Был, правда, еще салон Шарлотты де Юрсен, виконтессы д'Ошо. Но та, дама в годах, собирала у себя старшее поколение парижских литераторов. Говорили, что она в давние времена успела побывать любовницей знаменитого поэта Малерба. Люси даже страшно было представить, что это за времена, и сколько же тогда виконтессе лет? Но, чтобы кардинал не подумал, будто она не исполняет уговора, Люси была готова поехать даже туда — в отель д’Ошо, на улицу Старых Августинцев. Хотя и без малейшей пользы для лорда Элфинстоуна.
Однако сначала нужно было отыскать непутевого де Голля, который, сбежав из салона Нинон де Ланкло, пропал бесследно.
Леди Карлайл уже укрепилась в подозрении, что действительно связалась с сумасшедшим. Осталось только разобраться, знают ли о безумии лейтенанта де Голля кардинал и отец Жозеф или бедняга спятил после того, как его преосвященство нанял Люси, чтобы возить своего гвардейца по парижским гостиным.
Выход имелся только один — посетить Пале-Кардиналь. Там можно было убить сразу несколько зайцев: найти беглого безумца, обменяться парой слов с отцом Жозефом и нанести благопристойный визит мадам де Комбале.
Но идти туда следовало в маске. Появление замаскированной дамы на парижских улицах никого не удивит — зимой многие женщины таким способом берегли свои личики от резкого холодного ветра. К тому же Люси не хотела, чтобы светские знакомые увидели ее даже перед парадным входом в Пале-Кардиналь. Потому что в обществе считалось хорошим тоном противопоставлять себя его преосвященству, а леди Карлайл по уговору с лордом Элфинстоуном как раз и следовало блистать в обществе.
— Уильямс, разогревай щипцы! — крикнула Люси. — И приготовь шоколад!
Нужно было завить мелкими кудряшками челочку и короткие волосы на висках. Это было целое искусство — так расположить локоны, чтобы они не слишком затеняли щеки и одновременно не делали лицо слишком узким. Щечкам полагалось быть кругленькими и румяными. А если физиономия получится вытянутой и бледной, как на полотнах испанца Доменико Эль Греко, то посреди нее будет торчать нос — пусть и с аристократической горбинкой, но все равно явно длинноватый…
— Ты следишь за Амели? — спросила леди Карлайл кормилицу, принимая от нее чашку с шоколадом.
— Да, миледи. Будьте осторожны! — озабоченно ответила та. — Она пытается добраться до вашего большого ларца. А там — камушки. И бумаги…
— Не проще ли выгнать ее? Найти в Париже камеристку несложно.
— Проще. Да только про эту мы все уже знаем и бережемся. А за новой я могу и не уследить. Вдобавок тот карлик, что увивается за Амели, может догадаться, почему выгнали девчонку, и придумать другой способ заполучить ларец.
— А не может ли это быть воровская шайка, которая притащилась за мной из Лондона, зная, что я перед отъездом взяла из заклада драгоценности и купила новые?
— Может, миледи.
— Как бы это узнать?
Верная Уильямс пожала плечами.
— Будь на то моя воля, этот недомерок уже плыл бы по Сене с ножом в брюхе.
— Боюсь, что ты права, — подумав, согласилась Люси. — Как бы я хотела, чтобы он оказался всего лишь вором. А список мест, где я бываю, нужен ему лишь для грабежа. А мои бумаги… Дьявол, даже не могу придумать, зачем ворам мои бумаги! Скажи Джону, что через час мне потребуется портшез…
— Да, миледи.
— …и еще этот упрямец лейтенант!
При упоминании нерадивого и угрюмого гвардейца Уильямс невольно поморщилась. С ее точки зрения, лучше бы госпоже связаться не с молодым атлетом, а со старым финансистом. Молодой уже был — в Лондоне, и что из этого получилось? Кормилица видела воспитанницу насквозь и понимала: Люси решила заполучить лейтенанта де Голля в свое полное распоряжение. Надолго ли — бог весть, скорее всего, до отъезда из Парижа. А в подобных случаях лучше было хозяйке не противоречить. Ведь, в конце концов, как вышло, что Уильямс стала ее кормилицей? На исходе бурной молодости выйдя замуж, Уильямс в один день овдовела, родила ребенка и лишилась этого ребенка. Леди Перси доверила ей свою крошечную дочку, отлично зная прошлое несчастной женщины. Когда Люси подросла, она тоже узнала немало про это прошлое. Так что уж лучше помалкивать.
Снизу раздался зычный возглас Джона, возвестившего, что пожаловал гость, говорящий по-английски.
— Сейчас хоть что-то прояснится, — сказала Люси. — Пусть поднимается. Уильямс, еще две чашки шоколада!
Спустя минуту в гостиную вошел мужчина лет сорока, коренастый и круглолицый, очень коротко остриженный, с рыжей бородкой. Он поклонился без всякого изящества и даже не попытался поцеловать руку хозяйке.
— Меня к вам сэр Джон послал, — сообщил гость без предисловий. — На случай, если понадобится помощь.
Шотландский выговор Люси опознала сразу. Приняла надменно-чопорный вид и приказала:
— Представьтесь, сэр.
— Мое имя вам ни к чему, — по-простецки заявил он. — Зовите меня Смит… Мистер Смит.
Люси презрительно хмыкнула, но гость и ухом не повел, а продолжал как ни в чем не бывало:
— Я в Париже впервые, а вы тут уже бывали не раз. Где бы мне поселиться? Нужно тихое место, в предместье, чтобы я не слишком бросался в глаза.
