— Тебе так кажется, потому что он похож на шотландского пуританина! — фыркнула Люси.
— Шотландцы, по крайней мере, суровы ко всякому разврату…
— Это потому, что у них нет денег на разврат! Хорошо, зови его…
Через минуту в гостиную вошел мрачный и задумчивый де Голль. Остановился почти в дверях, дежурно поклонился.
— Добрый день, мадам.
— Вы опять в кожаном колете, месье! — Люси капризно поджала губки.
— Я со службы…
— Его преосвященство освободил вас от службы, чтобы вы посещали со мной парижские салоны.
— Да. Но сам я себя не освободил…
— Что ж, раз вы здесь, значит, нам все же предстоит новый визит?
— Именно так, миледи. Нам необходимо побывать у мадемуазель де Ланкло.
— Я с ней незнакома, — дернула плечиком Люси. — Придется попросить кого-нибудь представить нас… Может быть, господина Вуатюра?..
Анри вспомнил поэта, которого встретил у маркизы в приснопамятный вечер своего дебюта в светском обществе. Невысокий, изящный, темноволосый мужчина, одетый очень дорого и одновременно скромно, и, как ни странно, молчаливый.
— Вы с ним успели познакомиться, мадам?
— Да, и он обещал мне мадригал! Я жду его и еще нескольких господ сегодня вечером.
— Тогда перенесем наш визит на завтра.
Люси едва не сорвалась, готовая сказать колкость или чего похлеще: ее буквально бесила эта манера де Голля вести разговор — равнодушным тоном, на грани безразличия! «Неужели ничем нельзя пронять этого толстокожего вояку?!. Ну вот же, перед ним стоит весьма соблазнительная дама, всем своим видом показывает, что не прочь продолжить отношения, а он, дубина стоеросовая, ничего не замечает! Ну да ладно, еще не вечер. Найдется ключик и к вам, месье лягушка!..»
— Стало быть, желаете посетить салон этой авантюристки? Хорошо. Составлю вам компанию. Но если вы там собираетесь вести себя так же безобразно, как у маркизы…
— Только если там окажется аббат де Гонди и оскорбит кого-нибудь из дам… — пожал плечами Анри. — Благодарю, что напомнили, мадам. Нужно сегодня же купить две пары перчаток.
— Две пары? — удивилась Люси.
— Да, на случай, если придется опять учить аббата любезности. Не могу же я носить перчатки, которые испачканы о его физиономию.
Люси нервно рассмеялась.
— Вы ведь терпеть не можете всех этих щеголей и стихоплетов, которые пишут эпиграммы на кардинала и потому считают себя героями. Для чего вы решили обойти все светские гостиные? Откройте секрет?
— Ищу одного человека, мадам.
— Он вас оскорбил?
— Можно считать и так.
— Я уже, право, боюсь брать вас к Нинон, месье де Голль! — притворно испугалась англичанка.
Анри моментально насупился. Тогда до Люси наконец дошло, что с этим гвардейцем шутить бесполезно — дамских шуток он просто не понимает. А меж тем де Голль мог бы ей пригодиться в интриге, которую, собственно, и оплатил сэр Джон Элфинстоун. Лейтенанту покровительствует мадам де Комбале, а он, в свой черед, готов ради нее нарушить эдикт о дуэлях. Этим можно воспользоваться, чтобы приручить племянницу кардинала!
Тогда, в отеле Рамбуйе, Люси не отходила от нее, держась так, чтобы всякий видел: попытка оскорбить бедную женщину будет пресечена, и пресечена жестоко. Впрочем, и маркиза тоже зорко следила, как бы кто не задумал повторить подвиг аббата де Гонди. Но ей, как хозяйке дома, следовало сглаживать все противоречия, и маркиза молча согласилась с тем, что кавалер леди Карлайл явно подвержен приступам безумия.
Аббат же с большой радостью обходил гостиные, показывая всем царапину на щеке. Теперь он был в центре внимания.
Вспомнив, как пыжился этот задира, Люси подумала, что, конечно, кардиналу донесли о его наглой выходке, но можно было бы и самой приехать в Пале-Кардиналь. Предлог имелся — вступиться за лейтенанта де Голля, а цель — показать мадам де Комбале, что она, леди Карлайл, верный друг, на чью дружбу и преданность всегда можно положиться.
На взгляд Люси, племянница кардинала была простовата. «Вряд ли кардинал стал бы терпеть в своем доме слишком умную женщину, — подумала Люси, — он ведь тоже самолюбив. А такая женщина, как Мари-Мадлен, не станет его раздражать своим остроумием и сообразительностью. И в самом деле, раз уж кардинал устроил себе в Пале-Кардиналь семейную жизнь, то чем он отличается от всех прочих мужчин?
— Не сердитесь на меня, — примирительно сказала Люси. — Конечно же, мы поедем к Нинон. Сегодня у меня маленький прием, а завтра вечером я всецело в вашем распоряжении. — Она лукаво улыбнулась и легонько дотронулась до рукава его колета. — Вы довольны?
— Да, мадам, — буркнул Анри.
— Непохоже… Но разве нет во всем Париже дома, где бы вы могли приятно провести сегодняшний вечер?
— Есть… — задумчиво произнес де Голль. И замолчал. Он уже соображал, как лучше явиться в гостиную госпожи де Мортмар.
