Глава 1
На следующий день после вывоза автопокрышек, телевидение обьявило россиянам об очередном постановлении Правительства.
Виктор как раз ужинал и поначалу даже не очень вслушивался в слова диктора:
«В целях защиты отечественных производителей… обеспечение безопасности дорожного движения… извлечение преступных доходов от контрабанды и сбыта…»
— Что там опять?
Он все же отставил тарелку и посмотрел на экран. Впрочем, документ оказался не очень длинным:
— Мать их в душу!
Насколько уловил Рогов, с момента опубликования постановления запрещался ввоз в страну бывших в употреблении импортных автопокрышек и запасных частей, а также их реализация населению. Внешнеторговые операции в этой сфере разрешалось производить только юридическим лицам и строго на основании государственных лицензий.
Разумеется, для нарушителей предусматривались административные санкции — от штрафа, налагаемого на граждан, до закрытия предприятий розничной и мелкооптовой торговли.
— Как же это?
Комментарием к официальной информации послужил явно «заказной» сюжет, снятый журналистами в Центральной лаборатории ГАИ.
Прежде всего народу продемонстрировали леденящие душу видеокадры нескольких дорожных аварий и автокатастроф. Затем очкастый полковник в милицейской форме непонятно, но убедительно обвинил во всех этих бедах никуда не годные импортные колеса: дескать, они вовсе не приспособлены к нашему климату, плохо переносят «некоторые особенности» отечественного дорожного покрытия и вообще — противоречат принятым в стране ГОСТам.
В заключение, для особо непонятливых автолюбителей, дали короткое интервью по поводу соответствующих изменений в правила ежегодного техосмотра.
Когда на экране телевизора замелькали кадры из следующего, политического репортажа, Виктор непроизвольно опустил глаза в пол:
— Так… И что теперь делать?
Внизу, прямо под квартирой Рогова, матово-черными штабелями и шеренгами выстроилось в ожидании покупателей больше полутора сотен побывавших в употреблении заграничных покрышек.
Виктор вспомнил вчерашнюю веселую суету Ройтмана, погрузку-выгрузку дотемна, собственную радость от того, что удалось почти задаром выпросить у тетки из жилконторы ключ от подвала…
Он заскрипел зубами:
— У-у, суки!
И потянулся за телефонной трубкой:
— Алле, Пашка? Извините… А когда вернется? Передайте ему, чтоб сразу мне перезвонил. Это Рогов, Виктор… Рогов! Только обязательно.
… Впрочем, выяснилось, что Павел уже в курсе — первым делом, войдя в квартиру брата, он бросил на стол свежую газету с текстом на первой полосе:
— Ну, что скажешь?
При этом тон у Ройтмана был такой, будто именно Виктор подписывал вчера за премьер-министра злополучное постановление.
— Хреново.
— Это я и так уже понял. Меня сейчас другое интересует…
Вытащив из хозяйской пачки сигарету, Павел прикурил и выпустил дым под потолок:
— Меня сейчас интересует, — ладонь гостя легла на газету, — знал ли про это Папа Карла!
Первой реакцией Рогова было удивление:
— Да ну, ты что?
— Ладно, разберемся… Дай-ка телефон!
Однако, поговорить с приятелем братьям не удалось. В офисе сообщили, что Ян Карлович в командировке и будет только в конце месяца, а дома все время срабатывал автоответчик.
— Может, к Пиккельману на склад заехать?
— Придется… Вот ведь гад, подставил! Он-то уж точно знал про то, что будет запрет на импортную «резину».
— Ты думаешь? Откуда?
— Не знаю! Но такие, как он всегда в курсе.
По дороге к хозяйству Михаила Исааковича, братья вырабатывали тактику и распределение ролей при беседе с бывшим владельцем покрышек. Договорились сначала вежливо побеседовать, а потом уже действовать по обстановке.
— Паша, ты только не горячись. Сразу в морду — не надо!
— А как надо?
— Посмотрим…
Впрочем, вскоре выяснилось, что они прокатились впустую. В кабинете господина Пиккельмана сидел очень похожий на него, но абсолютно другой еврей.
— А где Михал Исакич?
— Заболел. Слег с температурой.
— Надолго? — Задал глупый вопрос Виктор.
— А я знаю?
Насчет вчерашних автомобильных покрышек собеседник тоже ничего вразумительного не сказал — все договора у Пиккельмана, а ему даже не оставили ключей от сейфа, просто попросили посидеть здесь, пока хозяин кабинета поправится. Мало ли что…
— Мало ли — что?
— Ну, на всякий случай.
Павел шагнул к столу, ухватил человечка за лацканы пиджака и зарычал ему прямо в физиономию:
— Так вот он, этот случай! Пиккельман где? Где старая сволочь? Куда спрятался?
Несмотря на тщедушный вид, «заместитель» Михаила Исааковича деньги свои получал не зря и молчал, как белорусский партизан.
После четверти часа криков, угроз и ругани, братьям удалось добиться от него только клятвенного заверения, что господин Пиккельман в самое ближайшее время созвонится с Виктором.
— Может, стоило врезать придурку пару раз? Чтоб заговорил? — Поделился сомнениями Павел, когда они вновь оказались в «запорожце».
— Нет. Пока не стоит… Дело подсудное, такой запросто в ментовку побежит.
— Чувствую, все равно ведь придется!
— Может быть. Может быть…
… Весь последующий месяц братья самоотверженно и обреченно пытались реализовать покрышки.
Результаты оказались удручающими. В автомагазинах от них шарахались, как от зачумленных, принимая за милицейскую «подставу» или в лучшем случае считая идиотами. Рыночные торговцы запасными частями при словах «импорт» и «бывшие в употреблении» только нервно посмеивались и исчезали в толпе.
Ничего не удалось продать даже в шиномонтажные мастерские. К тому же, добрая половина колес предназначалась для какой-то загадочной марки автомобиля, которую в Россию, видимо, ещё просто не завезли. Во всяком случае, они не подходили ни к «жигулям», ни к «волге», ни к трактору «беларусь».
Виктор расклеивал обьявления, Павел обзванивал потенциальных покупателей и рекламные отделы газет — все напрасно!
Желающих приобрести или взять обьявленный «вне закона» товар на реализацию не было. Знакомых автолюбителей «запрещенная» резина тоже прельщала.
Зато она очень понравилась крысам.
Невостребованные покрышки, огромной кучей сваленные в подземелье, привели жирных серых тварей в неописуемый восторг.
Бесчисленными косяками двинулись со всего микрорайона хвостатые твари на освоение новых гнездовий. В несколько дней подвал под квартирой Рогова превратился в передовую крысиную ферму.
Причем, отличалась она такими высокими показателями воспроизводства, что добраться до колес без риска быть укушенным за задницу скоро оказалось почти невозможно.
Вытащить же нужную покрышку из общей кучи стало просто опасно для жизни.
— Ну и хрен с ними, — равнодушно сплюнул Рогов.
И запер подвал на тяжелый, висячий замок.
Наверное, этот день навеки останется в крысином календаре, как общенародный праздник. Разжиревшие в неприкосновенной тиши и скуке подвального склепа, подлые твари принялись размножаться с удвоенной силой.
А вскоре обнаглели настолько, что полезли наружу. Многочисленными стаями гуляли они вверх-вниз по лестницам, опустошая бачки с пищевыми отходами и разнося по дому заразу. Антисанитария грозила смениться экологической катастрофой в масштабах отдельно взятой «девятиэтажки».
Жильцы, разумеется, пробили в набат, и как-то под вечер в подьезде появилась строгая женщина с удостоверением СЭС.
— Здравствуйте. Вы — тот самый Рогов?
— Здравствуйте. Очевидно, я…
Виктор в домашних тапочках как раз стоял возле мусоропровода и уже добрых полтора часа пытался шваброй извлечь наружу чудом уцелевшую кошку. Бедолага Мурка от крысиного беспредела повредилась умом и теперь ночи напролет подвывала из своего укрытия.
На первый раз до составления протокола и штрафов дело не дошло, инспектор санэпидстанции ограничилась официальным предупреждением. Но главное, что уяснил Рогов из проведенной беседы — это необходимость подвал от колес немедленно освободить.
Виктор, разумеется, пообещал все, что требовалось. И только после ухода незваной гостьи осознал, о чем идет речь.
Схватился за голову… Голова, кстати, попалась под руку очень вовремя: одна, говорят, хорошо, а две все же лучше! Следовало позвонить Павлу.
