ь в такт каждому движению его руки.
— Уже полдень, я голоден, — сказал Том за её спиной.
Но Кора была недвижна, она следила за карандашом, как человек следит за улиткой, медленно ползущей по плоскому камню.
— Уже полдень, — повторил Том.
Кора, поражённая, подняла голову.
— Неужели? А мне кажется, что и минуты не прошло, как мы написали в Филадельфийскую компанию коллекционирования монет. Правда, Бенджи? — Кора улыбнулась, и её улыбка была чересчур сияющей для женщины пятидесяти пяти лет. — Пока я приготовлю поесть, ты сделаешь почтовый ящик? И, пожалуйста, побольше, чем у миссис Брэббем.
— Я прибью вместо ящика коробку от ботинок.
— Том Гиббс! Она поднялась со стула. Улыбка её говорила: «Лучше поторопись И сделай всё, как я говорю, советую тебе». — Я хочу, чтобы ящик был большой и красивый. И чтобы весь белый, и чтобы Бенджи написал на нём моё имя чёрными буквами. Я вовсе не желаю, чтобы первое письмо ко мне лежало в какой-то коробке от ботинок.
И всё было сделано.
На готовом ящике Бенджи выводил: МИССИС КОРА ГИББС, а пока он писал, Том стоял сзади и ворчал.
— Что здесь написано?
— «Мистер Том Гиббс», — спокойно ответил Бенджи, продолжая обводить буквы.
Том с минуту смотрел на ящик и потом сказал:
— Всё равно я голоден. Пусть кто-нибудь разожжёт плиту.
Марок не было. Кора побледнела. Тома заставили запрячь лошадь и ехать в Грин Фок за марками: нужно было купить несколько красных, одну зелёную и десять розовых с изображением почтенного господина. Кора поехала с ним, чтобы удостовериться, что Том не бросит первые её письма в ручей.
Когда они возвратились, Кора сразу же с сияющим лицом бросилась к почтовому ящику И заглянула внутрь.
— Ты что, рехнулась?
— А разве посмотреть нельзя?
В тот день она подходила к ящику шесть раз. На седьмой из него выпрыгнул сурок, а Том, стоя в дверях, смеялся, хлопая себя по бёдрам, и Кора тоже смеялась.
Потом она стояла у окна и смотрела на свой почтовый ящик, висевший против дома миссис Брэббем. Десять лет назад Вдовствующая Леди прибила почтовый ящик почти под носом у Коры. Это давало миссис Брэббем возможность медленно спускаться с холма, с шумом и треском распахивать дверцу почтового ящика и исподтишка поглядывать, наблюдает ли за ней Кора. И когда её ловили на месте преступления, Кора делала вид, что поливает цветы из пустой лейки или собирает грибы, когда их уже не бывает.
На следующее утро Кора отправилась к почтовому ящику ещё до того, как солнце нагрело листья клубники, а утренний ветерок шелохнул ветки сосен.
Когда она возвратилась, Бенджи сидел в кровати.
— Слишком рано, — сказал он. Почтальон ещё не проезжал.
— Не проезжал?
— Да. В такие глухие места они приезжают на машине.
— О! — Кора присела.
— Тебе плохо, тётя Кора?
— Нет, нет. — Она прищурилась. — Просто я не могу припомнить, чтобы здесь хоть раз за последние двадцать лет проезжала почтовая машина. Я только сейчас сообразила. Я никогда не видела здесь почтальона.
— Может, он приезжает, когда ты ещё спишь?
— Я встаю с утренним туманом. Просто никогда об этом не думала. Но… — Она обернулась и посмотрела на окно миссис Брэббем. — У меня странное предчувствие, Бенджи.
Она вышла из дому и пошла по пыльной тропинке к почтовому ящику миссис Брэббем. Бенджи шёл за ней. На полях и холмах лежала тишина, было так рано, что они невольно разговаривали шёпотом.
