щать меня было некому. Вот и предложил устроиться к нему на содержание. Сволочь.
Я сжала кулаки.
А я еще так уверенно заявила про практику. И вот на тебе, первое же испытание не прошла. Что теперь делать? Пойти на пару? Или и впрямь собирать вещи?
Вспомнив про забытый пенал, я вернулась в ту самую аудиторию. Пересекла порог и резко остановилась.
На паркетном полу, черном и еще дымящемся, лежал, свернувшись, как младенец, голый мужчина с сочно-красными волосами. Край парты на первом ряду обуглился и догорал, мигая оранжевыми точками. Учительская доска и часть стены почернели. Как будто в аудитории взорвался огромный огненный шар, и в его центре был… Марко?
Я робко шагнула ближе. Что случилось с его волосами? И почему он… голый?
Испугавшись, что парню нужна помощь, я поборола смущение и присела возле него на корточки.
– Эй. – Осторожно коснулась щеки. – Эй, ты жив?
Я поднесла ладонь к носу Марко и почувствовала уверенное дыхание. Его красивое лицо казалось безмятежным, как будто парень спал. Тоже мне нашел место.
Я бегло осмотрела его широкие плечи, руки и грудь с безупречным рельефом мышц. Не было видимых ран или ожогов. Только одежда отсутствовала.
Поймав себя на взгляде куда не следует, я торопливо распрямилась и, повертев головой, осмотрела аудиторию. Недалеко от двери валялась кожаная сумка на длинном ремне. Как будто ее бросили. А вот дальше не было следов ни формы, ни обуви.
Не зная, что еще делать, я подошла к окну и, напрягшись, сорвала штору. Вернулась к Марко и укрыла его, как одеялом.
Так. Надо кого-то позвать. Преподавателей? Ректора? А вдруг он делал что-то запретное, и ему влетит?
– Н-н, – промычал парень невнятно.
Я снова опустился на корточки.
– Ты жив? – я вгляделась в его спящее лицо.
У Марко были неприлично длинные и густые ресницы, острая линия челюсти и почти безупречный, будто вылепленный скульптором рот с мягкими губами. Их он и разлепил, чтобы снова что-то промычать.
– Кого мне позвать? – спросила я, склоняясь ближе.
Хотя к Марко у меня были свои счеты за прозвище, я не собиралась на него стучать. И если он неудачно экспериментировал с магией, то не я буду об этом докладывать. Тем более меня в этой академии уже, считай, и нет.
– Н-н, – повторил Марко, так и не открывая глаз.
Не знаю, как и когда, но его ладони сомкнулись у меня за спиной. Он обхватил меня руками и притянул к себе.
– Эй! – только и успела вскрикнуть, заваливаясь на пол.
Я начала брыкаться, попыталась упереть ладони ему в грудь, но из стальной хватки было не вырваться.
Марко прижал меня крепче, и его идеальные губы накрыли мои.
Время остановилось. Я перестала брыкаться и замерла, как пойманный в ловушку зверь. Нос щекотал пьянящий запах одеколона. По телу разливался жар, словно вместе с поцелуем парень впускал в меня огонь. На мгновение, всего на мгновение захотелось обнять его в ответ. Запустить пальцы в красные волосы и прижаться сильнее. Совершенно глупо и иррационально. Меня еще никто так не целовал. И ощущать сильное мужское тело, его нежные прикосновения и горячее дыхание на коже – это было стыдно, но неожиданно приятно.
Марко целовал меня медленно, будто изучая. И мне хотелось отвечать ему. И никуда больше не идти. Остаться вот так навсегда.
Эй, что я делаю? Почему позволяю?
Помедлив преступное мгновение, я все же пришла в себя. Толкнула Марко в грудь и вывернулась, как только он ослабил хватку.
– Что происходит? – Он распахнул свои ярко-зеленые глаза и посмотрел так, будто видел впервые.
– Хм. – Я прочистила горло и встала.
Марко тоже приподнялся, но заметил, что лежит голый под шторой, и снова уставился на меня.
– Почему я в таком виде?
– Это у тебя надо спросить, – бросила я с раздражением и принялась разглаживать юбку. – Я наклонилась, чтобы тебе помочь. А ты…
– Я потерял сознание. – Марко сел.
Штора сползла вниз, обнажая его шикарный торс и кубики пресса, словно сошедшие с картинки из учебника по анатомии. Его можно было выставлять в классе как образец идеального мужского тела.
Фу ты! Резко выдохнув, я развернулась к нему спиной.
– Мне кого-то позвать? – спросила уже не глядя.
– Ничего не понимаю, – проговорил парень, поднимаясь. – Здесь что-то сгорело?
Он звучал так искренне, как будто и правда ничего не помнил. Наверное, и поцеловал меня в беспамятстве. Последнее почему-то обижало.
– Я схожу за доктором. – Я рванула было к двери, но Марко поймал меня за руку.
– Не надо. – И разжал пальцы. – Как тебя зовут?
Я тяжело вздохнула. Все произошедшее сегодня обрушилось на меня раскаленным дождем. Захотелось убежать и спрятаться. Но некуда.
– Одри Лайн, – проговорила я, не поворачиваясь. – Но это уже неважно. Меня отчисляют.
