Высокий, явно за два метра, поджарый мужчина с полностью седой головой и усами, обладал серыми глазами, а усы и морщинки вокруг серых глаз создавали ощущение, что он всегда тепло улыбается.
Мужчина был облачен в белоснежный халат, через шею был перекинут стетоскоп, под халатом были голубая рубашка и бежевые брюки. Ноги главврач спрятал в мягкие тапочки голубоватого цвета — я и сам носил такие же на работе в больнице.
— Доброй ночи, Матвей Александрович. Позвольте представиться — Балошин Виктор Валентинович, ваш лечащий врач. — С улыбкой, половину которой закрывали густые седые усы, проговорил врач.
— Доброй ночи, Виктор Валентинович. Мне сказали, что я сейчас нахожусь в императорском лазарете… — Я начал говорить, но остановился, глядя, как поднялась рука Виктора Валентиновича.
— Прошу вас, сударь, все разговоры после осмотра. А сейчас, если вы позволите, я проведу первичный осмотр, всё-таки вы больше месяца провели в состоянии комы, так что перенапрягаться не стоит, право слово… — Виктор Валентинович шагнул ко мне, — Прошу вас, если вам несложно, снимите пижаму.
Пришлось повиноваться. По своему опыту знаю, что спорить с врачами — дело абсолютно бесполезное. Со мной так точно было бы бесполезно… Проще сперва выполнить все требования, а уже после задавать вопросы…
Осмотр занял чуть больше получаса. Виктор Валентинович осмотрел меня, снял общие показатели, забрал кровь на анализ, заставил встать на весы, которые оказались спрятаны под кроватью, и попросил принести аппарат для сканирования Дара.
— Сколько вы весили перед ранением, Матвей Александрович?
— Около девяноста пяти килограмм. — Тут же ответил я.
— Значит, вы потеряли около двенадцати килограммов… — Задумчиво проговорил Балошин, делая пометки в своём блокноте, — Вы же помните, как используется аппарат для сканирования Дара?
Виктор Валентинович достал маленькую металлическую коробочку из нагрудного кармана. Я сразу узнал футляр — точно в таком же дед привез частицу мифрила из Новосибирска, когда проверял мой Дар после посещения родового Святилища…
— Разумеется. — Кивнул я.
— Вот и отлично. — Улыбнулся Балошин, — В настоящий момент я не стремлюсь уточнить ваш текущий объем резерва сил в Ядре, нам нужно просто удостовериться в том, что вы не потеряли Дар, поможете успокоить мою грешную душу, Матвей Александрович?
— Хотите понять, не произошло ли Выгорание моего Источника, и не начал ли я превращаться в безумного психопата? — Криво усмехнулся я в ответ.
— Простоя обязательная процедура для всех Одаренных, переживших критические повреждения, — Развел руками Виктор Валентинович, — да, вы не потеряли конечности, однако, то, в каком состоянии вас привезли, говорит о том, что это возможно, поверьте, я сам зашивал вашу грудь и сращивал ребра и позвоночник, повреждения были критическими, возможно, только то, что вы являетесь рыкарем, вас и спасло.
В этот момент вернулась дежурная медсестра, неся в руках небольшой сундучок из темного дерева.
Виктор Валентинович, благодарно кивнув, принял сундучок и отпустил медсестру, и открыл его. Я уже видел этот прибор однажды. У нас в Искитиме был точно такой же. Каменная пластина чёрного цвета с бело-серыми разводами, два стальных тросика с прикреплёнными к пластине кольцами, заканчивающиеся браслетами на каждом, которые надевались Одаренному на запястья. На самой пластине была высечена восьми лучевая звезда, замкнутая в правильном круге. Восемь основных стихий: огонь и вода, земля и воздух, свет и тьма, жизнь и смерть. Зажёгшийся огонёк, подобный простой свече, на определённой вершине звезды — знак того, что данная стихия доступна Одаренному…
Ещё два года назад я бы всеми правдами и неправдами отказался от прохождения данной процедуры, но уже больше полугода все и так прекрасно знали о наличии двух Источников у меня, так что уклоняться сейчас причин не было…
— Вы позволите? — Виктор Валентинович протянул ко мне раскрытые браслеты.
— Прошу вас. — Я протянул в ответ руки вперед.
Балошин быстро закрепил браслеты и открыл футляр с мифрилом. Виктор Валентинович перевернул мне на ладонь футляр, оставляя на ней крохотную частицу мифрила. Приятное тепло побежало по энергоканалам в ладони, моментально подхватив силы, скованные в крохотной частице Небесного Металла. Секунда — и над выгравированной на пластине звездой начали зажигаться крохотные светлячки родных для меня Стихий: Вода, Воздух, Жизнь, Земля, Тьма и Смерть… Все как и тогда, в рабочем кабинете деда, в нашем поместье в Искитиме… Как же давно это было…
— Удивительно… Я, разумеется, был в курсе вашей особенности, но… Но в живую такое вижу впервые… Удивительно… Я, признаться, до последнего не хотел верить в то, что мне говорили о вашем Даре… Но прибор обмануть невозможно. И такой насыщенный цвет у каждой стихии… У вас просто идеальный баланс между всеми Лучами… А такое довольно редко встречается даже среди рыкарей, что уж говорить о простых Одаренных…Если бы мы говорили не о Даре рыкаря, я бы сказал, что вы находитесь в пограничном состоянии перехода от ступени Магистра к Архимагу, что в вашем возрасте просто удивительно… — Задумчиво проговорил Виктор Валентинович, продолжая наблюдать за проявлениями Стихий над пластиной.
