ющего их недостатки Мидир не видел.
Живым исключением сейчас служил Джаред, наполовину волк, наполовину дитя Верхнего мира, не желающее обитать в Нижнем, дитя гордое, упрямое и… любопытное? Мальчик перестал кукситься и с восторгом оглядывал каменные фасады.
— Ты не бывал в Манчинге? — догадался Мидир.
— Нет, я… отец обещал взять меня на следующий год, — понурился Джаред, и волчий король лишь крепче сжал ему руку.
Потом он все-таки сказал то, что говорил немногим:
— Поначалу все режет душу. Через время эта боль притупится, но иногда будет настигать в самый неподходящий момент. Лучше злиться, чем грустить, Джаред. Это нормально для нас.
— «Для нас»? Для вас! Я не хочу быть как вы! Нет ничего нормального в том, чтобы быть невыдержанным!.. А… Но… ты говоришь, как будто сам…
— Как будто сам терял в юности мать и отца, — кивнул Мидир. — И обоих братьев. По счастью, братья просто ушли погулять в Верхний мир. Мэллин, младший, пропадает здесь постоянно, а старший, Мэрвин, твой отец, ушел… на время, а вышло, что навсегда. Тогда на двадцать лет я остался один, без поддержки семьи, зато со сверкающей черными бриллиантами короной на голове и бушующим Благим Двором, где каждый Дом словно задался целью показать себя не с самой лучшей стороны. Я расскажу тебе, если захочешь.
Джаред дернулся, но смолчал и уже сам крепко пожал руку Мидира.
— Я сочувствую твоим потерям, — тихо произнес мальчишка, а потом вновь заозирался.
Манчинг был зеленым городом, что делало его особенно красивым на исходе лета. Заходящие лучи солнца скользили по красным стенам из песчаника, обвитым плющом и колючими розами в поздних ароматных цветах, путались в искрящихся разноцветьем кленовых кронах.
— Купите девочке петушка! — выскочил бойкий поздний торговец.
Джаред, отвлекшись от созерцания прекрасного, столь свойственного ши в любое время, покраснел.
— Девочка не хочет, — разъяснил назойливому человеку Мидир, но торговец не унимался:
— Есть вяленая рыба, сушеное мясо. Может, господин желает воды или эля? А может, еще чего интересного? — он внимательно оглядел Джареда. — Девочек, мальчиков?
— Дай ему что-нибудь, ведь не отстанет, — прошептал Джаред.
— Если я ему что-нибудь дам, он не отстанет тем более, — тихо ответил Мидир и обратился к торговцу: — Шли бы вы своей дорогой, почтенный, и как можно быстрее.
Тот дернулся, словно паяц на ярмарке, развернулся и широкими шагами ушел в глубь проулка.
— И куда приведет его эта «своя дорога»? — тихо спросил Джаред.
— Куда приводит всех людей и ши.
— Как это?
Мидир вздохнул: любопытство мальчишки завязывало разговор, но и усложняло его.
— Куда зовет сердце, ведет разум или идут ноги.
Джаред примолк наконец, словно прокручивая в голове сказанное и, похоже, запоминая его.
— О, я так мечтал здесь побывать! — явно обученный чтению, он рассматривал очередное здание с надписью «Хранилище». — Только… Нас же не пустят так поздно?
— Идти по ветвям знаний мы будем чуть позже, — Мидир еле сдержал улыбку. Взяв племянника за руку, он повел его дальше, в западную часть города, через несколько кварталов оказавшись у знакомого дома, украшенного алым фонарем.
— О нет! — воскликнул Джаред.
— О да!
— Я… Да я никогда!.. Я не пойду сюда!
Мидир слишком устал, чтобы спорить или убеждать. Это вам не Нижний мир, куда без разрешения не пройти, поэтому он подхватил Джареда на руки.
— Надеюсь, ты только выглядишь как девчонка, но не будешь так же визжать.
Джаред молча, отчаянно вырывался. Чтобы знать его мысли, не требовалось прибегать к мыслеслову. Вот же! «Свобода воли», «свобода воли»! Коварный волк! А если в Нижний так же утащит?!
— Эй, как вас там, — обратился к Мидиру очередной неуемный прохожий. — Не рано ли девочке?
Волчий король не привык отзываться на сомнительные слова от сомнительных людей, пусть повод говорить подобное у человека и был: перед дверьми дома определенной репутации, с брыкающейся девочкой на руках, скрытый сумеречными тенями, Мидир смотрелся весьма живописно.
— А ну оставь ее в покое! — не унимался прохожий. — Ежели не терпится тебе пару монет заработать, так я могу заплатить. Отдай ее мне, пристрою к дочери в служки. У нас и семья хорошая, мы слуг только про праздникам бьём.
— Слуг вообще нехорошо бить, ни по праздникам, ни в будни! — рассердился Джаред. — И я к вам в служанки не нанимал… лась!
— Какая очаровательная строптивица, — повнимательнее присмотрелся пожилой горожанин. — А знаете, я уплачу три монеты! Чисто для себя!
— Это моя кр-р-ровиночка! — взрыкнул волчий король.
Кровиночка вновь отчаянно дернулась, а галата как ветром сдуло.
— Прекрати брыкаться, — Мидир опустил Джареда на мостовую, продолжая держать одно рукой, а другой — постучал постучал в дверь. — Не то отдам добрым горожанам, что так и жаждут приобрести тебя в личное пользование.
— Не делай так больше! — одернул платье Джаред.
