Это был мрачный темноволосый мужик в усах и клиновидной бороде, показавшийся мне почему-то похожим на чёрта (то ли дело было в том, что чертей обычно как раз с такими бородами рисуют, то ли в том, что о Юровском нам рассказывал историк).
А в три часа ночи, когда и внешняя, и внутренняя охрана Дома Особого Назначения сделала вид, что крепко спит, я приставила длинную лестницу к одному из окон второго этажа. Честное слово, это была не моя идея! Я говорила Белобородову, что лазить таким образом это абсурд и оперетта, и лучше мне пробраться в дом каким-то менее идиотским способом. Но Белобородов сказал, что весь первый этаж занят охраной, и царь ни за что не поверит, что я обошла ее всю, не разбудив ни единого человека. Здорово было бы, конечно, сбросить меня с аэроплана на парашюте на крыше дома, продолжил он. Тогда бы царь точно уверился, что я явилась спасти его. Но аэроплана у екатеринбургских большевиков не имелось, так что решено было, что я полезу в окно второго этажа. Лично я бы не стала доверять дело спасения царя секретному агенту, который получает только тройки по физкультуре и не умеет лазать по водосточным трубам. Но Уралсовет моя плохая подготовка не смутила, и мне выдали лестницу. О том, чтоб нужное окно в нужной комнате не было закрыто на шпингалет, Юровский пообещал позаботиться.
И он позаботился. Деревянная рама с замазанным белой краской стеклом легко отворилась. Я залезла внутрь и оказалась в спальне девушек.
Одна из них, кажется, самая младшая тут же проснулась и тихонько взвизгнула. Было ощущение, что она не знает, чего боится больше: кричать или меня.
– Девочки, тут кто-то есть! – прошептала царевна.
«Ну, сейчас визгу поднимется», – подумала я и сразу представила сцену из какой-нибудь эротической комедии а-ля «парень в женской раздевалке».
Остальные царевны тотчас же проснулись: как будто бы спали не крепко, а только и ждали, когда надо будет вставать. Но визжать они не стали.
– Вы пришли нас убить? – спросила одна.
– Пожалуйста, только стреляйте быстрее, не мучайте…
Когда я привыкла к темноте и разглядела измождённые лица и короткие, «под мальчика», стрижки девушек, то поймала себя на том, что напоминают они скорее не царевен, а постоялиц детдома или колонии для несовершеннолетних. А вслух я сказала:
– Я не собираюсь никого убивать. Я ваш друг.
Через двадцать минут я сидела в столовой, а рядом со мной сидел сам Николай Второй (годы правления тысяча восемьсот девяносто четвертый тысяча девятьсот семнадцатый, пробормотала моя внутренняя зубрила). Мы встретились уже во второй раз, но в этот раз удивления и ощущения нереальности происходящего было у меня еще больше. Передо мной сидела живая иллюстрация из учебника истории! Живая картина Серова! В свете одной тусклой лампочки его черты казались несколько расплывшимися, поэтому сейчас как раз особенно напоминали работу русского импрессиониста.
Мебель в столовой была очень богатая, резная, массивная. С одной стороны, от расположенного в центре стола помещался огромный буфет в том же стиле; с другой – камин с расположенным над ним зеркалом в столь же массивной оправе. Нижняя половина стен была отделана тёмным деревом, верхняя – оклеена обоями с заковыристым, «солидным» рисунком. Потолок тоже оказался тёмным, деревянным; не обошлось и без картин на стенах. Было странно представить, что всё это, в сущности, интерьер тюрьмы…
– Так значит, вы утверждаете, что вы на нашей стороне… – тихо проговорил Николай. – Но как вам удалось сюда пробраться?
– Я дождалась, когда внешняя охрана уснёт. А потом забралась по водосточной трубе, потому что знала, что на нижнем этаже тоже много караульных. По водосточной трубе влезла… – сообщила я, рассчитывая придать себе больше лихости и надеясь, что лестницу большевики потихонечку уберут.
– Удивительно… И что же вы хотите?
