Среди воротил теневого бизнеса во все времена являлось хорошим тоном убирать своих партнеров, когда те становились не нужны, бесполезны или просто назойливы. Около половины убийств, связанных с крупными финансовыми и торговыми проектами, происходили именно по подобным причинам. Так вот, в чем третья непонятка. Когда абстрактные боевики освоились с ситуацией, поняли, что можно забирать себе не половину денег, а все деньги, неужели им нужен добрый дяденька, который сидит в Москве, ничего не делает и пользуется плодами чужого труда?.. Очень сомнительно. Тут даже ребенок сделает соответствующий вывод. Mы будем брать заложников, нам станут платить. Каждый раз мы будем получать по два, а то и по четыре миллиона долларов. Теперь умножаем на семь. Получается, что в семи регионах по меньшей мере семь местных банд-формирований приходят к такому выводу. Чтобы этого не случилось, нужна сдерживающая сила. Сила такая, что будет держать колючих боевиков в ежовых рукавицах, не ослабляя хватки ни на секунду.
Какая? Следователь Владимир Татаринов, в своих первичных выкладках, смог предположить только одно. И это его вовсе не обрадовало. Скорее, наоборот, вогнало в еще большую депрессию в свете предстоящей работы.
Засыпая в воскресенье вечером, он мысленно попрощался с прокуратурой.
Заранее.
— Здравствуйте, Владимир Филиппович. Рано сегодня?..
«Господи, как она достала…»
— А вас к руководству.
— Спасибо, я в курсе, — холодно отозвался Татаринов. Посколько ему заранее было известно, о чем пойдет речь, он, прежде чем выйти снова в коридор, сказал:
— Мария, если вас не затруднит. Я очень скоро вернусь.
— Да, Владимир Филиппович, сейчас сделаю, — почувствовав его настроение, она даже не стала улыбаться. И правильно не стала, потому что нервы ее непосредственного начальника в это утро оказались на взводе.
Скоро вернуться не получилось.
Прокурор Ильясов сначала долго молчал. Потом раскурил свою любимую трубку, которая роднила его с небезызвестным Шерлоком. Потом он долго пыхтел, глядя на следователя по особо важным делам. О чем думал прокурор, с которым Татаринов был знаком без малого десять лет, еще с тех пор, как его в девяносто первом перевели в генпрокуратуру, — осталось загадкой. Ибо думал Ильясов совсем не о том, что говорил. Обычно это приводило подчиненных в замешательство, но только не Татаринова.
— У меня работает гениальный следователь, а я ничего про это не знаю, — сказал наконец прокурор.
— Вадимыч, тебе же не хуже моего известно, где место этому делу, — пока еще был шанс отвязаться, имело смысл пробовать. — Как минимум — в ФСБ. При участии МВД, комитета по коррупции, МИДа и прочих. А мы, генпрокуратура, — в последнюю очередь.
— Так что, получается, ты уже в курсе подробностей?
— Да, — признался Татаринов. — Вчера от самого Крамера получил пространные объяснения. По его инициативе.
— Так гениальный ты, или нет, Владимир Филиппыч?
— Нет. Ты можешь сплавить дело федералам? По гроб не забуду.
— Эх, Владимир Филиппыч… — Ильясов снова принялся раскуривать трубку. — Представь себе картину: я, выслушиваю комментарии сверху… ничего не понимаю, что толком возразить можно — неясно. Говорят: есть смысл передать дело в ведение спецотдела господина Татаринова. Кто, что, зачем — не объясняется.
— Так что?
— Так то. Придется тебе заняться. При поддержке ФСБ, МВД и чего там ты еще называл. Отдел, там, по борьбе с терроризмом или еще что. А не наоборот. И знаешь что еще?.. Если ты это дело провалишь, голову не только тебе оторвут. Будет такая плаха… половину кадров точно сменят. На свежачок. Времени у тебя — кот наплакал. Даже не до президентских выборов. Полтора месяца, ни минутой больше. Зато если справишься… ну, с этим ясно.
— Не понимаю, Вадимыч. Отчего такая спешка, а главное, повторяю, при чем тут я?
— Подумай на досуге. А пока расскажи-ка мне, как все обстоит.
И Владимир Татаринов, вздохнув, принялся рассказывать. Рассказывал он долго и обстоятельно, потому что привел заодно и все свои первичные выкладки. Что называется: «Объяснял столько раз, что и сам понял».
Выйдя из кабинета прокурора, он глянул на часы и понял, что кофе давно уже остыл. Пребывая в тоске, следователь двинулся в буфет. Обычно временных ограничений на такие дела не было — убийство Димы Холодова, к примеру, уже шестой год расследовалось без особых результатов. Ну, арестовали там кого-то. Ну, подсунули взрывчатку в ящик кухонного стола, чтобы легче обвинение прикрутить. А тут — полтора месяца и ни секундой больше. Полный цейтнот уже в самом начале расследования.
В буфете, несмотря на ранний час, народ уже вовсю «перекуривал», и следователю немеденно вспомнились «Прозаседавшиеся» по Маяковскому. Ну да ладно. Он взял кофе и присел за столик в углу, глядя на людей, но не видя их. Дорогой наш следователь Владимир Филиппыч, еще раз медленно, по пунктам.
Кофе отвратный. Пусть.