— Благодарю за похвалу, Виктор Валентинович, как вы видите сами — я в полном порядке. Не могли бы вы сообщить моему деду о том, что я пришёл в себя, чтобы он завтра забрал меня в поместье?
— Боюсь, Матвей Александрович, пока что это невозможно. — Устало покачал Балошин, — Я вынужден вам сообщить, что ваш дедушка, граф Волков Аристарх Прохорович, находиться здесь же, и он пока что не пришел в сознание. Хоть его ранения были значительно легче ваших, но его болезнь очень сильно усугубилась под их давлением. Так что сейчас вы, фактически, становитесь главой своего рода, ведь, как я понял, кроме вас и деда, мужчин в роду Волковых больше нет…
— Да… — Я проглотил вставший в горле ком, — Мой отец погиб много лет назад на последней войне на Востоке… Он совсем плох?
— Нет, что вы, все не так плохо, как вы могли подумать, не волнуйтесь, просто нам, старикам, нужно больше времени на восстановление, чем вам, молодым. — И снова эта теплая улыбка. Обычно, за такими улыбками, дарующими надежду, прячут горькую правду о том, что родственник уже вряд ли когда-либо проснется.
— Как я понимаю, здесь находимся не только мы с дедом? — Кивнул я.
С некоторой паузой Балошин все же молча кивнул.
— Виктор Валентинович, прошу вас, ответьте честно — сколько людей мы потеряли в результате теракта безвозвратно и сколько людей оказались в больницах и госпиталях?
— Я не уверен, что вам дозволено знать о подобных…
— Виктор Валентинович, я — наследник своего деда и, как вы сами только что сказали, фактически действующий глава рода Волковых, представитель старшей аристократии империи, к тому же, поручик Первого Стрелецкого Полка. К тому же, вы понимаете, что уже завтра я все равно узнаю обо всем — мои же товарищи и родные расскажут мне все, что знают сами. — С нажимом прервал я своего лечащего врача.
— Почти две сотни погибших, более трех сотен пострадавших, среди них практически все главы княжеских и боярских родов и их наследники, и сам император. — Выдохнул Балошин.
Я застыл на месте. Это что же получается? Чернобог говорил, что скоро начнется война с силами Хаоса, а империя осталась без головы? Да это же просто немыслимо…
— Это не самые плохие новости, Матвей Александрович. — Продолжил Балошин, наблюдая за мной.
— Что может быть хуже? — На автомате спросил я.
— Война, Матвей Александрович. — Склонил голову Виктор Валентинович, — На нас напали.
— И кто же? — Внутри меня пробежал холодок.
— Если бы кто-то мог ответить на этот вопрос…
И тут меня по настоящему пробила крупная дрожь по спине…
РИ, Санкт-Петербург, набережная Обводного канала, дом 76, литера В, медицинский лазарет императорского двора, 24октября,13.00
— Спасибо, Виктор Валентинович, что согласились меня выписать под амбулаторное наблюдение. Сейчас я действительно очень нужен дома. — Я протянул руку Балошину.
С утра Балошин устроил мне марафон по анализам и обследованиям, которые заняли почти четыре часа, но после согласился отпустить меня домой, при обещании, что ближайшие три недели я буду каждый понедельник являться к нему на осмотр. После я заскочил в палату к деду. Осмотрел его сам, просканировал его Источник, убедился, что он хоть и в тяжелом состоянии, но хотя бы в стабильном… Вид изрядно исхудавшего за месяц деда меня довольно сильно опечалил…
— Не стоит благодарности, Матвей Александрович, я все понимаю. Буду ждать вас в понедельник на осмотр. — Улыбнулся Виктор Валентинович, пожимая руку в ответ.
Я кивнул и двинулся к выходу из лазарета императорского двора. За мной уже приехал Конев, который примчался с самого утра и ждал меня уже около тех самых четырех часов у ворот. Его не пустили даже на внутреннюю территорию лазарета, не говоря уже о самих медицинских корпусах. У Тайного Приказа были очень строгие инструкции, и нарушать их никто не спешил. Я же спокойно прошел небольшой дворик, у ворот меня встретил боец в черной форме без шевронов и автоматом на груди, проверил выписку, подписанную Балошиным, сообщил обо мне по рации дежурному, и только после его разрешения, выпустил меня за территорию. Погода стояла непривычно солнечная для конца октября, хотя и было довольно прохладно благодаря блуждающему по городу балтийскому ветру…
За воротами стоял черный внедорожник явно отечественной сборки. Рядом с ним стоял Василий Иванович, облокотившись на капот. Черный костюм — двойка с белоснежной сорочкой без галстука, сверху черное полупальто. Если не знать прошлого этого человека, он вполне мог бы сойти за какого-нибудь успешного бизнесмена средней руки или управленца большой торговой компании. Только вот выражение лица и глаза выдавали в нем отставного военного специалиста узкого профиля…