Тот заявился, хотя не сразу — и братья уселись на бетонных ступеньках холодной лестницы, зарабатывая простатит и обмениваясь идеями по поводу возникшей проблемы.
Планов было много, но все какие-то несерьезные.
— Слушай, а давай просто выкинем колеса на свалку? Ну их на…
Предложение было оригинальное, но энтузиазма у Виктора не вызывало:
— У меня машина опять барахлит.
— На моей!
— Давай, — согласился Рогов. — Только как?
— Обыкновенно… Погрузим в «запор» сколько влезет и за несколько раз вывезем.
— Ну, попробуй. Погрузи.
— И чего такого? Погружу! — Не понял Павел.
— Давай, давай…
— Ну и даю! — Ройтман поднялся с решимостью человека, готового к труду и обороне.
— А крыски? — Поинтересовался Виктор.
— Крысы… Во, бля! — Замер на месте Павел и непроизвольно огляделся. Дело в том, что этих серых хвостатых тварей он боялся с раннего детства, ещё с питерской коммуналки, в которой провел первые годы жизни. — Что же делать-то?
— Что-что! — Передразнил брата Рогов. — Сначала их надо будет выгнать. Или отравить… Или перебить?
— А как? — Павла передернуло от омерзения.
Виктор тоже пока не знал — как.
Поднявшись со ступенек, он принялся искать пути решения проблемы. Одна мысль сменяла другую, напряженный процесс раздумия отражался на лице и в позе — так, что в конечном счете Рогов стал похож на скульптурное изображение римского гладиатора, нервно курящего папиросу.
Павел с интересом следил за братом:
— Ну?
— В рукопашную не выйдет… Перестрелка тоже пока отпадает — у нас ружья нет. Может, газом?
Озарение пришло, как всегда, внезапно.
— Значит, так.
— Придумал?
— Да. — В глазах Виктора светилась законная гордость собой. — Бежим к ларьку, к пивному, пока не закрылся!
— Нашел о чем думать, — разочаровался Ройтман. — Я бы, конечно, тоже насчет пивка… не против. Но только делом надо заниматься, делом!
— Правильно, — невозмутимо ответил брат. — Кстати, деньги у тебя есть?
— Допустим, есть. А зачем тебе?
— Надо бы пару пузырей водяры взять.
Минут через двадцать перед входом в злополучный подвал выстроились в боевой порядок силы вторжения.
Состояли они из трех самых авторитетных представителей местной дворовой гопоты, настоящие имена которых звучали, наверное, только в милицейских протоколах.
Впрочем, по кличкам троица была хорошо известна далеко за пределами микрорайона: карлики-уроды Туранчокс и Пушкин, а также длинный, высохший от пьянства и голодухи, косматый Полено.
Были они неразлучными собутыльниками, компаньонами — и каждый вечер били друг другу морды. Причем, выяснить, из-за чего, никогда не удавалось, по причине похмельных провалов в памяти у всех троих сразу.
Задачу гопники уяснили сразу: вышибить крыс из подвала!
Гонорар устраивал: две бутылки водки. И получив по пол-стакана авансом, команда истребителей рвалась в бой.
— Трубу возьми, — подсуетился Рогов, протягивая одному из карликов ржавую железяку.
— А на х. хрена? — Ощерился тот единственным передним зубом. — Я их, бля, и зубами разорву!
Изогнув пальцы веером, он ринулся в подвал вслед за Туранчоксом. Замыкающим был Полено.
— Думаешь, управятся? — Покачал головой Павел.
— Эти? Эти управятся, — Успокоил его брат. — Они за стакан бормотухи не то, что крыс — слона завалят.
— Да ну! Скажешь тоже…
Виктор уже стоял в дверях парадной, но обернулся:
— Точно говорю, гражданин Ройтман. На таких, как они — вся Россия держалась… И держится, между прочим!
Павел хмыкнул, не зная как реагировать — он не всегда понимал, шутит брат, или говорит серьезно.
Что в этот момент происходило в подвале, можно было только догадываться. С улицы, куда поспешили ретироваться Виктор и Паша, о масштабах кровавой битвы свидетельствовал доносившийся откуда-то из земных недр гул.
В какой-то момент даже показалось, что весь девятиэтажный панельный дом вздыбился и отполз в сторону. Из-под стены его разом выплеснуло широкий серый поток — и недобитые твари хлынули через дорогу.
Враг спасался бегством.
Быстро преодолев открытое пространство детского садика, крысы в панике ныряли в подвал жилого здания напротив.
Зрелище это впечатляло.
Случайные прохожие замерли, молодые мамаши похватали на руки детей, собачники — своих псов, а старушки-пенсионерки — чужих кошек и все, что попалось под руку.
А братья в это время уже чествовали героев.
— Пей! — Восторженно подал стакан Ройтман.
— Извини, начальник. Некоторых упустили… — Полено стрельнул по сторонам настороженным взглядом и опрокинул водку в рот.
— Закуривай, — подключился Виктор, протягивая пачку папирос.
Герой закурил.
— А теперь — вали отсюда, — Павел вновь откупорил бутылку и пригласил:
— Следующий!
Окружающая среда, экологическое равновесие и покой соседей Рогова были спасены. Теперь оставалось только убрать колеса.
Братья заглянули в подвал — и ахнули.
Бетонный пол сплошь был усеян расплющенными, растерзанными трупами четвероногих тварей. От некоторых вообще валялись только задние части…
— Ух ты… Наверное, Пушкин и вправду зубами рвал, — попробовал усмехнуться Виктор.
Но не сделав и пары шагов, пошатнулся от опалившей мозг дикой боли. В глазах поплыли фиолетовые круги, потом полыхнуло…
Рогов застонал и присел на корточки, не в силах справиться с накатившим видением.
— А-а-а!
Лошадиное ржание, лязг стали о сталь, крики, пламя горящих судов… И вот его уже тянут на петле, охватившей шею, по распластанным, скользким от крови трупам варягов, печенегов, русичей, болгар… И вот совсем рядом довольное, смеющееся лицо варвара.
Его лицо… Разрубленное почти пополам.
— Кровь.
— Что, Витюша? Что случилось? Плохо, да? — Подхватил брата Павел.
— Всюду кровь…
— Это от духоты, понимаешь? Плохо тебе стало от духоты. Конечно!
Ройтман почти понес Виктора к выходу:
— Давай-ка, наверх… Подышим. Все и пройдет!
На улице Виктор отдышался. Плеснул на себя воды из мутной лужи — и, кажется, отпустило.
— Спасибо, Пашка…
— Не надо, — попросил брат увидев, что Рогов тянется за сигаретой. Не кури!
Последнее слово Ройтмана отозвались в голове в воспаленном мозгу Виктора тысячеголосым громовым раскатом. Его сначало бросило в холодный пот, потом окатило жаром… В колеблющейся перед глазами пелене возник и растаял княжеский стяг.
— Господи Иисусе!
Полотнище сменилось ликом Пресвятой Девы.
Но что это? Щека её рассечена! Кровь на иконе заливает одежду…
Руки… Бесценный перстень с мизинца Богоматери сверкает яхонтом — и оттого живыми кажутся две змеи, обвившие камень.
— Господи! — Виктор упал на четвереньки и завыл от накатившей вновь нестерпимой боли. — За что? Я же не Куря… Не Куря!
Сказать, что присутствовавший при этом Павел растерялся — все равно, что не сказать ничего. Ройтману стало так жутко, что только этот самый страх и помешал ему смыться куда подальше.
И пока брат корчился в судорогах, Павел бегал вокруг, нелепо размахивая руками и пытаясь разобрать хотя бы отдельные слова:
— Витян, что ты сказал? Курить? Курить хочешь?
— Эпилепсия у него, как пить дать! Приступ… — высунулась из окна пожилая соседка. — Смотри, чтобы язык в горло не запал, а то задохнется насмерть…
Но все уже кончилось — так же внезапно, как началось.
На глазах у опешившего Ройтмана, Виктор встал, отряхнулся и повернувшись к непрошеной советчице произнес:
— Дура. Сама ты — дура!
Затем, предвидя реакцию, вскинул вверх руки и принялся ими по-дирижерски размахивать.
Получилось бесподобно. Дама в окне закатилась сначала изысканной бранной трелью — персонально по адресу Виктора. Потом закудахтала, а под конец отлаяла породистой овчаркой всех соседей скопом.
— Ну, вот, — повернулся Рогов к брату. — Так и живем…
Павел нервно хихикнул.
