— Я не могу вам сказать, где демон, — вздохнул Доре. — Иначе подвергну вас большой опасности.
— При чем тут демон?!
— Кот, которого я… забрал у его преосвященства, на самом деле — зловреднейший демон Востока! Останься он еще хоть на время рядом с кардиналом, он бы забрал всю его жизненную силу, и его преосвященство умер бы в страшных мучениях!
— Да с чего вы это взяли?!
— Разве вы не знаете, месье, что кошки вообще, а коты — особенно, являются проводниками темных сил в наш мир?
Д’Артаньян посмотрел на бастарда со смешанным чувством жалости и презрения. «Да ведь этот малый помешался! Он всерьез думает, что борется со злом во благо кардинала?! Ну и дела!..»
— Вот что, Доре, — уже мягче сказал он, — давайте вопрос о демонах и прочей чертовщине оставим более компетентным людям. Покажите, где вы держите кота, и закончим на этом.
— Вы не понимаете!..
— Это вы не понимаете! Не испытывайте мое терпение, показывайте!
В этот момент в кордегардию ввалился чумазый и рассерженный Совиньи. Увидев своего обидчика, он схватился за шпагу, и д’Артаньяну с трудом удалось уговорить шевалье повременить с расправой.
— Он еще должен мне кое-что показать, Ги. К тому же я точно знаю, что этот человек — государственный преступник.
— Он же садовник!..
— Он такой же садовник, как мы с вами. Лучше помогите мне довести его до места, где он живет.
— С удовольствием, граф!
— Идемте, Доре, — сказал Шарль. — Сами видите, сколько людей мечтают проткнуть вас при первом удобном случае. Советую не пытаться сбежать и тем самым не искушать судьбу.
— Хорошо, я отведу вас к демону, но тогда — пеняйте на себя! — решительно заявил бастард.
Совиньи удивленно воззрился на него. Пришлось д’Артаньяну коротко объяснить товарищу, что месье Доре слегка тронулся на почве борьбы с демоническими силами, пытаясь оградить от их влияния своего высокородного отца.
— Чудны дела Твои, Господи! — только и смог сказать на это юный шевалье.
Втроем они покинули кордегардию и вскоре шли по улице Риволи, почти как закадычные друзья. Мушкетеры бережно, но крепко, по-братски, держали бастарда с обеих сторон под локти. По дороге они, чтобы не заскучать и не привлекать излишнего внимания, громко и весело рассказывали друг другу светские анекдоты и сплетни. Доре же шел между ними с отрешенным лицом, по которому блуждала бледная улыбка.
Спустя полчаса они остановились перед какой-то хибарой в северном предместье.
— Это здесь, — выдохнул Доре и сник.
— Открывайте, любезный, — подтолкнул его д’Артаньян.
Они встали по бокам бастарда, пока он возился с замком, а дальше случилось неожиданное. Едва дверь приоткрылась на пару ладоней, как из темноты помещения на людей кинулось нечто лохматое, утробно рычащее и шипящее одновременно. Существо прыгнуло прямо на Доре и вцепилось ему в лицо. Толстяк шарахнулся назад и завопил от боли. Он попытался оторвать от себя обезумевшего кота, но не тут-то было!
Разъяренный монстр, в которого превратилось милое домашнее животное, остервенело полосовал когтями своего похитителя и кусался. Мушкетеры на несколько секунд тоже растерялись, но потом все же попытались прийти на помощь Доре — благо оба были в перчатках.
Однако кот не стал дожидаться, когда его снова схватят. Он резко извернулся, цапнул за кожаный палец Совиньи и гигантскими скачками метнулся за угол хибары.
Вся схватка длилась не более полуминуты, но — боже мой! — что успело сотворить это воистину дьявольское животное! На Доре было страшно смотреть. Все лицо его и руки были в крови, со щеки свисал длинный лоскут кожи, один глаз не открывался. Несчастный стонал от боли и слепо тыкался в стороны, не находя двери. Совиньи, ругаясь, стащил перчатку и уставился на прокушенный палец.
— Вот исчадие ада!
— Быстро отсосите кровь из раны, Ги, — посоветовал Шарль. — Иначе может начаться заражение. У котов, я слышал, весьма ядовитый укус…
Он взял бастарда за плечи и повел внутрь хибары.
— У вас есть в доме чистое полотно и вода? Надо срочно промыть ваши раны, Доре.
— О Боже! Эта тварь прикончила меня! — выл бастард, мотая головой. — Воистину я был прав: этот кот — демон!!!
— Что же вы все-таки хотели в обмен на кота?
Шарль усадил пострадавшего на стул и принялся шарить в сундучке возле кровати. Нашел чистую рубашку, оторвал от нее полосу ткани, схватил со стола кувшин с водой.
— На полке должна быть бутыль с аквавитой[25], месье… — простонал Доре. — Я надеялся, что, если избавлю его преосвященство от демона, он отдаст за меня в награду свою племянницу, Мари-Мадлен…
— Так вот в чем дело! — присвистнул д’Артаньян. Он нашел бутыль, откупорил, понюхал, цокнул языком. — А вы к тому же алхимик, месье?
— Нет… не я… друг… Он сказал, что, если раны промывать аквавитой, заражения не будет и кровь быстро остановится.