— А ты не вредничай и не задирай нос, — Мидир с трудом преодолел тягу щелкнуть мальчика по этому самому носу. — Разве отец не говорил тебе, что каждый труд почетен?
— Он говорил, что любовь нельзя продавать!
— Поговорим об этом позже, — Мидир еще раз постучал, уже кулаком, не понимая, почему ему до сих пор не открывают?!
Тут двери наконец распахнулись, и в светлом проеме показалась женская фигура.
— Кто бы вы ни были, хоть сам король, не стоит так яростно стучаться в мой дом… — произнесла женщина, а потом пригляделась, вздрогнула и произнесла напевно: — О, мой дорогой Майлгуир! Проходи, будь как дома. И ты, девочка, тоже.
Джаред насупился, а Мидир пояснил неохотно:
— Приветствую тебя, Лейла. Это мальчик.
— Приветим и мальчика, — ласково произнесла Лейла и махнула рукой двум вышибалам, отступившим на шаг. — Проводите уважаемых гостей на верхний этаж. В те самые покои.
— Джаред мой племянник, — соизволил добавить Мидир. — Его одного проводите, я буду чуть позже.
— Дя… Майлгуир, — заторопился Джаред, схватив почти вышедшего короля за рукав, еле припомнив названное ему земное имя. — Подожди! А скажи…
— Джаред, я очень постараюсь ответить на все твои вопросы, или на большую их часть, но сейчас мне пора, — низкий голос завораживал, и не только потому, что слишком напоминал отца.
— Нет! — закрыл собой проем Джаред, не придавая значения тому досадному обстоятельству, что на него сейчас все глазеют. — Пообещай мне!..
Мидир смотрел непонятно и уж точно нерадостно. В темно-серых глазах полыхали желтые отблески. Словно далёкие военные костры в дальней-предальней тьме.
— Я не могу пообещать тебе сойти с моего пути.
— Нет! — говорить было трудно, но Джаред сумел. — Да я не об этом же! Пообещай мне, что они не причинят тебе вред!
— Джаред, — присел Мидир легко и изящно, словно в поклоне. — Ты считаешь меня слабым?
Слабым волчий король и бессмертный ши, конечно, не выглядел. Однако с некоторых пор Джаред опасался доверять глазам в этом вопросе. Отец вот тоже выглядел отлично, а потом взял и умер, до конца исполнив все свои заветы, кроме одного, самого важного. Отец говорил, что это важно — не расставаться.
— Пообещай, что вернешься живым! Пообещай… — Джаред отпустил косяк и впился ногтями в ладонь. — Пообещай мне, что просто вернешься…
— Обещаю, — ответил Мидир. — А ты пообещай, что будешь сидеть тихо и не высовываться.
И не успел Джаред возмутиться, как Мидир крутанулся и пропал так резко и быстро, словно его вовсе тут не было.
Дверь позади захлопнулась, отметая тревожный стрекот кузнечиков, мягко обволакивающую вечернюю влагу и весь этот безумный день.
Шепотки усилились. Джаред внезапно понял, что Мидир вернул ему прежний облик: невыносимо запахло гарью, одежда вновь была рваной, волосы — спутанными, тело — грязным, однако целым и его собственным, мальчишечьим.
— Джа-а-аред, — проговорила Лейла. Шевельнула пальцами, словно хотела то ли взять его за руку, то ли погладить по голове, но сдержалась. — Как звучит! Почти песня.
— Всего лишь «вещь в себе», — мотнул головой Джаред.
— Не только. Сошедший, обладающий острым умом, принимающий решения. Твой знак — луна, твой металл — олово. Я предложу тебе поесть и умыться, Джаред. Будешь моим гостем?
Ответить на подобное предложение отказом — значит смертельно оскорбить, но все же…
Джаред обвел взглядом гостиную, где сейчас находился, размером поболее чем иной дом. Его окружала роскошь, роскошь сдержанная, а оттого еще более впечатляющая. Золотые подсвечники, серебряные фигурки, курильницы, скульптуры… Темное, благородное дерево стен. А еще — два здоровяка при мечах и очень красивые женщины, в дорогой одежде и в блеске драгоценностей, перешептывающиеся в проеме.
Однако та, что стояла перед ним, была прекраснее всех. Темно-каштановые волосы, крутой изгиб бедер, узкая талия — все манило прикоснуться, проверить, настоящая ли она или мираж, видение, сказка… Джаред еле оторвал взгляд от груди, обтянутой темно-зеленым бархатом, и сжал губы. Раньше ему никогда не хотелось настолько странного. Раньше он не обращал столько внимания на вид взрослых женщин!
Что означает алый свет над домом, он знал в свои одиннадцать лет и, понимая, чем оплачено все это, сделал шаг назад. Может, посидеть снаружи, пока Мидир не вернется?
— Я хозяйка этого дома. И я скорее умру, чем продамся… — тихо произнесла Лейла. — Ещё хоть раз, — без звука прошептали губы.
Огоньки от множества светильников отражались в темных, восточных, загадочных очах, напомнив Джареду желтый блеск в глазах волчьего короля.
— На верхнем этаже находятся личные покои, недоступные для прочих. В стенах этого дома я обещаю тебе безопасность. Я знаю Майлгуира давно. Не хочешь верить мне, поверь своему дяде!
Джаред засопел, не желая признавать очевидное, но и возражать: «Он мне не дядя!» — показалось глупым. А глупым мыслям лучше не складывать дорогу из слов.