Виктор потрепал его по плечу, и решительно направился обратно, в сторону подвала:
— Все в порядке. Пошли!
— Куда?
— Колеса-то думаешь выносить? Скоро совсем стемнеет.
… В напряженной работе пролетали час за часом.
Закинув очередную партию покрышек на верхний багажник «запорожца», братья решили перекурить. Поднявшись на лестничную площадку между вторым и третьим этажом, они расположились поудобнее и достали помятые пачки.
— Да-а…
— А что делать?
За раз в машину умещалось не больше десяти-двенадцати колес — и это при том, что на двух из них во время движения Виктору приходилось сидеть.
Вывезти же ещё оставалось штук сто.
Даже последнему из последних идиотов стало бы очевидно — ни надвигающейся ночи, ни бензина в баке на эту затею не хватит.
Братья приуныли.
Тем временем, на пустынном дворе и окрестных улицах зажглись фонари. Кто-то где-то завыл на луну…
— Ну, Карла — гад! — Павел, выпустил в потолок очередное кольцо сигаретного дыма. В данный момент он тоже не прочь был бы взвыть.
— Это точно, — устало согласился Виктор. Сидя на мусоропроводе, Рогов без особого интереса пялился через окно на одинокий «запорожец».
Вдруг внимание его привлекла некая подозрительная личность, приблизившаяся к машине.
Мужчина средних лет…
Видимо, он привычным маршрутом возвращался домой с работы или ещё откуда-то. И судя по широким, торопливым шагам, до определенного момента нигде задерживаться не собирался.
Но… Поравнявшись с «запорожцем», мужчина на полном ходу запнулся, описал замысловатую восьмерку и повернул обратно.
При этом он начал настороженно оглядываться, отчего стал похож то ли на школьника, поджидающего опаздывающую подругу, то ли на хозяина сорвавшейся с поводка собаки.
Несколько раз продефилировав мимо машины, прохожий попробовал украдкой заглянуть внутрь. Постоял в сторонке, потом присел, раскорячась — и сделал вид, что завязывает шнурок…
Наконец, мужчина решительно двинулся вперед, к багажнику.
— Вот же говнюк! Боится, а все равно лезет.
— Ты о чем?
— Слышь, Пашка… Ты колеса хорошо привязал?
Ройтман от возмущения чуть было не свалился на ступеньки:
— Да ты что, Витян? Я их совсем не привязывал. Еще чего!
— А если упрут?
— Кто упрет? Кому они нужны-то?
— Да вон, глянь… Нашелся клоун, прямо землю копытами рвет!
Павел успел увидеть только кульминацию сюжета: совершив кражу века, обалдевший от собственной отваги мужичек улепетывал в темноту проходного двора.
Причем, бежать ему было очень непросто: по три колеса оттягивало каждую руку, а седьмое хомутом свисало с шеи. Еще одна покрышка валялась поодаль от машины — очевидно, надеть её больше было не на что, вот и пришлось бросить.
— Во дает! — Виктор пребывал в неописуемом восторге. Такой потрясающей грузоподьемности мог бы позавидовать даже жадный от природы Ройтман.
Впрочем, Павел не разделял чувств брата:
— Ну, ва-аще! — От чужой неслыханной наглости глаза его вылезли на лоб, нижняя челюсть отвисла… Ройтман взорвался:
— Й-ошь… бля…мать… Удушу гада! А ты чего стоишь? Упрет же!
— Нет, не упрет, — спокойно покачал головой Виктор. — Уже упер.
Почесав за ухом, он продолжил:
— Вот что, Паша. Давай-ка мы с тобой все эти колеса прямо на улицу вынесем. Но только туда, где свету побольше.
— Зачем?
— Руку дам на отсечение — к утру ни одной покрышки не останется.
— Хм… Уверен? А если останется? — Засомневался Ройтман, но видно было, что идея брата пришлась ему по душе.
— Все, что останется, отвезем к Папе Карле. И наденем их ему на голову!
Братья захохотали, но Павел спохватился первым:
— За это дерьмо ведь ещё что-то заплатить нужно.
— Да, — погрустнел вслед за ним Виктор. — Влипли…
Собственно, влип он один, потому что фамилия Ройтмана в договоре на реализацию автопокрышек не значилась, но заострять на этом внимание не имело смысла.
Во всяком случае, не сейчас.
— Ты, кстати, нашел его?
— Нашел. Сегодня поймал по телефону.
— И что?
— Уважаемый Ян Карлович изволили очень удивляться… Говорит, сволочь, что ни сном, ни духом!
— Ладно. Разберемся.
— Может, поехали прямо к нему?
— Закончить надо. С колесами… — тяжело вздохнул Виктор и посмотрел на часы:
— К тому же, он, наверное, спит уже.
— Разбудим! — Завелся Ройтман. — Разбудим гада!
Но брат его отрицательно помотал головой:
— Завтра. Пораньше… Утро вечера мудренее.
Виктор ошибался, полагая, что в этот поздний час толстяк по прозвищу Папа Карло нежится в своей постели.
Как раз наоборот.
Когда братья-коммерсанты поминали приятеля недобрым словом, он торопливой, нервной походкой семенил по пустынному коридору знаменитого здания на Литейном проспекте.
Яна Карловича пригласили на очередную беседу.
Все было очень просто, без всяких паролей и шпионских штучек: мелодичная трель японского телефонного аппарата, знакомый голос и больше похожая на приказ просьба:
— Придите!
Встреча была назначена намного позже обычного времени, к тому же — не на конспиративной квартире, а прямо в Большом Доме.
Как все непонятное, это Яна Карловича беспокоило и даже пугало.
— Сюда?
— Да, пожалуйста.
Сопровождающий остановился перед одним из кабинетов и подождал, пока посетитель негромко постучит в дверь.
— Можно?
— Да, прошу вас!
Дверь была темная, тяжелая, с матовым бронзовым номером.
— Проходите пожалуйста.
Хозяину кабинета на вид было чуть больше сорока пяти лет. Окажись здесь сейчас Виктор Рогов, он с удивлением узнал бы в плечистом крепыше того самого водителя «волги», который взял его драндулет на буксир в ночь после схватки с бандитами.
— Присаживайтесь.
Ян Карлович подал паспорт с вложенным в него разовым пропуском и опустился на один из стульев:
— Добрый вечер, Антон Эдуардович.
— Кому добрый… А для кого-то, может, совсем наоборот!
Толстяк обмер:
— Антон Эдуардович, что-нибудь не так?
От внимания крепыша его состояние не ускользнуло:
— Ну зачем же столько обреченности в голосе? — Покровительственно улыбнулся хозяин кабинета. — Мы же с вами старые приятели, верно?
— Конечно…
Ян Карлович попался на крючок ещё в восемьдесят пятом, когда ходил в моря на гидрографе «Маршал Неделин».
Кто-то из экипажа стуканул, и «черная» таможня извлекла на свет Божий запаянную в его «Панасоник» тысячу долларов.
— Ваше?
— Нет. Откуда? Знать не знаю!
— Ну, пойдем…
Сначала была кают-компания, потом какие-то кабинеты на берегу, потом камера… В какой-то момент к оказавшемуся в одиночестве Яну Карловичу забежали двое:
— Вас не били еще?
— Нет, — смутился задержанный.
Ошибку эту быстро исправили, и вскоре он уже дрожащей рукой выводил торопливые строчки явки с повинной.
Если бы не появившийся невесть откуда Антон Эдуардович…
Потом толстяк много раз переходил по связи от одного оперативника к другому — но того, первого, который завербовал, забыть было невозможно.
И вот теперь они опять сидели лицом к лицу.
— Ну-с? Так от чего волнения? Не понимаю.
— Знаете ли… Как-то отвык я от ваших шуток!
Крепыш рассмеялся, довольный собой:
— А вы, голубчик, расслабьтесь. Повода для особых переживаний нет. Мы вами, в общем-то, довольны. Пока — довольны. А все эти присказки…
Он махнул рукой:
— Пустое! Чувствуйте себя, как дома.
— Да, конечно, — выдавил улыбку Ян Карлович. — Я постараюсь.
— Вот и прекрасно, — хозяин кабинета достал из сейфа очень красивую бутылку и пару рюмок. — Что-то вы сегодня выглядите не ахти? Мне кажется, коньячек как нельзя кстати придется?
— А-а, — потер глаза посетитель. — Это я после вчерашнего… Посидели с нужным человеком.
— Похвально. Метод эффективный, потому что верный. Пьянка — она и есть пьянка: сближает… расхолаживает… Развязывает язык. Ваше здоровье!