— Необычные у вас друзья, Доре…
Пока возились с ранами, пока бастард рассказывал свою печальную, но, как он утверждал, абсолютно правдивую историю, подошло время обеда. Все трое после пережитого страшно проголодались, и д’Артаньян предложил:
— Прежде чем отправимся в Пале-Кардиналь, думаю, стоит посетить какое-нибудь приличное заведение, где бы можно было подкрепиться, не рискуя быть отравленными.
— Я знаю такое! — тут же загорелся Совиньи. — Вы не пожалеете, граф!
— Что ж, ведите, шевалье. Да поможет нам Господь достойно завершить наше нелегкое дело!..
Обед и впрямь оказался отменным — подан быстро, сервирован опрятно, вино к нему было просто отличным.
— А теперь — в Пале-Кардиналь, — сказал д’Артаньян. — Ги, вы ведь поможете мне доставить к его преосвященству этого наследника и борца с демонами?
Юноша смутился.
— Если мушкетеры узнают, что мы имеем дело с кардиналом…
— Не узнают. Мы пройдем в Пале-Кардиналь со стороны стройки. Там сейчас заканчивают отделку театра. Никто из наших друзей не станет ходить по улице, забитой телегами. Я знаю, как пройти в канцелярию его преосвященства, а потом мы так же незаметно выберемся оттуда.
— Ну, если так…
— Не беспокойтесь, мы справимся очень быстро!
Но быстро не получилось.
Д’Артаньян имел отличную память и прекрасное зрение. Он понимал волнение Совиньи и сам хотел как можно скорее проскочить во дворец кардинала. Но его внимание привлек человек, который шел вдоль стены дома, пошатываясь и норовя ухватиться чуть ли не за трещины между камнями. Он тоже двигался к Пале-Кардиналь, но медленно, и, не дойдя двух десятков шагов до нужной двери, куда работники как раз вносили рулоны ткани, упал на мостовую лицом вниз.
— Идемте, идемте же, д’Артаньян, — в волнении торопил Ги.
— Погодите-ка, шевалье… Кажется, мне знаком этот человек! — хмуро ответил Шарль, всматриваясь в лежащего.
— Этот пьянчужка?!
— Говорю вам, погодите! Лучше держите крепче нашего охотника за демонами…
Шарль решительно подошел к упавшему и перевернул его на бок.
— Де Голль?!.
— Помогите… — прошептал одними губами Анри. — Меня отравили… Я умираю…
— Держитесь, дружище! Сейчас мы отнесем вас во дворец!.. Совиньи, сюда! Этот человек попал в беду. Доре, ну-ка, помогайте!..
Совиньи и Доре подняли де Голля и понесли вслед за д’Артаньяном, который, громко ругаясь, расталкивал работников и отворял двери. Когда канцелярия его преосвященства была уже близко, он указал шевалье направление и побежал вперед искать отца Жозефа.
— Врача, скорее! — крикнул он, врываясь в канцелярию. — Де Голль отравлен!
Отец Жозеф за долгую жизнь повидал немало и отравленных, и отравителей. Он знал, что враги его преосвященства способны на все, поэтому личные врачи кардинала имели противоядия на все известные случаи жизни.
Приказания капуцин отдавал быстро и грозно — посмел бы кто ослушаться! Пяти минут не прошло, как Анри уже лежал на собственной постели отца Жозефа, а врачи поили его молоком, в котором был разболтан яичный белок.
— Рвота была? — спросил отец Жозеф.
— Да…
— Очень хорошо! Сейчас вас вообще вывернет наизнанку.
Д’Артаньян, Ги и Доре смиренно ждали в коридоре.
«Серый кардинал» вскоре вышел к ним.
— Вы спасли ему жизнь, — сказал капуцин, и строгое лицо его на мгновение просветлело. — Его преосвященство умеет быть благодарным. — Он пристально посмотрел на демоноборца. — Кто этот человек?
— Это господин Доре, сторонник его преосвященства, — вежливо, со скрытой усмешкой пояснил д’Артаньян. — Допросите его, святой отец. Он вам расскажет, как доблестно избавил его преосвященство от страшного и грозного демона.
Доре приосанился.
— Демона?! — изумленно переспросил отец Жозеф.
— Да, от серого мохнатого демона с пушистым хвостом и огромными усами.
— И… где же это страшное чудовище? — уже догадываясь, что произошло, поинтересовался отец Жозеф.
— Мы готовы обо всем доложить подробно его преосвященству, — слегка поклонился д’Артаньян и незаметно подмигнул Совиньи, беспокойно переминавшемуся с ноги на ногу.
— Следуйте за мной, господа, — не моргнув глазом, предложил капуцин.
Де Голль понемногу приходил в себя, но все еще чувствовал страшную слабость.
— Вы от природы сильны и выносливы, месье, — резюмировал седобородый врач в черной сутане. — Но сейчас вам придется много пить и спать…
— Я не могу, у меня важное дело, — покачал головой Анри.
— Да вы сейчас и трех шагов не пройдете!
— Пройду!
Врач пожевал губами, вздохнул, перекрестился и сказал:
— Давайте-ка я дам вам, молодой человек, укрепляющее питье.
Но, видимо, это был некий успокаивающий травяной настой, потому что Анри, с удовольствием выпив пряное варево, быстро и крепко заснул.
Проснулся он перед рассветом, чувствуя себя не совсем бодрым, но уже и не покойником. Рядом сидел в кресле юный монашек, приставленный к больному вместо сиделки.