– Я… Ну…
Я хотела найти дверку в своё время (если она в принципе имелась). Но Николай вряд ли принял бы это объяснение всерьёз, поэтому для него у меня была специально заготовленная легенда:
– Мне нужно закрепиться в этом доме и несколько дней пожить здесь, чтобы затем выйти на связь со своими соратниками… И потом они помогут вас спасти… Ваше Величество.
– Не нужно обращаться ко мне так, – ответил бывший царь. – Отречение есть отречение. А что до спасения… Вам всё равно не удастся.
– Откуда вы знаете?
– Чувствую… Знаете, мне тут записки писали… Мол, русские офицеры вас спасут, ждите сигнала… Ни во что это не вылилось… Если вообще не было подделкой, изготовленной этими господами.
Николай указал взглядом вниз, на первый этаж, имея ввиду охрану.
– Но, прошу вас, давайте попробуем! Мне бы только закрепиться здесь! – настаивала я.
– Что вы понимаете под словом «закрепиться»?
– Ну чтобы мне позволили пожить тут. Может, работу какую-то дали. На несколько дней…
– Сударыня, вы обратились не по адресу. Я не хозяин этого дома, а только его узник. Спрашивайте у этих господ – если им нужны ещё работники… Это всё не моё дело.
– Не думаю, что они просто так наймут человека с улицы…
– Для той, кто пробралась в этот дом, обойдя всех охранников, это не должно составить проблемы.
– Нет, давайте лучше так! Давайте вы… Николай Александрович… вы скажете им за меня! Вот у вас же тут слуги же, да? Повар, комнатная девушка…
– Это люди, которые служат нам очень давно. Они не покинули нас в час испытаний и вызвались разделить с нами заключение. Мы очень благодарны им за это…
– А давайте я как будто тоже! Тоже, а? Вот давайте вы им скажете, что я давно у вас работала, потом типа потерялась, а теперь вот обратно нашлась! И хочу разделить… Это самое…
– Должен сказать, это очень странное предложение.
– И всё-таки давайте! Ну? Попробуем! Вам нужны какие-нибудь слуги?
– Поварёнка вон отправили к родным. Если хотите, вы можете занять его место.
– Класс! Спасибо! Так вы, значит, скажете им, что я ваша? Что я типа потерялась и нашлась?
Николай вздохнул и поглядел на меня в упор:
– Сударыня, – сказал он. – Я ума не приложу, зачем вам понадобилось, чтобы я выдумывал всю эту чепуху. Уверен, что господа революционеры прекрасно знают, кто вы, что вы и зачем тут появились. Ведь они же вас послали? Вы работаете на Комитет Общественного спасения? Или как он там называется?..
Я смешалась, покраснела.
– Вовсе нет, с чего вы взяли!
– С того, что сначала вас предъявили мне якобы как пытавшуюся пробраться сюда жертву, которую избивал Авдеев, а потом позволили забраться сюда посреди ночи, чтобы вслух рассказывать мне про какой-то очередной план спасения. Неужели вы думаете, что я в это поверю? Неужели вы считаете, что всё это можно было проделать без ведома комитетчиков?
Я совсем растерялась. Хитрый план Белобородова по введению в заблуждения царя и мой хитрый план по введению в заблуждение царя и Белобородова оказались шитой белыми нитками наивнятиной. Что же, ладно… В конце концов, у меня не было задачи служить большевикам по-настоящему и подводить Романовых под расстрел. Я хотела просто выжить! Это первое. И второе: надо было мне обшарить этот дом. Задержаться в нём и под любым предлогом проверить все двери! Настаивать на очевидной неправде не было смысла. Может быть, откровенность помогла бы мне добиться расположения Николая?
– Вы правы, Николай Александрович… Большевики вынудили меня работать на них. Я была… в затруднении… и…
– Не трудитесь объясняться. Право, мне нет дела до того, будет тут одним чекистом больше или меньше.
– О, нет, я не чекистка! То есть… Они так считают… Но я не служу им! Николай Александрович, они хотели, чтобы я убедила вас попытаться бежать прямо сейчас! Чтобы это дало им предлог вас убить! Так что вот… Они снаружи караулят!