— Спасибо! Знаете, что-то тяжеловато я теперь разные посиделки переношу. Возраст сказывается, а пить надо наравне со всеми, чтобы не заподозрили.
— Таблеточки принимайте. Помните, я вам рекомендовал?
— Помню, — вздохнул Ян Карлович, уже окончательно освоившись. Спасибо, конечно, но… Вчера вообще не подействовало, чуть не свалился под конец.
— Перенервничали, наверное?
— Не без этого.
Антон Эдуардович снова наполнил рюмки:
— Как вам мой коньяк?
— Изумительно, — не покривил душой собеседник.
— «Наполеон»!
— Да что вы? Не может быть! Я столько раз пробовал, но такого…
— Вы, голубчик, наверняка дерьмо пили. Польскую какую-нибудь подделку, или вообще… Даже там, за границей, настоящий «Наполеон» редко встретишь. А у нас? То-то!
Некоторое время Антон Эдуардович держал паузу. Потом все же поинтересовался:
— Что новенького на коммерческом поприще?
Собеседник насторожился:
— Да так, ничего серьезного… Спрос падает, предложение растет.
— Я не об этом. Ваши лично финансовые успехи меня, откровенно говоря, волнуют мало.
— Извините, — сглотнул слюну Ян Карлович. — Я просто сразу не сообразил.
— Ну что вы, голубчик, опять? Зачем? Я же сказал — расслабьтесь. Расслабьтесь! Мы же друзья.
— Да, друзья. — Толстяк собрался с мыслями:
— Значит, так… Прошло все удачно. Договор у Пиккельмана, а тот своего не упустит.
— Рогов сможет рассчитаться за товар?
— Вряд ли. Откуда у него деньги возьмутся? Покрышки эти сраные после постановления об автоимпорте и милицейских рейдов вообще никто не берет, даже даром.
— Вот и отлично. Отлично…
Антон Эдуардович запустил руку в ящик письменного стола и положил перед собеседником лист бумаги:
— Читайте!
По мере изучения машинописного текста лицо толстяка покрывалось мелкими бисеринками пота.
— Антон Эдуардович…
— Что скажете?
Посетитель помешкал, собрался с силами и робко залепетал:
— Но Антон Эдуардович… Мне кажется, по отношению к Виктору это не совсем… Это преступно, в конце концов! И подло… Он ведь…
— Демагогия, — пожал плечами хозяин кабинета. — Вот, выпейте еще. Полегчает! И учтите — это не повод для обсуждения.
Он ткнул пальцем в лист:
— Это инструкция, и её выполнять надо. Понятно?
Толстяк молчал, поэтому крепышу пришлось повторить:
— Понятно?
— Понятно…
«Послать бы гада куда подальше, — думалось тем временем Яну Карловичу. — Плевать, что там на таможне было! Лет-то сколько уже… Все! В архив списано. Время сейчас, слава Богу, не то».
— Время то же, — словно читая мысли человека напротив жестко произнес Антон Эдуардович. — Никто не забыт, ничто не забыто! Надеюсь, слышал такой девиз? И потом… Раньше надо было думать насчет дружеских чувств. Что, к примеру, скажет Рогов, если все узнает?
— Хорошо. Я понял.
«Знать бы, кто меня тогда, на парходе, продал… Удавил бы гада! За все бы отыгрался».
— Ну-ну, зачем же так? Успокойтесь, — нежно похлопал Яна Карловича по спинке собеседник.
— Воды, если можно…
— Конечно. — Хозяин кабинета наполнил и подал стакан:
— Не стоит воспринимать все так остро! Кстати, чуть не забыл… Это вам. На оперативные расходы.
Перед носом у посетителя возникло несколько купюр среднего достоинства. Сумма по Карлиным меркам смешная, но отказываться было не в его правилах:
— Расписку писать?
— Как обычно.
Когда с формальностями покончили, толстяк решился:
— Простите, а просьбочку личную можно?
— Разумеется!
Ян Карлович собрался с мыслями:
— Я хотел бы в конце месяца опять в Голландию… на пару дней.
— Хорошо, нет проблем.
— Помогите сделать разрешение на ввоз оружия?
Хозяин нахмурился и убрал руку с телефонной трубки:
— Какое? В каком количестве?
— Да ни в каком, собственно… Так, для себя — газовый пистолет и, может быть, ружьишко помповое.
Крепыш поморщился, хотя и с некоторым облегчением:
— Послушай, Ян Карлович! Не морочь голову. Я думал, что-то серьезное, а с такой ерундой… Ладно, вот телефон человека из милицейского отдела по лицензиям. Скажешь, что от меня — он все оформит. Да ещё и посоветует, что где выбрать подешевле!
Распрощавшись с хозяином и сдав куда положено отмеченный пропуск, Карла вышел из Большого Дома.
— Посоветует… посоветует… — бормотал он себе под нос, переходя Литейный. — Точно! Вот, значит, как…
Догадка кипящим молоком ошпарила мозг.
Ну как же он сразу-то не понял, ещё тогда? Конечно! Кто посоветовал тот и сдал.
Ян Карлович вспомнил тот злополучный выход на «Неделине», туманный причал Морского вокзала и пограничника Пашку Ройтмана. Приятель украдкой, за трапом разливает в пластмассовые стаканчики ром «Негро»… Со скорого Пашкиного дембеля разговор переходит на предстоящий рейс, на то, какие сейчас олухи на таможне — ни видео, ни радиоаппаратуру не досматривают. Вези чего хочешь! Лучшего тайника не придумать.
Он тогда, помнится, пообещал: если что — так и поступит!
— Значит, Пашка…
Как ни странно, злости на Ройтмана не было. Ни обиды, ни тем более ненависти… Только усталость и безразличие.
Потому что — слаб человек! Слаб и немощен.
Глава 2
Виктор Рогов стоял в прихожей и корчил гримасы собственному отражению в зеркале.
— Эй, ты чего там?
— Да ничего… Прыщи выдавливаю.
Получалось не то, чтобы совсем плохо, но уже через минуту нос Виктора приобрел лиловатый оттенок и кровоточил свежими царапинами.
— Какая рожа! — Восхитился Павел, когда брат появился на кухне. — Будь я мэром, людей с такими физиономиями даже в троллейбусы запретил бы пускать.
— Не беспокойся, мэром ты вряд ли когда-нибудь станешь.
— Это точно, — вынужден был согласится Ройтман. — С моей-то фамилией…
— Ну, не только в ней дело!
— Конечно… Кто я такой? Обычный прапорщик, несчастный сын рядового питерского рабочего!
Ройтман снова вздохнул, отставил поллитровую фарфоровую кружку и потянулся за бутербродом. Бутерброд был единственный — с маслом и колбасой «любительская».
— Ты мне налил?
— Да… Словом, в мэры мне дорога заказана.
— Ну и что? Нашел, из-за чего расстраиваться, — Виктор присоединился к чаепитию. По причине продовольственного кризиса в квартире и привычного эгоизма брата, ему пришлось довольствоватся только обломками сухарей. Суета… Если хочешь знать, я бы лично в мэры ни за что не пошел!
— Ой ли? — Поднял брови Павел.
— Точно. Посуди сам — чего хорошего? Забот по горло: тому угоди, с этим не поругайся… И все равно все на каждом углу костерят, белье грязное перетряхивают. Да ещё и живешь в страхе — не то снимут, не то посадят, не то вообще подстрелят чем-нибудь крупнокалиберным.
— Тоже верно… Лучше не высовываться. Клоп, говорят, миллион лет уже существует. А почему? Потому что маленький.
В общем-то, Ройтман смирился со своей участью. Но все же иногда хотелось чего-то большего, чем незаметное прозябание на оклад пограничного прапорщика.
Вокруг бурлила новая жизнь. Как на дрожжах поднимались сомнительные состояния «новых русских», вчерашних бандитов, ларечников и «пивников» — а во дворе, рядом с потрепанным «запорожцем» Ройтмана все теснее становилось от расфуфыренных иномарок.
Временами Павел чувствовал себя отставшим от поезда пассажиром.
Что же поделаешь? Не дано ему ни наследства богатого, ни семи пядей во лбу… Впрочем, надежда умирает последней.
— Кстати, действительно последний, — отметил Виктор.
— Что? — встрепенулся брат.
— Бутерброд был, я говорю, последний. Больше нет.
— Да ты что! Серьезно?
— Деньги закончились. Завтра и не представляю, что жрать буду.
