– Не знаю, зачем вы хотели это сделать, но жизнь нам даётся один раз, – обратился к ней Гриша выдержанным тембром. Не зная, слышит ли она его и способна ли она вообще услышать в таком состоянии?
– Уйдите, оставьте меня, я хочу умереть! – выпалила она сквозь слёзы. – Что вы понимаете в жизни? Кто вы такой, вы рабочий ЖЭКа, откуда вы тут взялись?
«Откуда, откуда…», – задумался Гришка. – Я не из ЖЭКа! Я случайно оказался здесь, ноги уносил кое от кого…, – пояснил он.
Девушка прекратила глубокие рыдания и мелькнула взглядом на своего собеседника. – От кого? – осведомилась она.
Гришка не охотно ответил: – ну как сказать…, спасался от головорезов, а в целом эта такая история, в которой я сам виноват, и как быть теперь, тоже не знаю, – довершил он в заключении, обращаясь взором к девушке: – Можно узнать ваше имя?
– Я, Злата.
– Гриша, …Кисточкин Гриша, – познакомились они.
– Пожалуйста, только не надо ко мне на «вы», – странно звучит…, – попросила Злата, перестав окончательно лить слёзы.
– Хорошо, Злата, – одобрил Кисточкин, пройдя по новой знакомой изучающим взглядом: золотистые длинные волосы, такие же золотистые брови, белоснежная кожа, серые заплаканные глаза…
«Злата с золотистыми волосами…» «До чего же она красива!» – признался себе Гришка и повеселел даже…
Он поднялся с битумного пола на ноги и подошёл к кромке девятиэтажного дома: «– Свобода!», – вырвалось у него безмолвно, взирая на воздушный океан, «– это небо, воплощённая роскошь жемчужины…» А его душа с небом как одно целое, неделимое, и он часть этого мира… «И так жить хочется!» – завершил он свои мысли, вспоминая про битую бандитскую тачку с проломленной крышей из-за шлагбаума.
Скрупулезно вытянув шею, Кисточкин дотянулся взглядом до противоположного тротуара, где заметил двух головорезов, подкарауливающих его. «Эти парни такие…, что договориться с ними всё равно что крест на себе поставить…» Отойдя от бортика, он посмотрел с опаской по сторонам, предупреждая Злату: – лучше нам уйти и не светиться здесь…
Злата неподвижно сидела в угнетенном состоянии, обхватив руками коленки, сфокусировавшись глубоко грустила о чём-то…
– Давай, пожалуйста, спустимся в укрытие, – повторил он, предпринимая меры предосторожности. – Пойдём, Злата. – Пойдём…, – заторопил её Гришка уйти с крыши.
Девушка невольно подчинилась. Приподнялась, встала на ноги, пощупала себя, всё ли при ней и направилась спускаться на чердак.
– Холодно тут, как…, – тихо пролопотала новая знакомая, почувствовав дрожь в теле.
– Холодно? – повторил Гриша, задумавшись, не ощущая температурных перепад. Он-то после забега разгорячённый, хоть немного остывать начал. – А чемодан тут чей-то, не твой?
– Мой, – ответила Злата, вспоминая про багаж. – Можешь его открыть и достать мне тёплую вещь?
– Могу, – откликнулся Гришка на просьбу и подошёл к поклаже. Открыв чемодан, он сразу обратил внимание на покиданные кое-как скомканные вещи. Мужские трусы, разноцветные пижонские носки, футболки, среди которых обнаружил свитер. – Этот подойдёт?
– Да, – кивнула она, усаживаясь на табурет.
Он подал ей, – расскажи, что случилось у тебя?
– Ничего…
Гришка недоверчиво оглянул Злату: – из-за «ничего» люди не хотят лишиться жизни, для этого должна быть веская причина!
Злата молчала, обдумывая произошедшее с ней.
– Ну если не хочешь говорить, впрямь…
– Гусь Самаркандский бросил меня, – выдала она с трудом.
– Кто? Гусь?
– Именно! Могу и похуже его обозвать…, – немногословно пояснила она.
– Он предал тебя? – попытался разобраться Кисточкин, задавая наводящий вопрос.
– Не то слово предал! Привёз из своей командировки другую, а мне велел катиться к себе домой…
– Домой это где-то здесь? – недопонимал Гриша.
– Если бы! Мой дом далеко от сюда, на Дальнем Востоке…, – расстроенно сообщила она.
– Далековато.
– Ещё как!
– А мой в Приморско-Ахтарске, на берегу Азовского моря…
– Хорошо там, наверное…, – предположила Злата.
– Очень…, – засвидетельствовал Гришка, почувствовав, как соскучился по родному дому.
Злата забралась с ногами на табуретку и обняла коленки.
– Не согрелась?
– Нет, ещё холодно.
– Надо сделать быстрые выдохи и согреешься, – посоветовал Кисточкин и показал, как это сделать.
– Эы…, эы…, э…, ы…, – зашипела Злата.
– Теплее стало?
– Немного, спасибо.
– Не за что…
– А у тебя что стряслось?
– У меня? – не знал Гришка, как объяснить, что у него случилось… – Начну с самого начала, если не против.
– Времени полно, идти всё равно некуда…
– Верно, – подытожил Кисточкин и начал рассказывать: – я уже год как в Москве, а с работой не везло. Сначала устроился грузчиком, поработав пару месяцев сорвал спину, потом устроился электриком на фирму, на которой кормили обещаниями. Некоторое время работал контролёром на трамвайной линии, и не смог выписать ни одного штрафа, понял, что не моё и уволился.