Родственница — она и есть родственница, к ней можно приехать в кожаном колете и забрызганных грязью сапогах. Драгоценный кузен тоже будет рад его видеть, не придавая значения наряду и прическе. Если поехать прямо сейчас, можно застать госпожу де Мортмар одну. А потом?.. Спросить, не появлялась ли мадемуазель де Бордо? Не жаловалась ли на безобразия, учиненные лейтенантом де Голлем в самом знаменитом салоне Парижа?
«Нет, — подумал Анри, — нужно прийти попозже. Может быть, приедет Катрин, и тогда можно будет объяснить ей самой, что же произошло в салоне. Так ведь и правду сказать нельзя! И назвать леди Карлайл пожилой тетушкой, которую приходится сопровождать, когда она ездит по визитам, невозможно…»
Анри исподлобья взглянул на англичанку, прикидывая, сойдет ли она за родственницу по отцовской линии.
— Ваш шоколад, миледи, — сказала Уильямс, внося на подносе две серебряные чашечки и два бокала с водой. Люси усмехнулась: кормилица показала свою благосклонность к «дикарю с острова Борнео».
— Благодарю, а теперь займись тем, о чем ты мне говорила.
— Да, миледи.
Шоколад был горячий, ароматный, пряный, густой, и, запивая каждый глоток водой, Анри ощущал что-то вроде блаженства.
— Вас что-то очень беспокоит, господин де Голль, — сочувственно заговорила Люси. — Если стычка с аббатом, то не волнуйтесь, я сама поеду к его преосвященству и расскажу, как все было. И про поединок с де Марсийаком расскажу, что знаю. Только объясните, почему вы сбежали из сада?
— Этого я как раз не могу, мадам, — покачал головой Анри.
— Жаль. Мне искренне хотелось вам помочь. Знайте, я вам друг… — Люси вздохнула. — Я всего лишь помогаю вам выполнить поручение его преосвященства, но… но вы стали мне симпатичны! — Она снова подарила ему призывный взгляд.
Это было чистой правдой. «Дикарь с острова Борнео» в чине лейтенанта конной гвардии кардинала был высок, плечист, ловок и силен. Вдобавок имел упрямый нрав. А такие мужчины Люси нравились, ей было скучно подбирать то, что само валилось к ее стройным ножкам, обутым в парчовые туфельки.
И Анри смутился. Кажется, впервые за все время их знакомства.
— Так, значит, завтра я буду иметь честь сопровождать вас к мадемуазель де Ланкло? — слегка запнувшись, спросил он.
— Да, господин де Голль. Я жду вас в восемь вечера. На это время мне пришлют карету.
Анри откланялся и в волнении вышел из гостиной. На душе было как-то смутно.
Его мать-бретонка имела способность предвидеть будущее. Правда, не все в целом, а лишь самые мрачные эпизоды. И вот теперь де Голль почувствовал, что в нем просыпается эта неприятная способность. Анри прислушался к себе и понял, что нужно спешно бежать к де Мортмарам. Время такое, что можно и в кожаном колете. К тому же, чтобы навестить друга и родственника, шелк и бархат не обязательны. И он немедленно отправился на Сицилийскую улицу.
Слуги в доме знали де Голля и сразу впустили его, сказав, что виконт находится в покоях своей почтенной матушки. Анри прошел в гостиную и попросил служанку передать госпоже де Мортмар, что явился гость.
Дом де Мортмаров был выстроен на старый лад, а не на тот, что успешно входил в моду с легкой руки маркизы де Рамбуйе. Он имел лестницу посередине, разделявшую комнаты виконта и его матушки с младшей сестрой, а не сбоку, что давало архитектору возможность спланировать анфиладу гостиных. Гостиная была одна, и оттуда можно было попасть в кабинет хозяйки дома. Поэтому Анри, войдя в гостиную и намереваясь в ожидании почитать лежавшую на столике «Газету», услышал довольно громкие голоса.
Он никогда бы не подошел к двери, чтобы подслушивать, не так он был воспитан, но прозвучало имя Катрин!
— Ты упустил мадемуазель де Бордо! — возмущалась почтенная дама. — Единственную девицу при дворе, кого я хотела бы назвать невесткой!
— Но что я мог поделать? — отбивался Эжен. — Кто я и кто герцог де Меркер?
— Герцог де Меркер — мальчишка!
— Этот мальчишка — внук короля Генриха!..
— Незаконный! Я уверена, что его батюшка одобрит это сватовство. Но как, как вышло, что они сговорились? Я была уверена, что между ними ничего нет! И вот теперь она станет герцогиней де Меркер! А все потому, что ты бегаешь за буржуазками!
Анри растерянно отошел от двери.
Он знал, что все плохо, но не думал, что настолько. Разумеется, Катрин была достойна не только герцогской, но и королевской короны. И все же он надеялся, он верил, что однажды сумеет с ней объясниться!
Опоздал! Опоздал…
Значит, ее улыбки были всего лишь знаком вежливости? Ну что же, придется это как-то пережить… или вызвать на дуэль герцога? Смерть королевского внука ему, конечно, не простят. Значит, в лучшем случае — изгнание из Франции?.. Батюшка де Меркера — неугомонный бунтовщик, а значит, все аристократы французского двора кинутся ему на помощь. И они вполне могут добиться эшафота для дуэлянта… А несостоявшаяся герцогиня де Меркер поплачет, поживет с полгода в каком-нибудь не слишком далеком от столицы монастыре и выйдет замуж за другого жениха, тоже с титулом и при деньгах.