— Я бы одолжил, — виновато пожал плечами Павел. — Но ты же знаешь… Сам на мели.
— Ладно, — отмахнулся Виктор. — Чего уж тут.
Он аккуратно вымыл обе чашки, а хлебные крошки стряхнул прямо на кухонный пол:
— Все! Завтрак окончен.
— Наверное, и обед тоже, — Павел ткнул пальцем в циферблат часов:
— А дальше что?
— Ужин? — смутился Виктор.
— Я о жизни говорю, братан! Как дальше жить будем?
Ройтман приспособил пустой коробок под пепельницу и закурил:
— Может, опять в извоз?
— Нет, не получится.
— Почему же так? Надоело?
— Нет. Машина моя совсем сдохла… Того и гляди — на месте развалится! Продавать надо, в общем.
— Ну, продашь… И что потом?
— Не знаю, — вздохнул Рогов. — Если даже на какую-то работу и устроюсь, все равно деньги только через месяц выплатят.
Он присел напротиив брата и тоже закурил:
— А у меня их сейчас нет, понимаешь? Сейчас.
— Как не понять! — Посочувствовал Павел. — Вот если бы коммерцию какую-нибудь организовать… Ларечек поставить, или ещё чего-нибудь?
Но сам же первый и рассмеялся:
— Хотя, один раз уже попробовали! Организовали… Денег хапнули подставляй лопату.
— Ты насчет колес?
— Ну, конечно. — Павел хотел сказать на эту тему ещё что-то очень смешное, но заметил, как изменилось выражение лица брата:
— Звонили?
— Да. — коротко ответил Рогов и загасил окурок.
— Пиккельман?
— Да. Дважды. Интересовался, когда я собираюсь деньги отдавать.
— Вот, сволочь… Да он ещё спасибо нам должен сказать за то, что склад ему от мусора освободили!
— Я пытался обьяснить насчет этого долбаного постановления и вообще, но… Пиккельман говорит: есть официальный контракт передачи товара на реализацию, а остальное его не касается.
— Во, мор-рда!
— Ну, первый-то раз вроде мирно все обсудили. Но потом он опять позвонил, и начал базары гнилые разводить: мол, по условиям договора товар выдавался под залог моей квартиры, да плюс проценты пойдут за каждый день просрочки…
— Да ты что? — Обмер Павел.
— Ничего! Действительно, есть в договоре такой пунктик.
— Мать его в душу… Зачем?
— А я что, читал, когда подписывал? Там ведь было: давай, давай, быстрее! — Сорвался Рогов, но почти сразу же справился с собой:
— И потом, мы же тогда и не думали… Все так начиналось красиво! Перевез, продал покрышки быстренько, «поднялся».
Виктор устало потер виски, и брат впервые заметил, что выглядит он значительно старше своих лет.
— Договор у тебя?
— Второй экземпляр. Вон, на холодильнике.
Павел быстро пробежал глазами текст:
— Да, бля… Что ты ответил Пиккельману?
Виктор пожал плечами:
— Послал я нашего дорогого Михаила Исаааковича. Очень далеко! И надолго.
Насчет последнего Ройтман засомневался:
— Когда срок оплаты?
Хозяин повернулся к висящему на стене календарю:
— В пятницу закончился.
— Да-а… — Павел спрятал взгляд. — Знаешь, ты поосторожнее. Теперь, наверное, гостей придется ждать.
— Соседка сказала, что вчера уже приезжали какие-то… бритые. Интересовались.
Ройтман заерзал на стуле и явно почувствовал себя в квартире брата не слишком уютно:
— А ты?
— Меня дома не было.
— Слава Богу!
— Наверное, — согласился Виктор.
Даже ему было трудно представить, чем мог бы закончиться «наезд» бандитов.
— А кстати… Что там насчет Карлы?
— Не знаю. Опять пропал куда-то.
— Да, я тоже пробовал дозвониться. Никак!
Ройтман задумался. К сожалению, прямо так вот встать и уйти было бы неудобно. К тому же, «неформальные» сборщики долгов обычно ездят по адресам ближе к вечеру, так что время ещё оставалось.
Поэтому, Павел решил пока просто перевести беседу в несколько иное русло:
— Ладно, Витян. Выкрутимся! Считай, с резиной нам просто не повезло. Но это, как говорится, дело прошлое… А дальше?
— Я же сказал — не знаю! Понятия не имею. — Видимо, Рогов и сам был не против того, чтобы сменить тему:
— Если у тебя есть план какой-нибудь — давай, выкладывай.
— Планов конкретных нет, — задумчиво произнес Павел, — но… Я тут на днях с ребятами знакомыми побеседовал. Они говорят, что сейчас на рынках антиквариат неплохо идет.
— Что идет? Антиквариат?
— Ну там — люстры всякие старинные, картины, иконы, мебель…
— Скажешь тоже! — Неожиданно развеселился Рогов и даже всплеснул руками. — Как в лужу пернешь… Где же их взять-то? Картины, иконы? Не иначе, как в Исаакиевском соборе! Или, может, Эрмитаж обчистим?
— Ну, зачем, — невозмутимо отреагировал Павел. — Зачем такие страсти? Вовсе не оязательно на криминал идти.
— Да? А как же?
— По деревням необходимо поездить. По глубинке! Какой-нибудь старушке мыла кусочек, другой — платочек, третьей — иголки для примуса… Знакомый мой из Псковской области недавно прялку привез. И за две тысячи баксов продал. Чем плохо?
— Круто, конечно, — с завистью признал Рогов. — Но мы с тобой вряд ли потянем.
— Почему же это? — Вздернул брови Павел.
— Да потому что в старинных вещах, особенно в живописи — понимать надо! — Виктор встал, подошел к окну и взглянул на термометр за стеклом:
— Шестнадцать градусов выше нуля… Неплохо май месяц начинается. Верно?
Но Ройтман не дал увести себя в сторону:
— Насчет сбыта не переживай. У меня есть кое-кто на примете. Главное вещь привезти, а оценить её сумеем!
— Хорошо. А где гарантии, что эти твои знакомые не обманут?
— О чем ты, Витян?
— О том, — пояснил Рогов, — что, к примеру, нашел ты вещь, которой, может, и цены нет. Но ты-то этого знать не знаешь! И дадут тебе за неё долларов сто — вот и радуйся…
Виктор снова уселся напротив брата:
— Я вот давным-давно у бабки своей икону видел. Даже в руках держал, а какого она столетия — понятия не имею!
— Так спросил бы. Неужели не интересно было узнать?
— Да я спрашивал… Только она говорила, что сама не знает. Говорила, что очень старая икона, ещё от прапрадеда осталась.
— А сейчас она где?
— Бабка-то? Померла… Еще в восемьдесят пятом.
— Да я не о ней! — Нетерпеливо перебил Ройтман. — Икона где?
— Хрен знает, — пожал плечами Виктор. — Наверное, лежит у кого-нибудь из родни.
— Может, отец припрятал?
— Не, вряд ли… Отец не больно-то верующий был, он бы лучше что-нибудь другое в наследство взял.
— А кто тогда?
— Не знаю, Паша. Родни-то у нас по отцовской линии в Светловодске много!
— А все-таки? Подумай!
Виктор призадумался:
— Может, у дяди Никона?
— Дяди Никона? Что-то я от тебя раньше про такого не слышал… удивился Ройтман.
— Как же! Отца моего двоюродный брат.
— Ну, седьмая вода на киселе…
Однако Виктор иронии не заметил. Усмехнувшись каким-то личным, давним воспоминаниям, он продолжил:
— Отец его в шутку «ходячей домовой книгой» называл.
— За что же это?
— Дядя Никон все про каждого в нашей родне знал. Когда кто родился, когда крестился, на ком женился… Так сказать, хранитель семейных традиций. Запросто мог и икону себе забрать!
— Он-то жив еще, надеюсь?
— А как же! Давно, правда, не виделись, но мать пишет — здоров, как бык. Хоть и седьмой десяток разменял. — Виктор снова призадумался:
— И ты знаешь, Пашка… Помнишь, мне в подвале дурно стало?
— Еще бы!
— Так вот, мне она тогда привиделась, икона эта. Только какая-то странная…
Разговор братьев был на полуслове оборван дребезжанием телефонного аппарата.
Оба вздрогнули о неожиданности, но после третьего звонка Рогов все-таки снял трубку:
— Слушаю.
— Витек, ты?
— А-а, здорово, Карлыч!