— Вы будете бросаться в глаза, пока ваши волосы не отрастут хотя бы на два дюйма, — со злорадством ответила леди Карлайл. — Здешние католики не понимают ваших шотландских мод. Вы вообще надолго в Париж? Если дело только во мне…
— Думаю, на полгода уж точно.
Люси поняла: этот Смит явно что-то натворил, служа лорду Элфинстоуну, и тот решил спрятать его в самом надежном месте — в Париже.
— Хорошо. — Она невыносимо приторно улыбнулась. — Я помогу вам найти место, где бы вы могли спокойно жить, а мне было бы легко вас там найти. Но для начала… Как у вас обстоит дело с французским языком?
— Никак, — ухмыльнулся шотландец.
— Но вы же нашли меня?! — поразилась Люси.
Смит молча протянул ей лист бумаги, на котором лорд Элфинстоун очень разборчиво написал по-французски имя и адрес Люси.
— Чем же вы намерены заниматься в Париже, не зная языка?!
— Я найду себе занятие, миледи, не сомневайтесь.
Люси понимающе усмехнулась: этим «занятием» вполне могла оказаться слежка за ней самой.
— Тогда устраивайтесь, как вам удобнее. Деньгами, насколько я понимаю, сэр Джон вас снабдил?
— Да, миледи.
— Тогда выпьем по чашке шоколада, и можете быть свободны до вечера. Вечером приходите, — решила леди Карлайл.
— Я не пью шоколад, — гордо ответил Смит.
На сей раз Люси сдержала усмешку: нищим шотландцам это лакомство не по карману, вот они его и не распробовали.
— Придется, мистер Джон, — притворно вздохнула она. — Весь Париж пьет шоколад. Вы же не захотите выглядеть чудаком в глазах парижан?
Люси, разумеется, настояла на своем, и шотландец таки выпил горячее, сладкое и пряное варево, запивая водой — как научила Люси. После чего ушел.
Леди Карлайл некоторое время задумчиво смотрела на пустую чашку гостя на столе, потом решительно хлопнула в ладоши.
— Уильямс, возьми-ка корзину и пройдись. Вроде как к зеленщику, а сама обойдешь вокруг квартал, — велела она. — Погляди, не стоит ли этот фальшивый Смит в засаде.
— Щипцы, миледи, — напомнила заботливая кормилица.
— Ничего с ними не сделается. Беги проверь!
Четверть часа спустя Уильямс вернулась и доложила: Смита нет, зато недомерок, который увивается вокруг Амели, поблизости.
— Мне это не нравится, — сказала Люси. — Они наверняка успели поговорить. Теперь их двое против меня одной!
— Хорошо, если только двое… — тихо откликнулась кормилица.
— Ты права! — Люси горестно закусила губу. — Что же делать?..
— Этот французский дворянин… как там его… очень достойный человек, — также вполголоса заметила Уильямс.
— Да? Я тоже так считаю! — просветлела Люси. — Ты умница! Неси щипцы!
Больше слов не потребовалось: Уильямс напомнила, что у ее воспитанницы есть защитник, которого для пущей надежности лучше бы приблизить к себе, и Люси согласилась. Пусть у него в парижских салонах репутация безумца, но шпагой он владеет, при нужде и кинжалом воспользуется. К тому же сам кардинал Ришелье свел их для выполнения какой-то загадочной задачи, и что бы де Голль ни натворил, он в худшем случае будет наказан месячным заключением в Фор-Левек.
Потом Уильямс завила Люси волосы, помогла надеть юбки и корсаж, приладить бархатную маску, принесла подбитое мехом манто и надушенные перчатки.
Портшез уже ждал внизу.
— В Пале-Кардиналь! — велела Люси.
Пока графиня Карлайл переживала по поводу своего пошатнувшегося реноме и строила планы относительно продолжения отношений с Анри де Голлем, лейтенант был весьма занят и о женском поле временно не думал вообще. Забот и без светских дамочек хватало.
Двое молодых гвардейцев его роты накануне повздорили из-за какой-то ерунды с тремя королевскими мушкетерами. Настоящих дуэлей не получилось, но кончилась ссора дракой в кабачке «Сосновая шишка». И теперь де Голлю предстояло как можно скорее сгладить неприятные противоречия. Капитан де Кавуа приказал ему срочно найти забияк, допросить их и понять, что же там, в кабачке, произошло на самом деле, чтобы, ругаясь и мирясь с капитаном королевских мушкетеров де Тревилем, не оказаться в глупом положении.
Как раз за десять минут до появления леди Карлайл в кордегардии Анри, взяв с собой гвардейца Антуана дю Геника, отправился верхом на улицу Старых Августинцев. Там якобы у какого-то дальнего родственника скрывался то ли раненый, то ли просто крепко поколоченный юный гвардеец Роже де Туш.
Беседуя о странной цене, которую потребовал оружейник Галан за два седельных пистолета, уже побывавших в починке, лейтенант и его гвардеец подъехали к отелю д’Ошо. Здесь им пришлось придержать коней, пропуская расфуфыренный экипаж какого-то щеголя, и тут де Голль совершенно случайно увидел, что двери особняка д’Ошо отворились и оттуда вышли несколько мужчин — почти все в годах, седобородые, а двое — с тростями. Вся компания имела вид немолодых и уже махнувших на себя рукой писцов какого-нибудь ведомства, но только не финансового — там служащие одевались получше. Смотреть на эту публику не доставляет никакого удовольствия, и потому Анри просто скользнул по ним взглядом.