— Я обязана Майлгуиру всем: волей, честью, разумом, — продолжила Лейла. — Даже самой жизнью. Возможно, я не заслуживаю твоего уважения, но спрошу еще раз, последний: примешь ли ты мое гостеприимство?
Джаред торопливо кивнул и протянул корзинку, которую все еще сжимал в руке.
— Тут очень вкусные пирожки, — смущенно выдавил он.
Женщина приняла дар, не удивившись или хорошо это скрыв.
— Как у нас с купальнями? — обернулась Лейла к аккуратной, черненькой невысокой девушке, похожей на грача.
— Бирюзовая свободна.
— Пойдем, Джаред. Или желаешь, чтобы тебя проводили Нийл и Дипп?
Джаред смерил взглядом двух мужчин и покачал головой. Еще смеяться будут над его худобой. Лейла, как ему казалось, смеяться не должна.
— Равно принимать восхваления и поношения, — проговорил он, следуя за Лейлой по коридорами укоряя себя за излишнюю гордыню.
Лейла обернулась:
— Очень верные рассуждения, Джаред. С тобой будет приятно поговорить, если ты захочешь разговора.
Она приоткрыла дверь, из которой запахло влагой, и направила его в комнату. Всего лишь показала рукой, но Джаред сам не заметил, как очутился внутри.
— А как же…
Он обернулся, но никого уже не было, только плотная ткань колыхалась на входе. Окон не имелось вовсе, что немного пугало. Белесые клубы пара поднимались из огромной бадьи, стоящей в самом центре. Внутри округлых черных светильников плясало пламя свечей. Обсидиан, редкий и дорогой в обработке камень, вспомнил Джаред, похвалил себя, сбросил лохмотья одежды, стертую обувь на деревянный пол и осторожно опустился в бадью. Вода оказалась столь горячей, что кожа едва терпела. Непривычно и приятно. Джаред всегда ополаскивался холодной, только иногда бабушка специально для него грела, не слушала зятя, ворчала, подгадывала, когда тот уедет, и грела. И еще пекла пирожки и угощала клубникой.
Глаза защипало — определенно от мыла, такого пахучего, что хотелось попробовать на зуб. Потянуло вылезти и убежать от всего этого великолепия, но Джаред уже дал слово и теперь яростно отскребывался лопаточкой и жесткой рукавичкой, а потом, откинув мокрую голову на край, долго сидел в тепле и неге.
Что-то прошелестело рядом. Джаред очнулся, поняв, что заснул. Перед ним стояла Лейла, и он сполз по стенке бадьи в воду по самые глаза.
— Я не хотела беспокоить тебя, Джаред, но прошло два часа, вода остыла… Здесь будет чем обтереться, — положила она на лавку свернутую материю. — А здесь, — рядом устроилась другая, светлая стопка, — что надеть. Твою одежду я забрала.
«Зачем?!» — чуть было не вскрикнул Джаред, но не разомкнул губ. Правда же, как надевать на чистое тело ту рвань, во что превратилась его одежда?
Джаред поискал во взгляде Лейлы жалость, не нашел и почему-то успокоился. «Быть независимым от того, где оказался. Зависеть лишь от своих действий», — повторил он.
Лейла вышла, а Джаред торопливо вылез из бадьи, оделся в чуть великоватую для него, но очень приятную к телу одежду. Штаны и рубашка — уже лучше, чем женские лейне и хангерок! Подпоясался, еще раз понюхал полотенце, пахнувшее цветами, погрустил о своей старой одежде, сшитой материнскими руками и словно помнящей ее прикосновения, вздернул голову и вышел с самым независимым видом. Лейла ждала его.
— Простите за беспокойство, добрая госпожа, и благодарю за все. Я очень надеюсь, что стесню вас своим присутствием ненадолго. К сожалению, сие зависит не от меня.
У Лейлы сощурились глаза и сморщился носик, она прикрыла рот рукой, явно пряча смешок. Джаред еще выше вздернул подбородок и поднялся за ней по лестнице. По одной, затем, через переход, по другой. Здание это снаружи походило на конус, а внутри определенно можно было запутаться от множества переходов.
— На самом верху располагаются личные покои Майлгуира, — произнесла Лейла, и Джаред заслушался, как она произносила каждое слово: мягко, легко, как и двигалась, с ласкающим ухо акцентом. — Рядом есть две комнатки, одна из них — твоя. Двери там везде, да и вход на этаж закрыт для всех, кроме меня. Ты, как и он, можешь запечатать его еще и словом.
— Вы знаете, что он фейри?! — замер как вкопанный Джаред.
— Разве можно этого не знать? Это он еще и рост скрывает, — улыбнулась Лейла и приоткрыла небольшую дверь. — Ты его волком-то видел?
Джаред дернул плечом, решив не отвечать. Стоит ли выдавать что-то о себе и своем знании? Хотя про рост было интересно — Мидир и так высокий, что он еще скрывает?
Лейла пожелала спокойной ночи, тихо прикрыла дверь. Джаред присел на мягкое ложе, укрытое пестрой шкурой, и решил, что сегодня не заснет вовсе. Бесцельное блуждание по лесам, долгое сидение на пепелище, неожиданно оказавшееся хуже самых горьких рыданий, мальчишки, напавшие на него, Мидир, что там скрывать, его спасший, обращение, пирожки, волшебная езда через лес, который уступал им дорогу… Самыми диковинными были ощущения, когда все вокруг пропало, а потом приблизилось, запахи и звуки обострились до необычайности — и он, кажется, укусил Мидира! Джаред покачал головой, очень собой недовольный. Какая вопиющая невыдержанность!