— И тебя тем же концом, по тому же месту, — ответил приятель, но шутка явно не получилась.
— Как у тебя дела? Все в порядке?
— Плохо. Очень плохо… Ты не знаешь, где Павлик?
— У меня, где ж ему ещё быть! А что случилось-то?
— Колеса… — Рогову показалось, что собеседник всхлипнул. — Из-за колес этих… «Наехали» на меня, Витя!
— Что?!
— Деньги требовали, но я не дал… Сам знаешь, нет ведь у меня денег-то!
— Какие деньги? — Все ещё не понимал Рогов.
— За колеса. Говорят: ты их прислал, ты и ответишь!
— Кого прислал?
— Да вас же, елки зеленые! Вас прислал… Вы ведь с Пашкой Пиккельману от меня представились? Во-от… А теперь они говорят: друзья твои Михаила Исааковича «кинули», получить с них, голодранцев, нечего — ты и ответишь. В смысле, то есть, я отвечу…
— Ну?
— Сегодня приперлись трое. Суки, мразь!
Виктору показалось, что ещё секунда, и Карлыч сорвется в истерику. Но толстяк уже справился с собой:
— В общем, машину у меня отобрали.
— Как это? Твой «форд» забрали?
— Ага… — Ян Карлович тяжело засопел в трубку. — Пришли и вот так прямо, нагло!
— Да ты чего? — Заорал на всю квартиру Виктор так, что брат его, и без того слышавший весь разговор, чуть не подскочил на стуле. — Ты чего? Зачем же ты отдал-то? Ведь машина твоя раз в пятьдесят дороже стоит, чем все то дерьмо резиновое, которое мы взяли!
— А что делать?
— Послал бы их на х. й!
— Конечно… Легко вам там сидеть и советовать! — Карла все же сорвался на крик. — А мне «пушку» в лоб наставили, да как начали яйца в тиски столярные зажимать… Запросто могли и паяльник в задницу вставить!
Рогов поморщился:
— Подожди, Ян. Подожди… Дай сообразить.
— А что соображать-то?
— Может, в ментовку заявить?
— Сла-авно! Я заявлю, а завтра меня где-нибудь в лесочке живьем закопают. Да? Так, что ли?
— Ладно, погоди блажить. Кто приходил? От кого? Знаешь?
— Конечно! Пиккельман ведь прислал, с-сука… Они так и представились, что от него.
— Ай-да Михаил Исаакович! Падла геморройная.
— Не то слово, — горячо отозвался толстяк. — Слушай, Витенька… Надо нам самим их прижать, а?
— Подожди, не вешай трубку. Мы сейчас с Павликом все обсудим.
— Выручайте, ребята!
— Не ссы, поможем.
— Как? — Простонал Ян Карлович.
— Огнем и маневром, — хмыкнул Рогов.
Затем повернулся к брату:
— Ну? Что скажешь?
Ройтман сидел на стуле неподвижно — будто окаменел.
Ему все уже было понятно. Надо вписываться, ехать на «разборку», встречаться глаза в глаза с бандитами…
Всякое может случиться.
— Ты же знаешь, Витек… Я пас, я для этого не гожусь.
Рогов действительно не заблуждался на счет брата — Пашка трус. И его побелевшее, словно испачканное мелом лицо, трясущиеся губы, капельки пота на лбу были тому подтверждением.
Вспомнилось: далекая юность, берег Мги, компания пьяных местных парней… То, что началось после бегства Ройтмана, дракой назвать было нельзя — просто-напросто, оставшегося в одиночестве Виктора избивали березовыми дубинами.
Какое-то время удавалось уворачиваться, но в конечном счете, одурев от боли и страха, Рогов достал из кармана нож…
Пострадавших оказалось тогда двое.
— Ладно, Паша. Ладно. Я все понял.
Виктор с сожалением окинул брата взглядом:
— Ты прав. Мы с Карлой сами управимся, без тебя.
— Спасибо, Витек. Спасибо!
— Да о чем ты… Только вот что. Довези меня, а то, боюсь, моя колымага не заведется.
— Конечно, конечно, — засуетился Павел. — Я в момент доставлю!
Но Рогов уже не слушал. Он снова поднял телефонную трубку:
— Карлыч?
— Да, Витек? — отозвался приятель.
— Где мы с тобой встретимся?
— Да где скажешь!
— Думаю, надо ехать прямо к Пиккельману. Пусть старый козел расскажет, куда твой «форд» подевал. И вообще…
— Хорошо! — Обрадовался Папа Карло. — Тогда, может, и встретимся возле склада?
— Нет. Нужно будет оглядеться… Слушай, помнишь там рядом торговый центр? Зеленый такой, двухэтажный?
— Д-да, — прикинул собеседник. — Найду.
— Вот у главного входа нас и жди.
— Когда? Во сколько?
— Паша, нам полчаса на дорогу хватит? — оторвался от телефонной трубки Рогов.
— Хватит!
— Слышал? Минут через сорок будем.
Ройтман на удивление быстро домчал свой «запорожец» до места встречи. И так же стремительно смылся — не успел Виктор подняться по бетонным ступенькам, как машина брата уже исчезла за поворотом.
Ян Карлович уже изнывал в ожидании.
— Слава Богу! Наконец-то…
— Привет. Что это у тебя?
Толстяк поправил на плече ремень вместительной спортивной сумки:
— Дубину ментовскую прихватил. Может, пригодится?
— Посмотрим… Пошли! Только не суетись.
Вскоре они уже наблюдали за подвалом, арендованный фирмой «Марк».
Было на удивление пустынно и тихо.
— Слышь, Карла… Воскресенье ведь! Ты уверен, что старик сегодня там?
— Да, — сглотнул слюну толстяк. — Он всегда по выходным работает. До обеда, а то и позже.
Рогов ещё раз ощупал взглядом тяжелую металлическую дверь:
— Интересно, сколько их там?
— В день обычно заступает один охранник, — снова проявил осведомленность Ян Карлович. — Без оружия — так, для порядка…
— А гости?
— Вроде, никого.
Видимо, посторонних у Пиккельмана действительно не было — ни во дворике, куда сначала заглянул Виктор, ни у главного входа на склад машин не замечалось.
Пыльный асфальт хранил на себе отпечатки сотен колес, но сейчас, по случаю выходного, весь складской автотранспорт находился где-то в другом месте.
— Пойдем, Витя? А?
— Пойдем. — Рогов придержал приятеля за рукав:
— Только вот что. Никакой самодеятельности, ладно? Мордобой — дело такое… Начать легко — потом не остановишься!
— Ага, — кивнул Ян Карлович. — Пойдем, а?
Через несколько минут они уже были внутри, на складе.
Раззява-охранник, даже не успел сообразить, что к чему — коротким ударом в подбородок Виктор отправил его на пол.
— Быстро, прикрой! — Скомандовал Рогов, и облегченно вздохнул когда Карла спиной навалился на дверь и щелкнул засовом.
Вряд ли случайный прохожий с улицы успел бы что-то заметить…
— Эй, ты живой?
От удара охранник «поплыл» и только молча хлопал на Виктора снизу вверх выпученными глазами.
Видимо, пока он был больше удивлен, чем напуган.
— Пиккельман здесь? Отвечай, быстро!
Человек на полу нашел в себе силы кивнуть.
— Один?
Охранник опять кивнул — изображать героя ему явно не хотелось.
В общем, это было разумно. Люди в наше время за Родину-то не очень хотят умирать, а уж за чужие, хозяйские деньги — тем более.
Виктор прислушался: вроде, тихо…
— Кто ещё на складе?
Охранник помотал головой — дескать, кроме него и Михаила Исааковича никого нет.
— Точно? Смотри, падла, если врешь… Пристрелю.
В подтверждение своих слов Рогов сунул руку в карман, но это оказалось лишним — поверженный противник затрясся в таком ужасе, что не поверить ему было грешно.
— Ладно. Живи! — Разрешил Виктор, доставая из-за пояса охранника никелированные «браслеты».
Передал их приятелю:
— Ну-ка, распорядись, чтоб не мешал…
Пыхтя и сопя, Карла пристегнул бедолагу к трубе парового отопления. Протом ощупал его форменную амуницию:
— Смотри, Витя!
Рогов поморщился: договорились же друг друга по именам не называть.
— Что это?
— «Электрошок». Классная штука…
— Дай-ка сюда. — Виктор сжал в ладони пластиковое устройство с парой коротких металлических «рожек». Потом повернулся к прикованному в углу охраннику:
— Только кричать не надо, понял? С улицы все равно не услышат, а мы расстроимся. Договорились?