– Почему? – В его голосе мелькнуло сочувствие.
Я качнула головой. Толку рассказывать ему о своих проблемах? Богатенький сынок, наверное, и не знает, что есть программа для бедных.
– Одри? – Марк снова появился передо мной, кутаясь в штору, как в тогу.
Он походил на статую бога огня Пирра. От одного взгляда на него в голову полезли ненужные мысли. Например, захотелось дотронуться до его лица. А может, и повторить?
Нет-нет-нет!
– Мне надо идти. – Я мотнула головой и, избегая смотреть на него, выбежала из аудитории.
Как добралась до столовой, не помнила. Ноги словно знали, что я собиралась туда спуститься, и теперь несли сами.
Прихватив поднос, я набрала еды, как в последний раз, и устроилась за столиком в углу. Нужно было выдохнуть и как-то осмыслить, что сейчас произошло.
Я коснулась пальцами своих губ. Неужели Марко и правда меня поцеловал? Понятно, что в беспамятстве с кем-то перепутал… Но что там вообще произошло?
– О, а вы слышали, что случилось с Делирой? – За соседний столик уселось три девочки и та, что была старше, заговорщицки понизила голос. – Ее отчислили.
– За что? – удивилась ее подружка.
Я мысленно хмыкнула. Наверное, эта Делира тоже училась по программе поддержки бедных.
– Она, помнится, вешалась на Марко, – заметила третья девочка.
– Вот Марко ее и отчислил, – авторитетно заявила первая. – Надоела ему, и он попросил ректора избавиться от нее.
– Да ладно? – не поверила вторая.
И мне хотелось задать тот же вопрос.
– Точно вам говорю, – ответила старшая. – Я сама слышала, как Коллинз отчитывал ее за неподобающее поведение. Но и поделом ей, а то ишь на кого замахнулась. Пусть знает свое место.
У меня в груди сжалось. Я отодвинулась в сторону, словно это могло оградить от услышанного. Вот значит, какой ты, Марко… А я думала…
Ой, Одри, что ты думала? Что красавчик вдруг не окажется бабником? Или что сынок лорда не будет пользоваться связями, дабы устранять надоедливых поклонниц? Стоило ему тебя по ошибке поцеловать, и ты уже о нем мечтаешь? Очнись!
А впрочем, неважно. Мои дни в академии все равно сочтены.
Глава 3
Одри
– Кто расскажет, какими способами маг может увеличить свою силу? – спросил профессор Клейн, взглянув на нас поверх прямоугольных очков. – Мисс Стоун?
Лекси побледнела, что случалось всегда, когда она попадала под луч всеобщего внимания.
– Эм. – Она облизнула губы. – Маг может практиковать свой базовый дар, пока не натренируется.
– Это если он есть, – усмехнулась за нашими спинами Бетси.
– Мисс де Аурунг. – Профессор стрельнул в нее взглядом. – А вы какие способы знаете?
Девушка пожала плечами.
– Проще всего купить в храме матирию. Хотя она, конечно, недешевая. – Бетси вздернула подбородок. Очевидно, намекая, что для нее-то это не проблема. Не то что для некоторых.
Профессор Клейн кивнул.
– Тренировать базовый дар нужно обязательно, – проговорил он. – Но в какой-то момент вы достигнете предела. И чтобы увеличить потенциал, понадобится помощь извне. Давайте немного поговорим про матирию. Откуда она берется, и как ею пользоваться.
Профессор вернулся к своему столу и, нагнувшись, вытащил из-под него увесистый ящик. Откинув крышку, принялся по одному вытаскивать стеклянные банки. Они были наполнены светящимися шариками. Семь банок были цветными, а восьмая – белой.
– Матирия – это особая субстанция, – говорил профессор. – Мы до конца не знаем, из чего она состоит. Но знаем, что в ней содержится квинтэссенция магической силы. Матирия соответствует одной из стихий. Кто мне скажет, какой цвет матирии соотносится с какой стихией?
Я подняла руку.
– Мисс Лайн?
– Огонь красный, – начала я. – Вода синяя, воздух голубой, земля коричневая, дерево зеленое, металл серый и животное желтое.
– А что значит белый цвет? – спросил профессор.
Этого я не знала, а потому промолчала.
– Белый – это универсальная матирия, – сам ответил на свой вопрос Клейн. – Да, такая тоже существует. Она слабее, но в условиях, когда вам недоступна матирия вашей стихии, универсальная очень выручит. Кто знает, что произойдет, если принять матирию не своей стихии?
– Умрешь? – предположил один из парней в нашей группе.
– Все не так драматично, – Клейн улыбнулся. – Но вместо того чтобы придать вам сил, инородная матирия заберет их. Вступит в конфликт с вашей магией, и вы, скорее всего, заболеете.
– Но как же люди осваивают по две стихии? – спросила я.
Профессор погладил свою короткую бородку.
– Это материал не для первого курса. Для начала разберемся с матирией. Итак, откуда она берется?
– Ее покупают в храме, – заметил все тот же парень.
– А в храме она откуда?
– Жрецы извлекают ее во время ритуала разъединения, – сказала я и не удержалась от вопроса: – А правда, что вместе с матирией забирают часть души?
Клейн улыбнулся краешком рта, словно услышал что-то наивное.