Злата слушала внимательно, не прерывая…
Гришка косился на новую знакомую, на которую падал дневной свет через небольшое открытое окошко, продолжая оповещал о себе открыто, ничего не скрывая: – и наконец коллега по работе пристроил меня через своего дядю на шлагбаум, в элитный дом. Казалось бы, живёшь и работаешь в будке, поднимая по необходимости шлагбаум. Так там я всего два дня проработал. Зашла ко мне старшая по дому и навострила не дремать, когда увижу джип с номером три шестёрки, на котором возят братки своего авторитета.
– И что же?
– Сегодня утром и подъехал такой джип. А я увидел и спасовал от страха. Руки задрожали, голова отключилась, и сам того не знаю, как шибанул шлагбаумом по крыше бандитской машины целых три раза. Головорезы немедля бросились за мной вдогонку, я от них…, вбежал в подъезд и на крышу, а там ты…
– Значит у тебя тоже утро ещё то выдалось…
– Тоже, – тяжело вздохнул Гришка, – можно сказать мы с тобою братья по несчастью, притянулись…
– Счастье – не рыбка, удочкой не поймаешь…, – отчаянным голосом привела златовласая пословицу.
– Хочется верить, что всё что ни делается – всё к лучшему, – подбодрил Гришка, новую знакомую, а после «братья по несчастью» так или иначе пригорюнились, погружаясь в непроницаемую тишину…
На улице начался ливень. Летний, сильный, мощный. Застучал по крыше дождевой водой. «Оба брата по несчастью» молча прислушались, поддаваясь гипнотическому воздействию дождя. «Сейчас бы чай пить горячий, в тёплом доме», – подумал каждый из них.
– Наверное Демид со своей Симоной, сидят, чай пьют в тёплой квартире, – выдала Злата свои соображения.
– Который гусь?
– Он самый!
– Представляешь, его квартира прямо под нами! – соскочила с табурета Злата и ударила ногой по бетону. – Ай, как больно топнула! Гусь, он и в Самарканде гусь! Что б его! – злилась она, прокручивая, как он в эту самую минуту обнимается со своей Симоной. – Если бы я могла сделать что-нибудь такое-этакое, чтобы ему неповадно было! – разошлась она не на шутку, с перекосившимся лицом от душевной боли.
– Не думаю, что это правильно, – остужал её гнев «брат по несчастью».
– Со мною неправильно и подло, а я должна правильно…!? – чуть ли не снова выступили слёзы у Златы.
– Можешь поступать как знаешь, дело твоё, но не уподобляться «таким», будет верней, – смело посоветовал Гришка.
– А как я выгляжу? – спросила она у Гриши, обводя рукой своё лицо.
– Нормально, – уклончиво ответил Кисточкин, отлынивая от комплимента, который показался ему немного неуместным.
– Что я спрашиваю, у меня же косметичка есть в чемодане, – вспомнила она, не удовлетворившись словом «нормально».
Подойдя к чемодану и схватив его за ручку, Злата попыталась подвезти его поближе к табурету. – Помоги, не едет что-то…, – обратилась она за помощью к Грише.
Кисточкин отозвался на помощь и схватился за ручку чемодана. – Как же ты его сюда затащила? Он же неподъёмный! – подивился он.
– Видимо в состоянии аффекта, – ответила она, недоумевая.
Чемоданные колёсики перестали крутиться по цементному песку, и встряли у перпендикулярной балки. Приподняв поклажу, Гришка что-то подтолкнул ногой. Это «что-то» звякнуло посудиной отлетев по косой траектории, блеснув серебром.
Кисточкин замер, всматриваясь что это могло быть…
– Что-то отвалилось от моего чемодана? – спросила Злата, забеспокоившись за своё имущество.
– Нет вроде, всё на месте, – ответил Гришка и внимательно вместе с хозяйкой обсмотрел её багаж. – Что тогда?
– Смотри как блестит! – взволнованно воскликнула Злата, указывая на какую-то запылённую посудину, – сосуд что ли?
– Ого! – подошёл Гриша, оставляя тяжёлый чемодан, – это же лампа! Может там и Джинн живёт? – предположил он, шутя, сдунув с посудины застаревшую пыль.
– Потри! – надоумила его Злата.
Гриша послушно потёр лампу тыльной стороной правой ладони. Серебро разогрелось в руках.
– Ой, – отбросил он посудину, слегка обжигая себе руки.
Лампа тренькнула, запрыгала, завертелась в пируэте и остановилась, выпуская из носика тонкий голубой дымок, очертившись в огромный силуэт Джинна, смачно чихнувшего пару раз.
Испугавшаяся Злата сразу же подскочила к Гришке, прячась у него за спиной. – Я боюсь, – проскулила она.
– Ты кто? – обратился Гришка к неясному призраку, проявляя смелость, – Джинн?
– Почти…, я – Джунн, о мои добро почтеннейшие повелители, к вашим услугам, готов исполнить любые ваши три желания!
– Ого! Так бывает? Не Джинн, а Джунн?
– Бывает, мои повелители! – добродушно ответил Джинн из лампы, разминая свою голубую оболочку.
– И давно твоя лампа на чердаке пылиться? – допытывался Гришка.
– Впервые! Если вам будет интересно, я раскрою подробности?
– Интересно, раскрой…
– Спасибо, что даёте мне слово!
– Пожалуйста!
– Я – Джинн Восточного Солнца, и каждый раз, когда происходит кольцеобразное солнечное затмение, меня заносит в какой-нибудь уголок земли по трансцендентальному каналу. Поэтому, мне не известно, куда меня занесёт попутным ветром, и кто будет в дальнейшем моим повелителем.