Охранник кивнул и на всякий случай даже прикрыл глаза.
— Вот и молодец! Пошли.
Миновав уже знакомую Рогову проходную и лестницу, они оказались в подвале. Лампы не горели, но сквозь полуоткрытую дверь в конце коридора струилась узкая полоска электрического света.
Отличный ориентир…
Карла первым вбежал в кабинет и прямо с порога накинулся на старика:
— Ну, бля, гадина плешивая, здравствуй! Не ждал?
Он спихнул со стола разложенные Пиккельманом бумаги:
— Куда машину мою дел, сволочь? Ур-рою, христопродавец!
Однако, ответа не последовало — опешивший Михаил Исаакович только ловил ртом воздух.
— Ах ты ж, падла! Больным прикидываешься?
Хозяин кабинета, тем временем, действительно закатил глаза и начал медленно сползать со стула.
— Жалобишь, да? Сейчас, сейчас! Я тебя разом вылечу…
Карла замахнулся резиновой милицейской дубинкой и не очень ловко, но со всей силы ударил старика:
— Получай!
— Подожди, — Виктор еле успел подхватить Михаила Исааковича под руки. — Он, кажется, не притворяется… Не дай Бог, коньки отбросит!
— Да те чего, Витек! Кому веришь? Знаю я эти жидовские штучки…
Толстяк ещё раз, наотмашь, ударил Пиккельмана.
— Стой, я сказал! — Рогов схватил со стола стакан с водой и выплеснул содержимое в лицо старику:
— Стой, идиот! Хватит.
Михаил Исаакович начал медленно приходить в сознание:
— Пожалуйста, прошу вас…
Он прислонился к стене и закинул вверх голову. Поморщился, потом потер ладонью область сердца.
— Ну? — Обрадовался Карла. — Что я говорил? Живой барбос… Хитер, но меня не проведешь. Говори, не то башку расколочу!
— Молодые люди…
— Чего? Что, не слышу?
— Молодые люди… Там, в столе, валидол…
Рогов без разговоров рванул и вытряхнул на пол ящики стола, нашел упаковку и сунул лекарство в рот заведующему складом.
Пару раз причмокнув, Михаил Исаакович застонал:
— Не губите… О-о-о…
Но кабинет уже наполнился яростным ревом Карлы:
— Па-адла! Глянь, Витек — вот же они, ключики мои.
Действительно, в куче разннообразного хлама и никому не нужных мелочей, высыпанных Роговым на пол в поисках валидола, поблескивал никелем и фирменным брелком комплект ключей от «форда».
— Где машина, старая сволочь? Ну?
Пиккельман попытался было опять упасть в обморок, но на этот раз Виктор не дал себя провести:
— Отвечай!
— У Саньки Булыжника.
— У кого? — Не расслышал Рогов.
— Санька Булыжник. «Крыша»… «Крыша» моя. — Михаил Исаакович еле шевелил разбитыми в кровь губами. — Видит Бог! Не хотел я ничего такого, просто по-стариковски пожаловался…
Вздрагивая при каждом резком движении Карлы, старик забормотал о том, что «форда» он лично и в глаза не видел, только ключи получил. А саму машину, дескать, бандиты поставили пока на хранение в какое-то тайное место…
— Адрес?
— Не знаю, — всхлипнул Пиккельман. — Булыжник…
Толстяк отодвинул Виктора в сторону:
— Не знаешь?
Он изловчился и дважды ударил старика ногой в грудь. Что-то хрустнуло — звук был такой, как при разделке порционного цыпленка-табака:
— Еще? Еще добавить? Адрес говори!
Михаил Исаакович пытался ответить, но вместо слов из горла у него потекла темно-красная струйка.
— Подожди… Постой, убьешь ведь!
Но Карла уже почти ничего не соображал:
— Дай сюда!
Выхватив у Рогова «шокер», он приставил обнаженные электроды к стариковской шее:
— Где стоит моя машина? Где? Отвечай!
Видимо, Пиккельману удалось что-то сказать — Виктор не разобрал слов, но склонившийся над Михаилом Исааковичем толстяк удовлетворенно кивнул:
— Другое дело. Похоже, не врешь… Но это тебе на будущее, чтобы побыстрее думал!
Карла нажал на кнопку, и между электродами с сухим треском прошел голубоватый разряд.
Тело на полу дернулось и обмякло.
— Пошли отсюда, Витек. Я знаю, где это.
— А старик? — Не то, чтобы Рогову было жаль Михаила Исааковича, но в данный момент хозяин кабинета выглядел черезчур жутковато.
— Ничего, евреи — они живучие… Оклемается!
Виктор с сомнением посмотрел на неподвижного Пиккельмана.
— Держи, может ещё пригодится, — Карла сунул обратно приятелю «электрошок». — Только поосторожнее… Жаль, наручников больше нет!
Вошедший во вкус толстяк несколько раз дернул за телефонный провод, с трудом оборвал его, перевернул Михаила Исааковича лицом вниз и связал старику запястья:
— Все! Пошли отсюда.
Однако, прежде чем покинуть кабинет, Карла замешкался, чтобы сунуть в сумку пластиковую упаковку пива «Хольстен» и пару блоков дорогих сигарет:
— Это вместо штрафа, за моральный ущерб. Взбодримся, Витек? Не все же этому маромою… Пусть теперь таблетки шамает.
У Виктора тоже взыграла кровь. Оказавшись в коридоре, он подхватил с пола увесистый кусок красного кирпича и наугад запустил его куда-то в угол.
Подвальная темень отозвалась жалобным звоном бьющегося стекла.
— Ого! — Восхитился толстяк. — С первого залпа — и зеркало вдребезги.
— Что ещё за зеркало?
— Да к ним вчера, ближе к обеду, партию итальянских зеркал для ванных завезли. Судя по звону, именно туда и сгрузили…
Рогов даже не успел в очередной раз подивиться осведомленности приятеля — Карла заржал, как жеребец. Наощуп определив содержимое ближайшего ящика, он начал одну за другой извлекать бутылки с водкой и с азартом лупить их об стену:
— Во, кайф!
Когда наконец вошедшие в раж приятели остановились и глянули на плоды трудов своих, склад напоминал городище после набега татарской конницы.
— Да, классно… Словно Мамай прошел!
— Ничего, теперь запомнят!
… На улице Виктор спохватился:
— Куда нам ехать? Где машина?
— У Американского моста.
— Рядом с автовокзалом?
— Ага, — Карла перебежал улицу и попытался остановить частника.
— Там ещё рядом депо? — Прикинул Виктор.
— Есть такое безобразие, — подтвердил приятель, занятый «отловом» проносящегося мимо транспорта. — Резерв проводников! Все вагоны, вагоны…
— Я там не был никогда.
— Вот и полюбуешься, — хмыкнул Карла. — Места чудные… глухие!
Он продолжал «голосовать», но автомобили проносились мимо.
Большинство водителей даже не смотрело в сторону парочки небогато одетых и возбужденный парней, желающих куда-то ехать.
Себе дороже… Впрочем, минут через пять кто-то все же соблазнился: «волга» с госномерами, мигнув подфарником, вильнула чуть вправо и замерла у обочины:
— Куда вам, ребята?
— К автовокзалу. На Обводный! — Ответил Ян Карлович, смело плюхаясь на заднее сидение. И лишь после этого поинтересовался:
— Сколько?
Виктор тем временем все ещё оставался на улице, придерживая дверцу. А чего, собственно, ради лезть в машину раньше времени? Может, водитель ещё и откажется…
Но тот даже не стал торговаться:
— Сколько не жалко. Садитесь! Договоримся.
Рогов забрался в салон, сел поудобнее — и ахнул:
— Мир тесен!
За рулем «волги» сидел коренастый мужик, который не так давно залепил Виктору кулаком в ухо. Надо сказать, от души врезал… Впрочем, он же потом и отбуксировал Роговскую колымагу до автозаправки.
Водитель, глянув в зеркало заднего вида, тоже признал пассажира:
— Смотри-ка… Чудеса!
— Наверное, — отозвался Виктор. — Городок у нас маленький, тесный…
— Ну и что, не ожила твоя машина?
— Нет. За здорово живешь — не хочет, денег требует.
— Да, парень, — улыбнулся водитель. — Авто у тебя было редкое… Я, когда тащил, все боялся, что оно на ходу развалится.
— Вы что — знакомы? — Включился в беседу Ян Карлович.
