Араб остановился перед красным светом светофора при выезде на Садовое кольцо, обернулся к бомжу:
— Все тебе, Вова, на месте объяснят! Думай, как по уму сделать дело. Чеченцы народ коварный. На комплектность не смотри. Увертливы, как угри, и опасны, как песчаные эфы!
— Да ладно тебе! Что мне, первого такого изворотливого валить? Ты поживи по законам свалки, научишься дорогу себе пробивать! Да конкурентов убирать! Иначе ссучат, заставят на дядю пахать, а я сам пахан в этом шалмане, понял? Мне отстегивают, а я лишь за кодлу свою от ментов по мелочи откупаюсь! Так что не ссы, чурбан, все будет ништяк!
Халиль проговорил, начиная движение:
— Мне, Вова, ссать нечего! А вот тебе переоценивать себя не стоит! Но закончим базар. Поступай, как знаешь, а пока помолчи, не отвлекай! И не удивляйся, когда выйдем за МКАД. Поедем за город, в одну усадьбу. Если дело как надо сделаешь, я же тебя оттуда и отвезу в город, куда скажешь! С кейсом, полным баксов!
Вскоре «Форд» въехал на территорию усадьбы Шеленгера. Банкир, уже оповещенный о том, что нужный объект найден, решил сам взглянуть на него. И когда бомжа ввели в рабочий кабинет Марка Рудольфовича, он с упреком посмотрел в сторону Халиля. На Шеленгера произвели впечатление внушительные параметры бродяги. Этот вполне может убить Мурзу. И тогда дело лишится главной фигуры. Может, отменить провокацию? Нет, этого делать нельзя, надо обязательно повязать Баркаева кровью. И менять что-либо уже поздно!
А с другой стороны, не судьба ли послала ему на испытание серьезного противника? Ведь и дело предстоит более чем серьезное. Не явится ли результат сегодняшней акции предзнаменованием свыше, изначально предопределив и результат всего его многоходового замысла?
Банкир поднялся и сказал:
— В 16–00 по коридору сюда пойдет человек. Ты должен встретить его и… убить!
— Понял!
Шикарная обстановка и змеиный, безжалостный взгляд Шеленгера подействовали на бродягу гипнотически. Банкир взглянул на него, приказал:
— Ну а понял, так иди с Халилем, он покажет тебе место предстоящей акции и комнату ее ожидания!
Бомж, выходя, обернулся:
— Шеф! — он не знал, как еще обратиться к хозяину кабинета. — Два вопроса, можно?
— Два, да! — бросил Шеленгер.
— Ага! Если я этого чечена ножичком, ничего?
И опять предельно короткий ответ банкира:
— Ничего!
Бродяга продолжил:
— И еще, насчет баксов, …
— Можешь не продолжать, — прервал его банкир, — они ждут тебя в случае удачи, вместе с «Фордом», на котором Халиль тут же вернет тебя в город! Все!
— Ништяк! — пробормотал бомж, следом за арабом выходя из кабинета.
К 15–00 в особняк доставили и Баркаева, определив в отдельную комнату, через коридор от кабинета банкира. А в 15–30 у Шеленгера собралась вся компания заговорщиков.
Они, немного выпив, заключали пари на исход предстоящего поединка в коридоре, и шансы на победу Мурзы Баркаева, после описания бомжа, оценивались ими как ничтожно малые.
Камеры видеослежения, как первая, над створками дверей кабинета, так и вторая, над входом в коридор, были включены, и монитор показывал пустой проход.
В 15–55 Шеленгер по внутренней связи позвонил в комнату, где находился Баркаев. Тот ответил:
— Да?
— Надо добавлять — босс! — поправил его банкир.
— Да, босс?
Мурза смиренно подчинялся, но никто не знал, что происходит внутри его, а там вовсю клокотала ярость оттого, что им играют, как марионеткой! Но он играл свою роль с безразличным достоинством. И только тому, кто знал этого чеченца, было известно, с каким трудом дается игра необузданной, дикой натуре горца. Но таковых в усадьбе Шеленгера не было. Между тем банкир приказал:
— В шестнадцать часов ровно выходи в коридор и следуй по нему ко мне в кабинет! Разговор нам предстоит серьезный!
— Хоп! — ответил Баркаев. — Я все понял, босс!
— Вот и хорошо! Жду тебя!
Банкир переключился на помощника Умарова:
— Халиль, выпускай в коридор своего гладиатора!
— Слушаюсь, босс!
Шеленгер, положив трубку телефона внутренней связи, обратился к своим партнерам:
— Господа! Устраивайтесь перед экраном поудобнее, зрелище нас ждет увлекательное! По крайней мере, лично я очень надеюсь на это!
Басманов, Максимов, Кедров, Хоза и сам Шеленгер расположились полукругом около монитора.
Настенные часы в кабинете банкира пробили шестнадцать часов.
И тут же в коридоре, фиксируемый первой камерой, в его дальнем крыле, показался Мурза.
Он шел неторопливо, лицо его было напряжено, но спокойно. Казалось, Баркаев о чем-то задумался. Пройдя почти четверть пути, он вдруг остановился.
Шеленгер переключился на вторую камеру.
Теперь перед зрителями была видна спина остановившего Мурзы с выпущенной поверх брюк рубашкой, а впереди появился криво ухмыляющийся бомж. Его голый торс играл мускулатурой. В правой руке, лезвием к локтю, громила держал нож. Обычный, только крупных размеров, складной нож.
Чеченец, видимо, оценив обстановку, продолжил движение, пошел навстречу к нему и бомж.