— Не нарушай закона, тётя Кора!
— Ш-ш-ш! А ну-ка… — Она открыла ящик, сунула руку внутрь и пошарила там. — Вот. И вот ещё.
Она высыпала шелестящие конверты в его протянутые руки.
— Они распечатаны! Ты их открыла, тётя Кора?
— Я никогда их не трогала, детка. — Она была ошеломлена.
— Никогда в жизни даже тень моя не касалась этого ящика.
Бенджи вертел в руках письма, внимательно их разглядывая.
— Послушай, тётя Кора, им уже десять лет!
— Что? — Кора схватила письма.
— Эта леди, тётя Кора, получает одни и те же старые письма уже
много лет. И адресованы они вовсе не ей, а какой-то женщине, по фамилии Ортега в Грин Фок.
— Ортега — бакалейщица, мексиканка! Все эти годы… — прошептала Кора, глядя на потёртые конверты. — Все эти годы…
Они посмотрели в сторону дома миссис Брэббем, спокойно спавшего в прохладе наступающего дня.
— Какая хитрая женщина! Она унижала меня этими письмами. Она так и пыжилась, проходя мимо с письмами в руках.
Дверь дома миссис Брэббем отворилась.
— Положи их назад, тётя Кора.
Кора захлопнула дверцу ящика, и вовремя.
Миссис Брэббем поплыла по тропинке, изредка останавливаясь полюбоваться распускающимися полевыми цветами.
— Доброе утро, — приветливо сказала она.
— Миссис Брэббем, это мой племянник Бенджи.
— Очень мило, — сказала миссис Брэббем, поклонившись; белыми, словно осыпанными мукой руками она встряхнула ящик, открыла крышку и, повернувшись спиной к Коре и Бенджи, вынула почту. Потом она весело улыбнулась и сказала: Прелестно! Только взгляните на эти письма дядюшки Джорджа!
— Действительно, — сказала Кора, — очень мило.
Так шли знойные дни, заполненные ожиданием. Голубые и оранжевые бабочки носились в воздухе, цветы вокруг дома склоняли головки, а карандаш Бенджи с шелестом двигался по бумаге. Рот Бенджи был набит едой. А когда Том возвращался домой, обед и ужин вечно запаздывали.
Бенджи осторожно держал карандаш в больших руках, любовно выписывая каждую гласную и согласную, а Кора суетилась вокруг него, повторяя слова, старательно выговаривая их, и каждое новое слово, появлявшееся на бумаге, доставляло ей истинное наслаждение. Но сама она писать не училась.
— Так интересно смотреть, как ты пишешь, Бенджи. Завтра я начну учиться. А сейчас давай напишем ещё письмо, а?
Они уже откликнулись на все объявления о способах лечения астмы и о разных чудотворных снадобьях, выписали бесплатную брошюру из серии «Знай обо всём» — «Тайны древних храмов и погребённых святилищ», за ними последовали заявки на бесплатные семена гигантских подсолнухов.
И вот однажды солнечным утром, когда они добрались уже до сто двадцать седьмой страницы до карманного детективного журнала…
— Слышишь? — сказала Кора.
Они прислушались.
— Машина, — сказал Бенджи.
Из-за голубых холмов и ярко-зелёных сосен явственно доносилось гудение мотора. Наконец машина появилась из-за поворота дороги, и Кора выбежала из дому. Краем глаза она увидела, как миссис Брэббем медленно спускается по тропинке. Миссис Брэббем тоже заметила зелёную машину, но в этот момент послышался свист, из кабины высунулся старик и спросил Кору:
— Миссис Гиббс?
— Да! — воскликнула она.
— Вам почта, мэм.
Старик протянул ей пачку писем,
она подняла руку, но потом, вспомнив что-то, отдёрнула.
— О, пожалуйста, сказала она, — если не трудно, прошу вас, положите их в почтовый ящик.
Старичок подмигнул ей, потом почтовому ящику, потом снова ей и засмеялся..