Итак, первое. Часа через два появятся в сейфе три папки — две, общанных Крамером, и еще одна — внутреннее дело. Куда их девать при поддержке разновсяческих служб?.. Жаль инквизицию — давно кончилась. А то можно было бы…
Додумать, с чего бы он начал, будучи инквизитором, Татаринов не успел, потому что к его столику подсел вечно довольный Кир из экспертного отдела. Вернее, не из, а над. Сам Кир уже пять лет как не занимался экспертными работами, он только заведовал лабораторией. Что его вполне устраивало. В генпрокуратуру Кир иногда забегал, если ему нечего было делать.
— Привет, Вовчик. Чего мрачный, на пенсию никак собрался?.. Ты только скажи, мы мигом тебя куда-нибудь пристроим…
— Ну если только под скальпели твоих расчленителей.
— А что, уже пора? — не сбавляя веселья заинтересовался Кир. — Ну блин, счас все сделаем, какие вопросы? Вовчик, ты бы знал, какие у нас девчонки работают!.. Они тебя по полной программе расчленят! Заходи.
— Кир, погоди ты со своими шутками, — и лицо экс-эксперта вытянулось. Настолько мрачным он Татаринова еще не видел.
— Так что, действительно?
— Нет. Пока нет. Но возможны варианты. Скажи-ка, что и где у нас теперь отдел по борьбе с терроризмом?
— Международным?..
— В том числе.
— А, ну это теперь совсем отдельное ведомство, под крылом Внутренних и Иностранных. Знаешь, красное здание такое на Садовом?.. Вот это оно. Скажу я тебе, они там с жиру только что не бесятся…
Татаринов допил кофе.
— Вот что, Кир. Ты сильно занят?..
— Да как… относительно. Вовчик, слушай, а ты ко мне в гости-то когда появишься? Жду тебя, жду…
— Погоди-ты. Если не занят, то отвези меня к этим борцам, заодно и расскажешь о них подробнее. Часа через два, ладно? Вместе к ним пойдем.
Кир хмыкнул.
— Нет, пойдешь ты туда один.
— Нет, мы пойдем вместе, — отрезал Татаринов. — А потом уже — к тебе в гости.
— Вовчик, ты какой-то неправильный сегодня.
— По дороге расскажу. А через два часа чтоб был у меня.
И Кир исчез. Посидев над пустой чашкой с минуту, следователь неторопясь пошел к себе.
— Значит так, — объяснял Кир, — ситуация смотри какая: существует внутри отдела специальная комиссия, которая разбирает дела, свалившиеся на наших коллег из этого красного здания. Они эти твои папки — а кстати, ты зачем их с собой взял? — вдоль и поперек станут изучать.
— То есть как «вдоль и поперек»? — Татаринов оторвался от перелистывания второй Крамеровской папки. Да, никогда ранее он не выносил следственные материалы из здания прокуратуры, и даже если кто-либо в другом ведомстве захотел взглянуть на материалы (как, к примеру, отдел по борьбе с нехорошими террористами), то шансов получить оригинал было бы очень мало. Но теперь ситуация давила на следователя, а не наоборот. Правила игры поменялись за один день, и ему следовало приспособиться к новой игре. «Игра называется — жизнь; тот, кто может играть в нее играет, а кто не может — жалуется на свое существование».
— Именно так. Обычно они запрашивают копию всех документов, описание улик и косвенных подтверждений. В принципе, понимаешь, если на них капать «сверху», то они станут заниматься любым делом. Но по собственной инициативе — ничего и никогда.
— Хм, — задумчиво протянул Татаринов, закрывая папку. — И долго они могут это мусолить?
— А это, — сказал Кир, выводя машину на Садовое, — как раз вопрос. С полгода назад, помнится, была странная ситуация. Хренотень, понимаешь, приехали молодые ребята из Абхазии и привезли с собой полкило тротила. В общем, понятно было, что не взрывать — а передать кому-то, кто взорвет. Бравые ребята из красного здания прицепились, хотели по-быстрому выйти на заказчиков… заказчики-то — полные уроды. Куда как проще было достать этот тротил, не заказывая его из откуда-то.
— С чего ты взял?
— А ты попробуй, — ехидно посоветовал Кир. — В общем, матершина стоит — группа захвата в бой рвется, абхазцы уже согласились на все, будем, говорят, на вас работать… а комиссия, мать ее растак, все тянет с заключением. Мол, а нашего ли это ума дело?..
— Скажи често, ты сам это только что придумал?
— Угу, — довольно буркнул Кир. — Но в общем, дело там серьезное. Понимаешь, если все так, как ты говоришь, то им это не надо. Тебе надо, вот ты и будешь выбивать из них всякие заключения, поддержку, спецов и прочие радости жизни. Проще тебе было со своими договориться.
— Нельзя, Кир. Если я один не справлюсь, ну ладно еще. Меня снимут, Ильясов как-нибудь отвертится. В конце концов, от него ход расследования не зависит. А вот от тех, чеьй помощи я могу просить внутри родной прокуратуры, — зависит, и еще как. Осознал?..
— Да, Вовчик. Но думаю, это нам не помешает выпить сегодня коньячку.
— Не помешает, — согласился следователь. — Это оно?
— Оно.
Красное здание построили недавно — с год назад. И построили добротно, из крупных каменных блоков; фронтон почти без излишеств, но эстетичный своей простотой.