— Встречались, — кивнул Рогов.
Это прозвучало так, что крепыш поморщился:
— Ну, вот! Обижульки начались… Сам же был виноват! На «красный» пролетел, нет?
— Да ладно, все правильно. Кто старое помянет…
Виктор действительно не таил зла на водителя «волги»: что было, то было. И быльем поросло! Любой бы на месте мужика рассвирепел.
А этот ведь тогда в конце концов вернулся, выручил…
Однако, что-то все же мешало Рогову испытывать к этому крепышу чувство благодарности. Какой-то неприятный холодок пощипывал изнутри, какая-то тяжесть возникла под сердцем…
— Вот он, мостик ваш. — Водитель сбавил скорость и перестроился поближе к обочине. — Куда теперь?
— Да здесь прямо, — распорядился Ян Карлович. — Ну, шеф, сколько насчитал за проезд?
— А вот и нисколько. Со старого приятеля…
— Нет, так нельзя, — смутился Рогов. — Все-таки…
— Мне, считай, по пути было.
— Хватит? — Положил конец дискуссии Ян Карлович, сунув скомканную бумажку в ладонь крепыша.
Тот, даже не взглянув на деньги, убрал их в карман и кивнул:
— Нет вопросов… Счастливо, ребята!
— Вам тоже. До свидания.
— До встречи!
«Волга», выпустив в окружающую среду порцию едкого, ядовитого дыма, влилась в поток других машин и вскоре скрылась из виду.
— Интересный тип, — хмыкнул Ян Карлович. — Приятель?
— Да как сказать, — рассеянно пожал плечами Виктор. Крепыша рядом уже не было, но принесенное им чувство опасности осталось.
— Ладно, не зацикливайся, — толстяк заметил состояние Рогова и решил не продолжать расспросы. Он расстегнул сумку и выдернул из пластиковой упаковки пару банок «трофейного» пива:
— Ну, что? Добавим для бодрости!
Приятели миновали заброшеный, пыльный сквер, на редких лавочках которого уже расположились гомонящие стайки подростков с магнитофонами, гитарами, сигаретами и дешевым вином.
Немного поплутав проходными дворами, среди мусорных куч и канав, они добрались до нужного адреса.
— Кажется, здесь, — сверился Карла со ржавой табличкой над воротами.
— Осторожнее! Не суетись.
Однако, толстяк уже заглянул под арку:
— Здесь! Вот он, красавец мой… Стоит.
— Где? — Рогов сунулся было вслед за Карлой, но ему тут же пришлось отпрянуть обратно:
— Тихо…
Темно-серый «форд» действительно стоял в каменном закутке, почти напротив выхода из парадной.
До этого Рогов видел машину приятеля всего пару раз. Но теперь даже беглого взгляда на неё было достаточно, чтобы догадаться: над автомобилем успели поработать специалисты. Изменения касались мелочей: другого цвета чехлы на сидениях, новая антенна, несколько ярких наклеек-«клякс»… Но именно из-за этого иномарка казалась всего лишь близкой родственницей той, которую отняли у Яна Карловича.
— И номера уже сняли, гады! — Простонал в ухо Рогову толстяк.
Номерных знаков действительно не было. Однако, отсутствие их с лихвой компенсировалось расположившимся в салоне автомобиля мордоворотом откровенно бандитского вида.
Приятели встали так, чтобы их не смогли увидеть из двора.
— Это кто?
— Бандюга, бля, мать его!
— Это он к тебе приходил за машиной?
— Да, он… сволочь! — Чувствовалось, что к Яну Карловичу вместе с воспоминаниями возвращается былой страх.
— Серьезный дядя, — кивнул Рогов. — Ничего, справимся.
Судя по всему, бандит кого-то ждал. Очевидно, в салоне «форда» играл приемник, потому что он в такт мелодии то и дело качал башкой и прижмуриваясь шевелил челюстью.
— Жевачку любит… Ладно!
Весу в противнике было пудов десять, поэтому рассчитывать придется только на внезапность.
— Что теперь делать, Витек? Пойдем, а?
— Подожди.
— Не могу…
— Чего это? — Удивился Рогов. Он только сейчас заметил, что Карла с виноватым видом топчется на месте и вздыхает.
— Приспичило… Как из брандсбойта. Пивка-то попили!
— Тьфу ты, блин! Вовремя… Раньше не мог?
— Раньше не хотел.
— Ладно, дуй! Только быстро.
В следующее мгновение толстяк уже мчался вдоль улицы, к ближайшей стройплощадке.
Рогов сплюнул и возобновил наблюдение за автомобилем.
Двор будто вымер: ни звука, ни малейшего движения за пыльными окнами. Лишь откуда-то из-за мусорного бачка выбежала на середину кошка трехцветной окраски.
Присела, умылась и ловко запрыгнула на капот «форда».
Красивое животное… К удаче!
Неожиданно со стороны парадной послышался торопливый цокот каблучков. Дверь скрипнула, и из дома выпорхнула девица весьма характерного вида либо валютная проститутка, либо то, что с некоторых пор называется «подруга бандита».
Одарив кавалера улыбкой, она привычным жестом потянула на себя никелированную ручку автомобильной двери.
«Где же Карла? — Занервничал Рогов. — Зассанец… Ноги себе ошпарил, что ли? Уедут ведь сейчас!»
Бандит, видимо, повернул ключ в замке зажигания: двигатель завелся, заурчал, завибрировал — и трехцветная кошка испуганно спрыгнула на асфальт.
Ждать больше было нельзя.
Виктор выхватил из кармана полупустую пачку сигарет, выставил её перед собой и как бы стараясь что-то прочесть, засеменил в сторону «форда».
Подойдя почти вплотную, он оторвал взгляд от «записки» с несуществующим адресом, рассеянно огляделся и вежливо постучал в стекло:
— Извините пожалуйста… Вы не подскажете?
Водитель придавил пальцем кнопку, и стекло медленно сползло вниз:
— Чего тебе?
— Здесь записано, но так неразборчиво… Я студент книготоргового техникума, из Казани приехал…
— Чего надо-то?
Морда водителя высунулась из окна, но вместо ответа последовал короткий, прямой удар в переносицу. Не останавливаясь, Рогов принялся молотить Булыжника по голове, потом добавил тычок в горло, распахнул дверь и выволок обмякшего противника наружу:
— Н-на!
Окровавленный бандит не шевелился, когда уши Виктору резанул истерический женский визг. Наверное, подруга его кричала уже давно, но только сейчас Рогов начал что-то воспринимать в окружающем мире.
— Тихо ты! Убью, сучка крашеная…
Девица всхлипнула, но замолчала. Очевидно, она была приучена относиться к подобным обещаниям вполне серьезно.
— Где же, блин, Карла?
Приятель отсутствовал, но честно говоря судьба его в данный момент Виктора почти не занимала.
— Ладно, догонит…
Оставив красотку рыдать над поверженным телом, Виктор нырнул на водительское сидение. Нащупал в кармане брелок от ключей, которые они с Карлой отняли на складе у Пиккельмана.
Что за черт? Неужели бандиты успели и замок зажигания поменять?
Один ключ уже торчал там, где положено, заставляя двигатель «форда» ритмично и тихо работать.
Карла ничего не говорил про второй комплект…
Впрочем, для долгих размышлений было не время и не место. Рогов выжал сцепление, «воткнул» передачу, прибавил газа — и под свист покрышек вылетел со двора.
— Мать твою!
Единственный выезд из улочки перекрывала бело-голубая машина с опознавательными знаками спецбатальона ГАИ. Рядом с ней расположился рослый сержант — почему-то в каске и с автоматом на плече. Еще один милиционер, постарше, сидел за рулем.
— Во, попал…
Автоматчик с интересом уставился на несущуюся в его сторону «навороченную» иномарку без номеров. Потом поднял полосатый жезл, приказывая остановиться.
Делать нечего. Виктор убрал ногу с педали газа и начал дисциплинированно притормаживать, но…
Совсем рядом, в нескольких метрах он разглядел возникшую откуда-то из подворотни процессию — двое милиционеров почти тащили к машине возмущенного, упирающегося толстяка.
— Карла?
Это действительно оказался приятель Рогова — без сумки, но с закованными в наручники запястьями.
О том, чтобы сдаться, имея за спиной покалеченного гражданина и его верную подругу-свидетельницу не могло быть и речи.
Протаранить стоящую поперек улицы машину ГАИ тоже вряд ли бы получилось.
— Эх, Карла… Держись!