— Нетрудно, — сказал он и выполнил то, что она просила: положил письма в почтовый ящик.
Миссис Брэббем стояла неподвижно, глаза её сверкали.
— А миссис Брэббем нет писем? — спросила Кора.
— Нет, это всё.
Машина запылила по дороге.
Миссис Брэббем стояла, сжав руки, затем, даже не взглянув на свой почтовый ящик, пошла по тропинке и исчезла из виду.
Кора дважды обошла вокруг ящика, не решаясь притронуться.
— Бенджи, вот я и получила письма.
Она осторожно сунула руку и вытащила конверты. Потом спокойно положила их к нему в руки.
— Прочти. Это моё имя на конверте?
— Да, мэм. — Он открыл первое письмо и прочёл вслух: — «Дорогая миссис Гиббс…»
Он остановился и дал ей насладиться. Её глаза были полузакрыты, губы шевелились, повторяя слова. Он эффектно повторил обращение и продолжал:
— «Посылаем Вам проспект межконтинентальной школы заочного обучения, дающий полное представление об уроках, которые Вы можете брать по курсу санитарии и гигиены…»
— Бенджи, Бенджи, я так счастлива! Прочти ещё.
— «Дорогая миссис Гиббс!..» — читал он.
С того дня ящик никогда не пустовал. Мир — далёкие, незнакомые города, о которых Кора даже не слышала, — устремился к ней. Проспекты бюро путешествий, рецепты сдобных пирогов и даже матримониальные предложения в письмах от пожилых джентльменов, заинтересованных в «даме пятидесяти лет, с деньгами и мягким характером».
Бенджи писал в ответ: «Я уже замужем, но благодарю Вас за внимание. Искренне Ваша Кора Гиббс».
А письма всё приходили и приходили: филателистические каталоги, романы в дешёвых изданиях, гороскопы. Мир заполнил её почтовый ящик, и теперь она не чувствовала себя такой одинокой. Если человек писал Коре деловое письмо об открытых тайнах древних майя, он мог через неделю получить от неё ответ, превращающий деловое знакомство в тёплую дружбу.
После одного особенно трудного дня Бенджи пришлось парить руки в эпсомской соли.
К концу третьей недели миссис Брэббем уже не показывалась у своего почтового ящика. Она даже не выходила из дому.
Очень быстро лето подошло к концу, во всяком случае, та часть, которую Бенджи должен пробыть здесь. На столе лежал его красный носовой платок, сандвичи были приготовлены и завёрнуты вместе с веточкой мяты, чтобы приятно пахли. На полу стояли ТОЛЬКО что вычищенные башмаки, готовые отправиться в путь, а сам Бенджи сидел на стуле, держа в руке жёлтый карандаш, такой длинный раньше, а теперь превратившийся в крохотный огрызок. Кора взяла Бенджи за подбородок и повернула к себе его лицо.
— Бенджи, я должна извиниться перед тобой. За всё это время я, кажется, ни разу не взглянула тебе в лицо. Я знаю твои руки, каждый ноготь, каждый сустав, каждую жилку, но могла бы пройти мимо тебя на улице и не узнать…
— Ну, а что на меня смотреть? — застенчиво сказал Бенджи.
— Твою руку я узнаю среди миллионов других. Я могу пожимать тысячи рук в темноте, но твою руку я узнаю сразу и скажу: «Это Бенджи». — Она мягко улыбнулась и подошла к открытой двери. — Я вот что подумала. — Она смотрела на дом миссис Брэббем. — Миссис Брэббем не видно уже несколько недель. Она не показывается из дому. Я чувствую себя виноватой. Из-за гордости я поступила с ней плохо. Гораздо хуже, чем она со мной. Я отняла то единственное, чем она жила. Это гадко и зло. Теперь мне стыдно. — Она смотрела на безмолвный запертый домик. Бенджи, можешь сделать мне последнее одолжение?