Он скинул подушку и улегся на широкую лежанку так, как был приучен: ровно на спину, вытянув руки и ноги. Показалось слишком мягко, и Джаред устроился на полу.
Кажется, он прилег на минутку, моргнул — а в ставни уже пробивался рассвет. И кто-то осторожно стучал в дверь.
— Джаред, — раздался голос Лейлы. — Я могу переступить порог твоего дома?
— Да! А дя… Мид… Майлгуир?! — вскочил Джаред, кидаясь ко входу и распахивая дверь. — Он вернулся?
Лейла, держа в руках поднос, вошла, покачала головой.
— Его нет, да?! Лейла, почему его нет?!
— Я задавала себе этот вопрос очень и очень долго, — женщина оставила поднос на стол.
— Сколько?
— Шесть лет, — грустно улыбнулась она.
— Я не могу столько ждать! — ужаснулся Джаред.
— Тебе не придется. Он вернется за тобой, обязательно. Его семья для него все… Какие же у тебя волосы! Словно серебро.
— Никакие, и никакое не серебро, — Джаред вовремя отвернулся от протянутой руки и торопливо поправил прическу.
— Вот тебе еще… — произнесла Лейла немного смущенно. — Полностью восстановить не удалось, но швея старалась как могла.
Джаред обернулся и замер. Его одежда, шитая мамой из льна, ею же сплетенного! Узкие полоски из старой ткани прилажены к новой так, как нашивают самую красивую и дорогую тесьму. Вертикальные вставки ещё и отделаны витым шнуром.
— Благодарю вас, добрая госпожа, — глухо произнес Джаред, прижимая стопку белья к лицу, не желая выдавать ни радость, ни боль.
— Чего желает добрый господин? — прозвучало в ответ лукаво.
— Ничего. Ничего не нужно! — заторопился Джаред. — Я и так вовек не рассчитаюсь.
— Не зарекайся насчет века! — рассмеялась Лейла. — Мой дорогой ши Майлгуир уже за все заплатил. Этот дом я построила на его деньги. А он появился в нем всего раз!
— Ну, может… — замялся Джаред, но потом все-таки попросил: — Можно мне какую-нибудь жесткую циновку?
— Зачем? — не поняла Лейла, перевела взгляд на пол, где лежало меховое одеяло, а потом обратно на Джареда — распахнула глаза в опахалах ресниц и закусила губу.
— Мне привычнее спать на жестком, — решительно произнес он.
— Хорошо, конечно. Я найду для твоей души самый жесткий покров, какой смогу, — тихо ответила Лейла.
Она ушла из комнаты, как и появилась, легко, солнечно, унося с собой очарование утра, но Джаред лишь вздохнул с облегчением.
Тревога за Мидира сверлила душу, понемногу вытесняя то бесчувствие, что накрепко овладело Джаредом в последнее время. Сквозь щелку в ставнях он приглядывался к шумному городу, поглазел на тренировку двух телохранителей, очень похожих друг на друга, послушал музыку и пение, доносящиеся с нижнего этажа…
Лейла пришла еще раз, важно выложила на стол тяжелую книжку и вдруг ойкнула:
— А ты читать-то умеешь?
Вопрос показался Джареду оскорбительным, но женщина не дождалась его слов и продолжила говорить, будто оправдываясь за весь человеческий род:
— Друиды сами не знают, зачем запрещают нам письмо. Все равно же все пишут, пусть на других языках. Одних договоров…
Джаред перестал слушать то, что сам знал, жадно пожирая глазами необыкновенный том. Благородная кожа, тиснение, два ремешка с медными пряжками, а надпись! «Сказание о дальних странах»!
— Я могу почитать тебе вслух? — Лейла спрашивала как-то вовсе отчаянно.
— Да! — спохватился он. — То есть нет, не надо. Благодарю вас за заботу. Я обучен чтению на двух языках.
Лейла ушла обрадованная, а Джаред покосился на ночной горшок с плотной крышкой — и спустился на первый этаж, где удобства были такие, что даже старосте в их деревне не снилось. Бойкая черноволосая девица встретила его, совершенно по-птичьи кивнула и проводила, заодно наказав не покидать свои покои вечерами и ночами. Как будто Джаред собирался!
Он добрался до своей комнаты, открыл наконец заветную книжку и пропал. Перед глазами проносились чужие края, чужие нравы и обычаи.
Одна глава повествовала о ближайших странах, что находятся через море от галатов, где живут высокие беловолосые воины, что пользуются топорами вместо мечей, украшают рогами свои шлемы и головами драконов — свои драккары. Джареду было ужасно интересно — настоящие ли те головы? Как много воинов входит в одну лодью? И насколько они высоки? И чем отличаются от рыжих галатов? В Нижнем мире, рассказывал отец, тоже существовали рогатые люди, уж не родня ли этих беловолосых?
В другой главе оживал новый мир, где люди круглый год радовались теплу и летом камни разогревались настолько, что их использовали для готовки вместо костра. Джаред разглядывал рисунки странных лошадей с двумя горбами, растения без листьев и горы песка. Третья страна увлекала Джареда неслыханными обычаями почитания коров и обезьян среди священных животных.
Чем больше он читал, тем сильнее ему казалось, будто настоящее волшебство живет не в Нижнем мире, а где-то здесь, в Верхнем, таком огромном, разном и совсем незнакомом ему.