Банкир включил прежний обзор, внимательно всматриваясь в лицо Баркаева.
Оно оставалось спокойным, только игра желваков выдавала его напряжение. Было ясно, что он понял, для чего в коридор вышел ехидно улыбающийся здоровяк.
Расстояние между противниками сокращалось. Бомж остановился. Чеченец замедлил движение, но не прервал его.
В кабинете банкира наступила мертвая тишина.
Камера отчетливо показывала двух бойцов.
Мурза все продолжал сближаться со стоящим и не прекращающим глупо улыбаться громилой.
Между ними остался метр, когда бомж не выдержал и ринулся в атаку. Он, перехватив нож, сделал резкий выпад вперед. Клинок дважды рассек воздух перед успевшим отклонить голову назад Мурзой. Не достигнув цели с первого раза, Молот что-то прошипел и, сделав шаг к Баркаеву, выбросил вооруженную руку на этот раз прямо вперед. Чеченец словно ожидал этого маневра. Он легко отбил удар в сторону, и когда бомж раскрылся, присев на корточки, нанес кулаком короткий, без замаха, рубящий удар тому в промежность.
Бомж охнул и присел, схватившись руками за свое мужское достоинство.
Мурза действовал молниеносно. Ударом ноги в физиономию, ухмылку на которой стерла гримаса дикой боли, он опрокинул Молота на спину. Нож Вовы отлетел в сторону. Зато в руках чеченца, из ножен, скрытых рубашкой, появился кинжал. В прыжке Мурза полоснул обреченного бродягу лезвием по горлу. Из широкой, безобразной раны толчками хлынула черная кровь.
Некоторые из зрителей отвели взгляд от монитора. Только Шеленгер, Хоза и Кедров продолжали наблюдать, по сути, завершившийся поединок.
Чеченец Мурза без всяких напрягов завалил самоуверенного здоровяка Вову-Молота, что было довольно неожиданно!
Но зрелище, организованное банкиром, еще не закончилось.
Мурза внимательно посмотрел на стены.
Увидев крохотный зрачок скрытой камеры, он вернулся к жертве.
Рывком перевернул еще дергающееся в предсмертных судорогах тело бомжа на живот. Двумя сильными ударами своего кинжала Мурза отрубил голову бродяги. Поднялся, держа ее за немытые, сальные волосы, и протянул к камере. Затем бросил голову за спину, она, как мяч, покатилась, оставляя широкий кровавый след на полу, к ногам жертвы.
Протер кинжал и руки об одежду обезглавленного противника, вложил его в ножны, поправил рубашку и пошел в сторону кабинета, в туалет которого метнулся не выдержавший позывов желудка Игорь Владимирович Басманов. Он повис над унитазом, зашедшись в желчной рвоте.
В коридор к Мурзе вышел Хоза Умаров.
Он широко и хищно улыбался. Подойдя к Баркаеву и взяв того за плечи, восторженно воскликнул:
— Ай, молодец! Ай, истинный джигит! Только так следует поступать с врагом! Только так! Тебя ждет большое будущее, Мурза, а я тебе с этого времени — кунак! Клянусь! И благодарю за доставленное удовольствие. Такое я давно не видел! Иди, брат, сейчас с Халилем. На тебе кровь, обмойся, переоденься. Халиль! — позвал Хоза своего верного помощника.
— Я, господин! — ответил неизвестно откуда появившийся араб.
— Отведи моего друга, ты слышал, как я назвал его, ибо теперь это так, в его комнату, пусть приведет себя в порядок. После этого в кабинет к боссу!
— Хоп, шеф! Все будет исполнено!
Хоза обратился к Баркаеву:
— К Хозяину, брат, оружия брать не надо!
— Я тебя понял, брат! — ответил Мурза.
— Ну и отлично! Халиль?
Араб повернулся к чеченцу, вытянув руку в сторону конца коридора, предложил:
— Идем, брат?
Мурза молча, не глядя на поверженного им противника, пошел впереди араба.
Шеленгер осмотрел подельников, спросил:
— Ну как вам, друзья, зрелище? Одного компаньона мы видим, как вывернуло.
— Да я в порядке. Сам не знаю, как со мной это произошло, — ответил вышедший из туалетной комнаты Басманов, — наверное, оттого, что подобное натурально впервые вижу.
Банкир улыбнулся:
— Мы все понимаем, Игорь Владимирович, не надо объяснений! Я хочу знать мнение каждого о Мурзе, нашем чеченце.
Первым высказался Максимов:
— Чечен провел акцию классно, поверьте старому профессионалу! Только откуда он взял кинжал?
— Это я приказал положить его в комнату, — ответил Шеленгер, — бомж намеревался применить нож. Не мог же я дать ему фору?
— Понятно.
Генерал Кедров, прикуривая сигарету, проговорил:
— Если нам удастся приручить этого волка, то за нужный результат можем не сомневаться, естественно, при постоянном контроле над чеченом и сдерживании его диких порывов!
Шеленгер подвел итог:
— Итак, все ясно! Мнения насчет объекта, считаю, у всех совпали! Не так ли?
Компаньоны ответили утвердительно.
Банкир продолжил:
— Тогда закончим сегодняшнюю встречу. Кедрова прошу остаться, остальные могут заняться своими делами.
Шеленгер лично проводил каждого до автостоянки, там попрощался с ними. Возвращаясь, приказал одному из своих помощников вместе с Халилем, как тот освободится, убрать труп бомжа, вывезти из усадьбы и сжечь его где-ни